Читать книгу Хлеб наш насущный - - Страница 12

Это не художественный образ, не броский заголовок. Писарев действительно открыл в студенческие годы звезду. Самую настоящую, в созвездии Персея. А при чем тут хлеб?

Погодите, сначала скажем несколько слов о В. Е. Писареве. Казалось, он человек непостоянный: возьмется за одно дело, за другое, потом за третье… Вот только была в этом непостоянстве одна закономерность: Виктор Евграфович бросал увлечение, когда познавал его до конца. Так, еще гимназистом, в начале XX века, он научился изготовлять цветные фотографии. Научился – и потерял интерес. Студентом он увлекся астрономией и неожиданно открыл звезду. Но так ли уж неожиданно? Как нужно знать карту звездного неба, чтобы, идя по улице, обнаружить в морозном небе новое небесное тело? Наверняка мало кто знает больше двух десятков названий созвездий. Часто ли мы глядим на звезды?

Открытия новой планеты могло хватить Писареву на всю жизнь, но он астрономию бросил и об открытии совсем почти никогда не вспоминал. Мало того, он вдруг перешел с физико-математического факультета на химический. И здесь добился успеха: одна из его курсовых была признана дипломной работой! Но вскоре и химию бросил.

По окончании университета Виктор Евграфович вновь стал студентом. Петровской сельско

хозяйственной академии. Здесь на занятиях по бактериологии он открыл расу серобак

терий! Опять-таки этого открытия хватило бы ему на целую жизнь! Но он бросил и это.

Особенно прилежно «беспутный студент» посещает лекции своего земляка, сибиряка и тоже, так сказать, «летуна» с двумя дипломами – университетским и сельскохозяйственным – Д. Н. Прянишникова. Это было время, когда многие были убеждены, что без науки в сельском хозяйстве урожая не собрать. Именно тогда в науку пришли титаны: ботаник Тимирязев, химик Менделеев, почвовед Докучаев, агроном Сте- бут, Энгельгардт, Костычев и Прянишников, селекционер Вавилов и многие другие. Среди них был и Писарев. И вот бывший агроном, математик, физик, химик, биолог, а теперь агроном с двумя дипломами едет на родину, в Иркутск. Сибирь тогда только осваивали. Русский пахарь поднимал целину, никогда не ведавшую плуга. Как ее обрабатывать? Что сеять? Никто не знал. Писарев не знал тоже. Тяжелый и благодатный край встретил ученого сразу двумя бедами. Сначала грянул вулкан на Аляске, пепел которого обрушился на Восточную Сибирь, отравив на три года тысячи верст. Вслед за этим, в июле, ударили заморозки. Три года голода! И Писарев выбирает единственную дорогу, к которой, оказывается, шел всю жизнь: он становится селекционером. Его мечта – дать Сибири подходящие сорта хлебных злаков. Для начала он ищет наиболее стойкие местные сорта пшеницы и распространяет лучшие. Вскоре русский хлеб доходит до Америки и приживается на Аляске. Он вывел несколько сортов, которые сеют в Сибири по сей день.

В составе первой советской ботанической экспедиции Писарев едет в Монголию. Для него это был поиск новых сортов, которые шли в Сибирь с Востока, а стало быть, несли в генах качества, которых не было у европейских сортов. Позже Вавилов забирает Писарева в Москву. Перед Виктором Евграфовичем встает фантастическая проблема: вывести сорт яровой пшеницы для… России! Да! Да! Для европейской части России, поскольку в Нечерноземной зоне (от Прибалтики до Урала) пшеница не росла вообще. Причин тому было много – малоплодородные земли, холодное лето. Под Москвой все посевы губила шведская мушка – страшный вредитель; гибла пшеница и от гриба, который уничтожал в земле семена, пронизывая их своими нитями, не давая взойти. Писарев изучает проблемы борьбы со шведской мушкой и грибом, то есть фактически занимается совершенно новыми для себя науками – энтомологией и фитопатологией.

Затем с помощью коллекции ВИРа, которая в ту пору насчитывала 35 тысяч сортов пшеницы, выбирает такой сорт, который успевал бы набрать силу до появления гриба и мушкй. Такой оказалась пшеница сорта Ту- лун 70, выведенная им в Сибири. Но у нее был тонкий стебель, а колос на подмосковных полях оказался тяжелее сибирского, полегал. Тогда Писарев скрестил его с канадской пшеницей Китченер и получил сорт Московка.

Грянула Великая Отечественная война. Семья Писарева эвакуировалась в Сибирь, а он остался в Москве. В пустой, неотапливаемой квартире, голодая, он бережет мешки с зерном. Кто знает, может быть, в этих мешках горсть семян того заветного, единственного сорта… Так оно и оказалось! В 1943 году на полях, по которым перед пахарем шел сапер (когда саперов не хватало, прилаживали нехитрое приспособление – на шестах перед трактором катили бочку с песком, под ней и рвались мины. Бывало, что осколки доставали и тракториста), посеяли писаревскую яровую пшеницу сорта Московка, и она дала 40 центнеров пшеницы с гектара. Однако у Московки, за которую Писарев в свое время получил Государственную премию, есть общий для всех сортов пшеницы недостаток: перестояв в теплую осень на корню, если не убрать вовремя, она начинала прорастать. Потому ученый продолжает работу с сортом. На седьмом году поисков, в отчаянии от полной неудачи, он бросает зерна пшеницы попеременно в горячую и холодную воду! И… О, чудо! Из белых семян Московки вырастает краснозернистая пшеница! И не прорастает! В чем дело? Оказывается, красный пигментный слой – еще одна оболочка, которая не допускает к зерну воздух и влагу.

Однако перед Писаревым всю жизнь стояла отчаянная по смелости, немыслимая задача, далекая, как звезда: вывести озимую пшеницу для Сибири! Над этой проблемой он небезуспешно работал до конца своих дней. Но озимого сорта для Сибири в четырехтысячной семье сортов пшеницы пока так и нет. Почему? Потому, что опытная посадка еще не сорт. Его нельзя рекомендовать. Сорт проверяет время.