Читать книгу Полёт на трапеции - - Страница 9

 И он ушёл – несбывшийся мессия,

 Вонзивший в нашу память, как стилет,

 Что и́дут сне́ги белые в России

 И что поэт в ней – больше, чем поэт.

 Громкоголос, хотя собой невзрачен

 И несколько, пожалуй, узкогруд,

 Он был, как лозунг, звонко однозначен,

 Без многоточий, слабостей и смут.

 В ту оттепель в отечестве подталом,

 Привычном к диктатуре и войне,

 Не тайное читателю шептал он,

 Но грохотал народу и стране.

 В расчёте на века и легионы

 Он жёг в себе вулкан, а не свечу,

 Он наполнял стихами стадионы

 И президентов хлопал по плечу.

 И мы в преддверье нового морозца,

 Сутулясь под болоньевым плащом,

 Признали в нём поэта, знаменосца,

 Актёра и бог весть кого ещё.

 И очень быстро позабыв, что гений

 Великой безыскусности сродни,

 Он разучился жить в тени сомнений

 И просто разучился жить в тени.

 Как парус – исключительно по ветру! —

 Его тащил к рукам приросший флаг.

 И что осталось признанному мэтру,

 Помимо наступлений и атак?

 А ветер дул в безвре́менье и горе,

 В раздоры наций, в горький эпилог,

 И замолчали все фанфары вскоре,

 А он без них писать уже не мог…

Потом, когда страна упала в кому

И злые тучи небо замели,

Он тихо удалился в Оклахому

На дальнем полушарии Земли.

Себя читал подолгу – и казалось,

Что он, как прежде, громок и велик,

И больше ничего не оставалось

Ему среди своих умолкших книг.

Недавно прозвенел надмирный зуммер,

И он ушёл в зияющий проём.

Поэт? паяц? актёр?… Но вот он умер,

И мы с печалью думаем о нём.