Читать книгу Последние люди. Вы, живущие вдали… - - Страница 3

Солнце, именно утреннее раннее солнце стало побудителем мотивации Пла́то вставать на половину часа раньше остальных (под «остальными» имеется ввиду его семья и ближайшее окружение), чем он чрезвычайно гордился, даже считал обязательным рекомендовать себя как помощника другим, как он говорил: «неосознанным личностям» в вопросах сна, гордился как именно своим достижением в «области духа» (не то, чтобы он преувеличивал привычку раннего пробуждения, скорее был склонен называть вещи такими именами). Ежеутренне Пла́то, как по расписанию, занимался чтением книг, интересующих его на данный момент тем, не обязательно научных, но что-то вроде философских, где он может поднять для себя проблему (ведь проблем, судя по всему, у него не было), как это наивно говорить, «мироздания»; возможно, здесь скрывалось ощущение «ничтожности существования» его самого, – как он о себе высказывался, но не придавал этому трагического и суицидального подтекста, что тем не менее вызывало подозрение у окружающих в его адекватности.

Даже, как-то раз, когда Плато был девятнадцатилетним подростком, с ним состоялся «серьезный разговор» от родителя с поддержкой остальных участников семьи: София, его мать, сделала замечание настрою своего сына в определении своего дальнейшего будущего, как сейчас всем говорят – карьеры (где ты будешь работать и жить следующие 20—50 лет), дала ему понять, что вещи первостепенной важности, кем бы ты не был, это пропитание и жильё, и уже явно стоит над этим задуматься, найти первую работу или подработку, с целью обрести первые навыки в заработке и ведении собственной бухгалтерии. Даже мы признаем, что это важно… и прочее… Но Плато, видя вмешательство в свою жизнь («жизненный путь», как он сам высказывался), отвергал такие и остальные «советы».

В этот летний вечер августа, – когда у природы «переходный период», а гражданин «отдыхает от отдыха», ставя перспективы на следующие времена года, – семья из 4-х человек находилась за обеденным столом (не значит, что обед был вечером, просто стол так обозначается). Каждый ужин состоял из каши на молоке, что было скорее полезной привычкой, чем целенаправленным питанием, ведь такая еда лучше усваивается после 8 часов и до пробуждения; из напитков были чай и морс на клюкве; Плато же более предпочитал чай как заключительный, горячий, кофеиносодержащий напиток в сутках – весь день он увлекался кофием из турки, ставя это себе как хобби и якобы разбираясь во вкусах.

София, держа в двух руках вилку и нож для масла говорила:

– Ты хоть высыпайся, а то выглядишь как зомби… на самом деле, не мучай себя.

– Если хотя бы раз я пропущу свои дела по чтению и письму, это обернётся последствиями, – отвечал Плато, допивая чай.

Мать, – сделав лицо непонимающего, но как бы находящегося «в теме» собеседника, – посмотрела сначала в левую сторону, а после вниз на тарелку с горячими бутербродами и оправдывалась:

– Я тебя не пытаюсь учить, а забочусь о тебе как могу, и не собираюсь вмешиваться в твою жизнь, но… кем ты будешь в дальнейшем – важный вопрос, тем более, как мешает здоровый сон твоим планам? или чем ты там занимаешься со своими книгами.

По выражению лица Плато, стало ясно, что ему явно не нравится как его воспринимают в своей среде. «Или чем ты там занимаешься» – по его мнению, несколько унижает его натуру, хоть сам и не может сказать, чем именно там на самом деле занимается. Он отвёл глаза в левую сторону и над чем-то задумался, как бы ввёл себя в состояние «ума», – некоторой медитации, при которой концентрация идёт непосредственно на мыслях и приносит с собой ощущения будто ты английский сыщик 19-го века на расследовании. Это и было его последним жестом в подобных разговорах, которые для него ничего полезного не несут; зато можно практиковаться в актерском мастерстве, постоянно ходя в маске «гения, которого не понимает остальной свет».

– Согласен, все понимаю, возьму на рассмотрение ваши (он отметил «ваши» потому, что хотя и говорила с ним одна София, тем не менее он подмечал общую энергетику, настроенную против него) замечания – сказал Плато, чуть приподняв левую часть губы, как бы мягко улыбаясь в ответ всей публике… возможно, чувствовавший себя исполнителем бессмертной классики в филармонии перед тысячью зрителей и слушателей, отодвинул из под себя деревянный стул с узорами древнерусской письменности, встал и ушел в свою комнату, закрыв дверь с надписью в самом центре – «Се Человек!».