Читать книгу Корона и тьма. Том 2. Сердце хаоса - - Страница 12

Полдень окутал Харистейл густым серым светом, что пробивался сквозь низкие тучи, готовые разразиться дождём. Осень стояла поздняя, и сырость уже проникала в самые глубокие щели города. В воздухе витал запах увядающих листьев, а слабый ветер, казалось, приносил с собой звуки далёкого завывания.

В Зале Советов, скрытом за толстыми каменными стенами дворца, царила давящая атмосфера. Это огромное помещение, выстроенное в лучших традициях древних мастеров, подавляло своим великолепием и строгостью. Высокие арочные окна пропускали тусклый свет, окрашивая помещение в мрачные оттенки. Стены из чёрного мрамора были украшены тонкой резьбой в виде переплетённых корней деревьев, словно сама природа пыталась проникнуть в это царство интриг и тайн. Потолок был сводчатым, усыпанным звёздными узорами, которые едва поблёскивали в полумраке. Огромный круглый стол, установленный в центре зала, был вырезан из цельного куска дуба и отполирован до зеркального блеска. По краям стола располагались резные кресла с высокими спинками, каждое из которых предназначалось для одного из советников.

В зале царила напряжённость.

Леонард Феор, казначей королевства, сидел, скрестив пальцы, и молча наблюдал за собравшимися. Его лицо, будто высеченное из камня, оставалось спокойным, но глаза – холодные и пронизывающие – были словно ножи, изучающие каждого.

– Вряд ли нас собрали просто так, – наконец произнёс он, с трудом скрывая лёгкий сарказм. – Король Годрик редко любит пустую трату времени. Если мы здесь – это важно. Или… смертельно важно.

Его голос звучал ровно, но каждый акцентированно произнесённый слог будто впивался в сознание присутствующих.

– Так почему же мы до сих пор не знаем причин? – хрипло перебил его Освальд Торн, советник по сельскому хозяйству. Его прямолинейная натура редко позволяла терпеть молчание. Он ударил кулаком по столу, и звук раскатился по залу. – Сидим, как стадо, в ожидании волка!

– Волк не станет предупреждать, Освальд, – тихо отозвалась Аниса Валдри, сложив руки на груди. Её взгляд, тёплый, но колкий, словно изучал людей за столом, как хищник изучает добычу. – Если нас призвали сюда, значит, причина веская. Или, возможно, вы полагаете, что король Годрик занимается бесполезными сборищами?

– Это всё догадки, – ответил Освальд, сжав кулаки. – А я терпеть не могу догадок. Что это за игры?

– Игры? – Леонард усмехнулся, но его улыбка не согрела атмосферу. – Наш король не играет, Освальд. Его ходы слишком выверены, чтобы быть простой забавой. Вы же понимаете, что в таких обстоятельствах любое неверное слово может стать причиной вашего исчезновения?

В ответ наступила тишина. Освальд открыл было рот, но закрыл его, заметив, как на лицах некоторых советников мелькнула тень страха.

Маркус Рейнольд, генерал королевской армии, сохранял молчание, но его взгляд был неподвижен, как будто вглядывался в нечто за пределами этого зала. Внезапно он проговорил низким, грубым голосом:

– Мы обсуждаем догадки, а не то, что действительно важно. Король Годрик всегда держит планы при себе. Возможно, нам стоит быть готовыми к неожиданностям.

Его слова прозвучали уверенно, но тот, кто знал Маркуса близко, мог бы заметить: в его голосе звучала лёгкая нотка сомнения.

Дилиан Лойвуд, главный лекарь, вежливо прочистил горло, будто стремясь смягчить накал разговора:

– Простите, но, возможно, именно это и есть цель собрания – прощупать нашу лояльность и реакцию. Вы ведь знаете, как наш король любит проверять своих слуг.

– О, Дилиан, вы снова пытаетесь разрядить атмосферу, – произнесла Аниса с улыбкой. – И это, как всегда, похвально. Но мне кажется, всё несколько глубже.

Она склонилась чуть вперёд, её глаза блеснули.

– Возможно, мы уже под прицелом.

Слова Анисы будто повисли в воздухе, порождая новый виток напряжения.

– Если бы король знал, – медленно заговорил Леонард, выдерживая паузу, словно наслаждаясь каждым произнесённым словом, – мы бы сидели не здесь, а в подвалах тюрьмы, прикованные к стенам.

Эти слова прозвучали словно заклинание. Зал замер, тишина стала ещё более ощутимой, словно каждый затаил дыхание.

Зал словно погрузился в вязкое, удушающее напряжение, как если бы сам воздух стал густым и липким от страха и неуверенности. Освещённый только тусклым светом факелов, зал напоминал огромную пасть, готовую поглотить каждого из присутствующих. Осенняя буря за окнами усиливалась, и каждый новый удар ветра о стекло сопровождался невидимой дрожью в сердцах тех, кто осмелился взглянуть на короля.

Годрик стоял, словно изваяние, его широкие плечи и высокая фигура напоминали неподвижную гору, но в этом молчании было что-то угрожающее, как перед началом землетрясения. Его лицо оставалось бесстрастным, но глаза… Они смотрели на каждого так, будто король мог видеть не только их лица, но и их самые тёмные мысли, самые сокровенные страхи.

– Вы думаете, я собираю вас просто для разговоров? – Его голос был низким, почти шёпотом, но каждый в зале почувствовал, как слова проникают внутрь, оставляя после себя ледяной холод. – Или, возможно, вы надеетесь, что я не замечаю ваших ошибок, ваших слабостей?Когда он заговорил, тишина была разорвана словно острым ножом.

Советники молчали. Даже Айлред, тень короля, стоял неподвижно, его глаза были устремлены в одну точку, будто он вовсе не присутствовал в комнате. Взгляд короля остановился на Освальде Торне. Лицо советника побледнело, руки дрожали, но он изо всех сил старался казаться спокойным.

– Торн, – произнёс Годрик, его голос стал резче, как треск ломающегося дерева. – Скажи мне, почему ты так нервничаешь? Или у тебя есть причина бояться меня?

– Нет, Ваше Величество… Я… я просто…Освальд судорожно сглотнул, его голос прозвучал хрипло и сдавленно:

– Ты просто? – Годрик резко шагнул вперёд, и его шаги, будто глухие удары молота, отзывались эхом в зале. – Неужели ты думаешь, что я поверю в твои жалкие оправдания?

– Скажи мне, Освальд, что я должен знать? Ты лжёшь мне?Освальд, казалось, потерял дар речи, его рот открывался и закрывался, но слова застревали в горле. Годрик наклонился к нему, его голос стал угрожающе мягким:

– Нет, Ваше Величество! – выкрикнул Торн, но в его голосе звучала паника.

– Садись, – приказал он, махнув рукой, как будто прогоняя надоедливую муху. – Ты слишком слаб, чтобы быть лжецом.Годрик выпрямился, и его тень упала на всех присутствующих. Его усмешка была мрачной, лишённой радости.

– Ваше Величество, нам нужно сосредоточиться на делах королевства. Вы правы, мы не должны терять времени.Мгновение все молчали, боясь встретиться с его взглядом. Затем голос Леонарда Феора, плавный и уверенный, нарушил тишину:

– Дела королевства, говоришь? – Годрик повернулся к казначею, его голос зазвучал с холодным сарказмом. – Тогда скажи мне, Леонард, сколько золота в наших сундуках?

– Средства поступают стабильно, Ваше Величество, но расходы на армию велики. Мы сохраняем баланс, но…Казначей слегка поклонился, сохраняя ледяное спокойствие:

– Но что? – Годрик перебил его, и в его голосе зазвучал ледяной металл.

– Народ страдает, Ваше Величество, – вмешался Грегор Мелтон, его голос был твёрдым, но в нём слышалась тревога. – Если увеличить налоги, это может привести к восстаниям.

– Ты боишься бунта, Грегор? – Его слова были как шёпот смерти. – Боишься, что эти грязные крестьяне поднимут на меня руку?Король медленно обернулся к Грегору.

– Я не боюсь за вас, Ваше Величество, – ответил Грегор, собрав всю свою смелость. – Я боюсь за королевство.

– Народ должен бояться. Это единственное, что удерживает их в подчинении.Годрик усмехнулся, но эта усмешка не принесла облегчения.

– И всё же, Ваше Величество, страх может быть оружием, но он не заменит преданности.Аниса Валдри, сидевшая в стороне, прищурилась, её голос прозвучал ровно и хладнокровно:

– Преданность, говоришь? – Его голос стал опасно тихим. – Ты думаешь, я могу купить преданность голодных и жалких?Годрик замер, повернувшись к ней. Его взгляд стал холодным, как ледяной клинок.

– Нет, – ответила она с легким наклоном головы. – Но вы можете уничтожить королевство, если затянете удавку слишком сильно.

Молчание вновь наполнило зал. Буря за окнами бушевала, словно отражая напряжение, которое витало в воздухе. Годрик медленно обошёл стол, его тяжёлые шаги были похожи на предвестие беды.

– Важна только власть, – наконец произнёс он, остановившись в центре зала, его глаза, как угроза, обвели всех собравшихся. – Власть и страх. Именно они держат этот мир на месте. – Его голос был каменным, как сама земля, которая ощущала вес истории на своих плечах. – И я не потерплю тех, кто осмелится мне перечить.

Каждое его слово было пропитано холодом, от которого казалось, что кровь в жилах замерзает. Зал остался в тишине. Лишь звуки бури за окном нарушали этот мрак. Никто не осмелился заговорить снова. Слова короля висели в воздухе, остриём меча, готовые прорезать молчание. Взгляд Годрика был не только тяжёлым, но и полным властью, словно он сам был этим холодом, этой бурей.

Леонард Феор, как всегда, первым нарушил молчание, его голос был чётким, но в нём скрывалась привычная лесть, мягкая и опасная, как укус ядовитой змеи:

– Мы решим этот вопрос с налогами в кратчайшие сроки, Ваше Величество. – Он слегка наклонил голову, как бы подчёркивая свою покорность, но в его взгляде мелькнуло что-то другое – возможно, расчёт или осторожная готовность манипулировать. – Вы желаете ещё что-то обсудить?

Годрик выдержал паузу, его взгляд сверкал, словно меч, готовый перерубить эту тишину. Когда он заговорил, его голос был полон нехарактерной задумчивости, будто сама реальность замерла, ожидая его решения:

– Да. – Он обвёл зал взглядом, который был одновременно тяжёлым и изучающим, как если бы пытался прочитать их души. – Здесь собрались все, с кем я привёл королевство к величию. Но я не могу править веками и не могу оставить на произвол то, что так долго строил. – Его слова звучали как неоспоримая истина, как закон, высеченный на камне, словно этот момент был предопределён, как часть неумолимого потока времени. – В скором времени я объявлю своего преемника. – Его слова, как гром среди ясного неба, пробили тишину, оставив присутствующих в шоке. Это было нечто невероятное, никто не ожидал, что сам король заговорит о своём преемнике. Годрик, словно знал, как поглотить эту тишину и превращать её в оружие. Все в зале мгновенно замерли, их лица окаменели от неожиданности.

Годрик медленно посмотрел на каждого, его глаза сверкали, как сталь, а слова падали, как молоты:

– И им станет тот, кто докажет абсолютную преданность мне и королевству. – Он выдохнул эти слова так, что они стали тяжёлым грузом, который все почувствовали на своих плечах. Как будто в этот момент не только его собственная судьба, но и судьбы всех присутствующих, были поставлены на карту. Он бросил взгляд на Айлреда, и тот, как всегда, оставался неподвижным, словно скала, в то время как все остальные, кто был в зале, почувствовали, как земля уходит из-под их ног.

Зал погрузился в тишину. Напряжение, и без того ощутимое, теперь стало почти невыносимым. Каждый из присутствующих, казалось, пытался сохранить невозмутимость, но едва заметные движения выдавали их эмоции. Леонард не мог скрыть небольшой нервозности в глазах, несмотря на свою привычную маску спокойствия. Освальд, сидящий у стола, начал нервно постукивать пальцами по его краю, его дыхание стало быстрее. Дилиан, как бы пытаясь скрыть внутреннюю тревогу, едва заметно выдохнул, но в его глазах был тот же холодный, затянутый страх, который ощущался в каждом движении. Даже Аниса, обычно столь уверенная, слегка склонила голову, её глаза стали задумчивыми, как будто каждое слово короля требовало особого анализа.

– Есть ли у кого-нибудь что добавить? – Годрик прервал тишину, его голос был острым, как удар хлыста. Он снова обвёл взглядом зал, как хищник, ощущающий свою добычу. Затем он повернулся к Освальду, его глаза прищурились, а улыбка на лице короля была холодной и угрожающей. – Ты сегодня совсем не многословен. Что-то случилось, Освальд?

Освальд вздрогнул, словно был пойман в ловушку. Его голос дрожал, когда он пытался ответить, и было видно, как старается сдержать свой страх:

– Нет, Ваше Величество. Возможно, усталость даёт о себе знать.

Король усмехнулся, но в его улыбке не было ни капли тепла. Это была усмешка победителя, охотника, который лишь раздумывает, стоит ли продолжать свою игру.

– Тогда все свободны, – произнёс он, как приговор, словно сам момент обречённости пришёл. Его слова не требовали ответа, они были окончательными. Словно он обрубил невидимую нить, связывающую их всех.

Советники один за другим поднялись, отдавая почести королю. Каждый кланялся с той степенью уважения, которую требовала его позиция, и медленно покидал зал, двигаясь в сторону тяжёлых дверей. В каждом их движении была некая механическая точность, как будто они исполнили ритуал, которым давно овладели. Гул шагов, слышный поначалу ясно, становился всё тише, поглощённый гигантским эхом зала, и наконец, тяжёлые двери с глухим скрипом закрылись за последним из них, оставив Годрика одного. Тишина, словно невидимая тень, моментально заполнила пространство. Она была плотной и вязкой, как мрак, который окружает в одиночестве.

Когда тишина окончательно воцарилась, Леонард, быстрым шагом, догнал Айлреда в одном из длинных коридоров. Его походка была стремительной, но в то же время осторожной, словно он ждал, что каждый угол может скрывать нежеланное внимание. Оглянувшись, чтобы убедиться, что их никто не слышит, Леонард, почти шепотом, произнёс, но в его голосе сквозила едва сдерживаемая злоба и раздражение:

– Ты что-то рассказал королю? Ты опять затеял какую-то игру? – Его взгляд был настороженным, полным подозрительности. Он стоял в напряжении, как кошка, готовая прыгнуть на свою жертву.

Айлред не замедлил шага и лишь слегка повернул голову, его глаза блеснули в тусклом свете факелов, отражаясь в них зелёным огнём. На его лице появилась лёгкая, почти невидимая усмешка, которая, тем не менее, не оставляла места для сомнений – он знал, что его слов было достаточно, чтобы вызвать недовольство у Леонарда. Он продолжал идти, не обращая на него особого внимания.

– Леонард, я же говорил, что не буду тебе мешать. Но на этом всё. – Его голос был ровным, чуть ироничным, как будто вся ситуация ему забавна. – Я думаю, ты можешь вбить себе это в голову, но на этот раз мне не нужно вмешиваться в твои интриги. – Он произнёс это с такой лёгкостью, что любой другой на месте Леонарда мог бы воспринять это как насмешку, как издёвку над его амбициями.

Леонард, не вынося этого тона, остановился. Его лицо стало напряжённым, губы поджались, а взгляд, полный недовольства, вонзился в спину Айлреда. Он выдохнул сдержанно, но гневно:

– Ты хочешь стать его преемником? – Эти слова сорвались с его губ, как рёв зверя. Он почти кричал, но сдерживался, пытаясь вложить в голос как можно больше угрозы. – Или ты решил обставить нас всех и взять корону себе? Ты и вправду думаешь, что кто-то будет так просто пускать тебя к трону?

Айлред резко остановился, его лицо на мгновение стало серьёзным, как у человека, задумавшего нечто важное. Он повернулся к Леонарду, но его выражение было почти насмешливым, а в зеленых глазах – искры игривого света, который так неуместно сверкал в этот момент. Легкая усмешка всё равно оставалась на его губах, как будто весь этот разговор был игрой, не стоящей ни одной лишней мысли.

– Ты бы уже висел в петле, Леонард, – сказал Айлред с нарочитой лёгкостью, почти весело, словно такие разговоры для него были не более чем забавой. – Но мне не нужен ни трон, ни твоя жизнь. – Он произнёс эти слова так, что они казались настоящим отпечатком презрения. Он говорил с таким непринуждённым тоном, как будто только что сказал какую-то шутку, ожидая смеха.

Леонард нахмурился, его глаза стали холодными и острыми, как лезвие ножа. Голос его стал резким, почти сдавленным от гнева:

– А что тогда тебе нужно, Айлред? – Его вопрос был полон сарказма и осуждения. Он не мог понять, что скрывается за этой загадочной фигурой, за этим человеком, который умело играл с каждым на своих условиях. – Ты же всегда был скрытным и непонятным. Что тебе нужно, если не трон? Что ты хочешь от этого мира?

Айлред, казалось, не заметил напряжения в голосе Леонарда. Он развернулся к нему с лёгким жестом, приподняв бровь, а его лицо было полным сарказма и таинственности. В его взгляде читалась легкость и уверенность, словно он играл с человеком, не способным понять, в какую сторону повернётся его следующая мысль.

– Такому, как ты, это понять невозможно, Леонард. – Ответ Айлреда был полон уверенности и загадочности. Он говорил, как человек, который мог бы знать больше, чем любой другой, но предпочитал держать это в секрете. – Даже если бы ты пытался, ты бы так и не понял, что скрывается за этими словами. Это невозможно для тебя, и даже не пытайся понять, потому что тебе этого не осилить. – Он закончил свой ответ с насмешливой интонацией, как будто рассказывая анекдот, понятный только ему одному.

Леонард, слегка сжав зубы от раздражения и недовольства, хотел что-то сказать в ответ, но, поняв, что его усилия тщетны, лишь стиснул зубы и молча взглянул на удаляющегося Айлреда. Тот, не обращая внимания на его возмущение, спокойно продолжал идти по коридору. Плащ Айлреда бесшумно скользил по холодным камням, добавляя ещё больше загадочности в его уход. Леонард остался стоять в пустом коридоре, наблюдая за тем, как его фигура исчезает в темноте, его слова оставались в воздухе, эхом отголоском того, что было только что сказано.