Читать книгу Flagelação. Los siete latigazos que más dolor causaron - - Страница 11

Пусть стрела отвернётся от Джошуа и вернётся к тому, кто её запустил, ибо это лучше, чем если Джошуа останется неотомщённым, хотя, впрочем, лучшим из вариантов будет тот, где все пять стрел останутся невынутыми из колчана, чему урок упомянутый выше Марк-Иоанн и его пять деяний «прощающего невольные прегрешения», навсегда невынутые из дóма для гостей в Вавилоне. Когда всё-таки вынули, то на дворе уже были адар, двенадцатая пхальгуна и девятый элафеболион. Юпитер в Рыбах был Зевсом в Стрельце. Рыбы смотрели на месяц праздника Охоты и лежали на боку, склонные слушать только Тельца. 20 февраля – 20 марта.

При перевозке креста из Абакана в Брянск на него накинули полотенце, чьи следы женской крови ничего не портили и все равно отсылали к Распятию и подстилке, на которую положили Христа, когда сняли с гвоздями с креста. Что же это был за крест? Никто не ответил, даже Аристарх молчал, ибо его регалии были о другом.

Пожалуй, о храме можно заканчивать. Ответов же никаких не будет, ведь правильно? Человек с регалиями Аристарха может дать нашим оргиям некую революционную идею, которую не стыдно будет продать простому люду под видом простого козла, столь же простого, как того квадратноглазого, которого привела в наш храм последняя посетительница, швея. Она, миловидная полячка с тонкими щиколотками, сказала воину убить козла булавой, тот убил, а швея вместо отпущения получила от козла невиданную шерсть, из которой начала ткать подстилку, в которую вначале положут снятого с креста Иисуса, затем накинут её на крест, дабы она символизировала Распятие, а вот уже после, во времена бесчинства крестоносцев и мœго бродяжничества, эта подстилка будет выкрана мной из сундука одного венецианца, чтобы затем её использовать в качестве скатерти в нашем храме и хранить на ней лошадиную кровь, коровье молоко, четыре гвоздя и ещё кœ-что. Но как швея может создавать скатерть для храма, если скатерть здесь уже была и до её прихода сюда, вместе с вышеперечисленными предметами? Дело в том, любимая, что нам с тобою нужно, подобно этой маленькой и кропотливо трудящейся швейке, обострить своё внимание к видимому и к невидимому, обратить его на поиски сути, и в конце концов единственная цель покажется нам вдалеке, как Огненные горы, где мистика и иллюзии лишь витиеватые узоры на двери нашего дома, в который что ты, что я, стремимся попасть вопреки линейному времени мира. Невидимые волны вездесущности Воды ощущаются даже где-нибудь на проведённой под линейку границе между Ливией и Египтом, откуда чесать и чесать сквозь неумолимый ад пустыни до Тóшкиных озёр, дабы там утопить свою напарницу, которая до боли надоела со своими жалобами, но, естественно, я не имею в виду тебя, моя любимая, да и как же я могу иметь, когда раз пятый на дню ласкаю твою левую ступню, погружённую в голубого цвета поток, солёный на вкус как морская Вода? Ты жалуешься, любимая, и даёшь мне копытень, лечащий, согласно повериям, от алкоголизма, но последний даже очень как-то легковато подхватить в сидячих или, не дай Бажé, в плацкартных вагонах бесконечной России, так что пройди мой путь для начала и даже потом не смей пускать жалобы, ибо у нас не так много останется времени для любви в одном озере, правда, не знаю, в каком, всё зависит от одного источника, разливается ли он по февралям или нет, но точно не в том, где утоп Кролик, но если разливается, то значит в том самом озере, у берегов которого раз в шестой за день я целую нежные пальчики твоих ног, моя любимая, так вот, в нашем озере, но если разливается, то значит в бесцветном озере мироздания, в самом его низу, где суша с водой неотличимы и одинаково недостижимы, там, любимая, сидят львы-лягушки на вечнозелёных крушинах и открывают могилы, дабы под медный гул архангельской трубы восстали усопшие, пока вверху в пучине хаоса меленько-меленько, пока без намёков на репликаторы и прочую биологию, зарождается архетип истока в виде точек, жёлтых или красных, а вот уже за одну из таких точек, за пятую, приятно-жёлтую, и отвечали Рыбы, которые передавали заложенную в хаосе протонаследственную информацию на двадцатый суд, на очередную прелюдию Страшного суда. В озере, в этом зале ожидания без секретарей и приставов, в этом своего рода предбаннике, все Рыбы вели себя как иудеи и язычники, крещённые водой Водолея, воспитывающие в Водолее же новорождённых и с легкостью пучеглазых глупышек приносящие себя в жертву другому, кем бы этот другой ни был, даже если этот другой кричит: «Люби Зенит больше побед», то всё равно приносят, перед этим, правда, убедившись в преемственности накопленных знаний, дабы первое познание родительского дома не погружалось в зыбучие пески времени. Но оно, увы, погрузилось, извлечь познание не помогли ни мистерия по случаю жертвы Триты, ни ритуальное поедание прабогом Свиньи, Кролика и Козы, ни новообразованная гармония в круге Вселенной, ни пляски андрогина на фоне неба, коим, Андрогином, был, возможно, Симон Маг после известных пертурбаций, с двумя жезлами в руке, на одном была буква «рэш» и крест из Рыб, Девы, Близнецов и Стрельца, а на другом буква «тав» и символы евангелистов, голову самого живучего из них, Иоанна, один день в году, двадцать пятого февраля, украшал довольно женственный венок, в центре которого была расположена Земля, состоящая из двух сфер, гóры и лесá которой вместе с городами отчётливо нам дают понять, что это мир XXть Iго века. B сам венок вплетены мужские знаки Зодиака, а в расположенные по углам гирлянды цветов из сада Семирамиды вплетены знаки женские. Круг вокруг двух сфер быть может образован не только венком, но и колесом с глазами, обручем из детского кружка, кольцами деревьев, Боже, существует сорок один вариант для канонического обрамления Земли, так что смысла не имеет перечислять их все.