Читать книгу Корона и тьма. Том 2. Сердце хаоса - - Страница 7

Из воздуха, расколотого тонким, почти беззвучным треском, начали проявляться колебания, словно поверхность воды нарушили невидимые капли. Пространство заискрилось, линии света сплелись в вихрь, образуя круг, внутри которого мерцал неуловимый, переливающийся узор. Этот свет не был ярким, но его холодное сияние пробивалось сквозь мрак подземного прохода, разгоняя густую тьму.

Вихрь сужался, будто затягивался сам в себя, оставляя за собой мягкое свечение, и в этом сиянии появился Айлред. Его фигура материализовалась с пугающей точностью, будто он всегда находился здесь, в этой подземной тишине. Шлейф его тёмной одежды, расшитой изысканным серебряным узором, плавно осел, а мягкий шелест ткани нарушил полное безмолвие.

Факелы на стенах тускло освещали грубую каменную кладку, их свет играл на чёрной ткани его длинного плаща. Рукава были широкими, свободно ниспадающими, а высокий воротник обрамлял его лицо, придавая ему вид древнего учёного, сосредоточенного на поисках ответов в тенях прошлого. Зеленоватые узоры на одежде, повторяющие символику давно утраченного языка, словно впитывали в себя тусклый свет факелов, поблескивая едва уловимым свечением.

Айлред медленно оглянулся по сторонам. Свет факелов с обеих сторон дверей, освещая стены, создавал хаотичные узоры теней, словно оживляя сами камни. Его зелёные глаза, светящиеся в полумраке, пробежали по коридору, будто пытались уловить скрытые движения, которых не было. Тишина, царившая здесь, была осязаемой, словно воздух сам подавлял звук. Он сделал шаг вперёд, и звук его обуви разнёсся глухим эхом по каменному коридору. Воздух был тяжёлым, влажным, пропитанный запахом сырости и времени. На стенах виднелись следы древних письмен, уже почти стёртых, но всё ещё различимых при внимательном взгляде. Эти символы, вырезанные, казалось, самыми первыми жителями этого замка, хранили в себе знания, о которых даже нынешние поколения не могли догадаться.

Остановившись, Айлред провёл рукой по одной из железных полос, словно проверяя, всё ли на месте. Его пальцы, тонкие, но сильные, замерли на мгновение, прежде чем он посмотрел на дверь. Факелы продолжали тихо потрескивать, их пламя покачивалось, будто реагируя на его присутствие. В этот момент казалось, что само пространство вокруг него подчиняется его воле, сгущаясь и замирая, как безмолвный страж. Айлред вдохнул, чувствуя сырость и пыль, но для него этот запах был как напоминание о доме, где царят тайны и знания, недоступные чужим.

Он чуть приподнял подбородок, устремив взгляд на замок двери. Зеленые глаза, мерцающие в полумраке, казались двумя угольками, которые готовы вспыхнуть в любую секунду. В этом взгляде читались не только сила и уверенность, но и тень чего-то, что невозможно было объяснить словами. Он оказался там, где и планировал, и сделав несколько уверенных шагов к массивной двери, постучал тремя чёткими ударами. Звук разнёсся по коридору глухим эхом, словно каменные стены прислушивались к его присутствию. На мгновение наступила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов. Затем, с протяжным металлическим скрежетом, дверь начала медленно открываться. Тяжёлый засов, казалось, сопротивлялся, словно древний механизм не был готов так легко подчиниться. Раздался глухой стук, и дверь приоткрылась, пропуская тонкую полосу света, вырывающуюся из темноты комнаты.

На пороге появилась Ливиана. Её фигура, окутанная лёгкой мантией, выделялась на фоне тусклого освещения. Черты её лица, как всегда, сохраняли ту загадочную утончённость, которая притягивала к ней взгляды, даже если те не могли видеть её глаза. Повязка, скрывающая их, была плотно завязана, подчёркивая её острые скулы и мягкие пряди каштановых волос, выбивающихся у висков.

– Вы не спешили возвращаться, – сказала она с едва заметной насмешкой, отступая в сторону, чтобы пропустить Айлреда внутрь.

Её голос был мелодичным, но за его мягкостью скрывалась привычная острота. Казалось, Ливиана не только видела его, несмотря на повязку, но и читала каждое его движение, каждую эмоцию.

– Кто-нибудь приходил? – коротко спросил Айлред, заходя внутрь и бросив быстрый взгляд на обстановку.

Ливиана, как всегда, ответила с долей язвительной иронии, которая была её отличительной чертой:

– Только ваша совесть, учитель. Она стучалась в двери, но я решила её не впускать. Предположила, что она не обрадует вас своим визитом.

Айлред чуть приподнял бровь, и на его губах мелькнула тень улыбки, но он не стал отвечать. Проходя в центр комнаты, он замер, заметив на столе конверт с запечатанной сургучной печатью.

– Этот тоже моя совесть оставила? – поинтересовался он, указывая взглядом на письмо.

Ливиана, начиная зажигать свечи и факелы, чтобы наполнить комнату светом, ответила с лёгкой усмешкой:

– Нет, это был один из придворных слуг. Он пришёл вскоре после того, как я заверила его, что вы скоро вернётесь.

Комната начала оживать под мягким светом. Пламя свечей и факелов, отбрасывая тени на древние стены, придавало месту атмосферу таинственности. Полки, уставленные старинными книгами и манускриптами, на которых время оставило свои отпечатки, казались стражами знания, охраняющими свои тайны. Айлред, подойдя к столу, взял конверт. Его взгляд сразу задержался на печати – личной печати короля Годрика.

Его лицо осталось бесстрастным, но в глазах мелькнула тень напряжения. Он аккуратно потянулся к ножу, лежавшему на одной из полок, и вскрыл конверт. Внутри была записка, на которой было всего несколько слов: "Ты мне нужен сейчас."

Айлред медленно опустил бумагу, обдумывая смысл этих слов. В комнате повисла напряжённая тишина. Ливиана, теперь стоявшая рядом, наблюдала за ним.

– И что ему опять нужно? – тихо, но с ноткой раздражения в голосе спросил Айлред, повернувшись к Ливиане.

Ливиана, чуть приподняв уголки губ, ответила с лёгкой улыбкой:

– Этот вопрос вы скоро сможете задать королю лично.

Она говорила спокойно, но её голос был наполнен скрытым подтекстом, как будто она уже знала больше, чем говорила. Айлред посмотрел на неё долгим взглядом, а затем снова перевёл взгляд на письмо, его разум уже начинал искать причины, по которым Годрик мог требовать его присутствия.

Королевские покои Годрика поражали своей роскошью и внушительностью, словно были созданы не только для комфорта, но и для того, чтобы каждый, кто входил сюда, ощущал всю мощь и величие правителя. Высокий потолок, украшенный изящными резными балками из тёмного дуба, уходил ввысь, создавая впечатление бесконечного простора. По стенам, обтянутым тяжёлой парчовой тканью насыщенного тёмно-синего цвета с золотыми узорами, висели массивные картины. На них были изображены великие сражения, сцены из мифов и портреты предков Годрика – каждый из них смотрел строго, будто проверяя любого, кто осмелился войти.

Огромные окна с высокими арочными рамами выходили на балкон, откуда открывался вид на весь Харистейл. Между окнами стояли тяжёлые колонны из белого мрамора, их поверхности были отполированы до блеска, а внизу их украшали золотые инкрустации, сверкающие в свете утреннего солнца. Пол был выложен сложным узором из черного и белого мрамора, а в центре покоев красовался огромный ковер с изображением герба королевства.

В центре комнаты находился массивный стол, выполненный из тёмного дерева, покрытый тонким слоем лака, который подчёркивал естественный рисунок древесины. На его поверхности была расположена доска с миниатюрными фигурками. Это была сложная стратегическая игра, изобретённая, по слухам, ещё предками Годрика. Каждая фигурка была выполнена из разных материалов: армия из серебра против армии из бронзы. На доске располагались города, укрепления, реки и леса, и каждая деталь символизировала различные элементы ведения войны.На фигурах были выгравированы мелкие детали – шлемы, мечи, щиты, даже флаги на копьях. Фигурки походили на ожившую историю, сражение между которыми было не просто развлечением, а отражением реальных стратегий. Годрик часто проводил время за этой игрой, рассматривая ходы и разрабатывая планы, словно репетируя свои будущие войны.

Король стоял на балконе, откуда открывался великолепный вид на Харистейл. На нём была одежда, подчёркивающая его статус, но лишённая излишеств: длинный тёмно-зелёный камзол из бархата, расшитый золотыми нитями, и лёгкий плащ, закреплённый у горла брошью с изображением королевского герба. На ногах были чёрные сапоги из мягкой кожи, украшенные золотыми пряжками. Его облик говорил о власти и богатстве, но в нём не было ничего воинственного – это был облик короля, управляющего своим королевством, а не ведущего войну.

В одной руке Годрик держал бокал с мутным отваром, который был приготовлен для него Дилианом Лойвудом. Горечь напитка вызывала у него лёгкое морщение на лице, но он терпеливо пил его маленькими глотками. Графин с остатками отвара стоял на низком столике рядом, окружённый несколькими пустыми бокалами, которые говорили о том, что король проводил здесь долгие часы.

Он смотрел на город, раскинувшийся под ним, и его глаза, острые, как клинки, окидывали взглядом каждый уголок Харистейла. Массивные стены, возвышающиеся над домами, были укреплены бастионами, из-за которых выглядывали острые копья. Внутренний двор кипел жизнью – солдаты маршировали, тренируясь в строгих рядах, кузнецы ковали оружие, а повозки с припасами медленно двигались к главным воротам. Годрик видел в этом силу своего правления, его мощь, которая казалась незыблемой.

«Мои стены держат весь мир на расстоянии», – подумал он, наблюдая за армией. Он знал, что каждое движение внутри этих стен – это часть сложного механизма, который поддерживает его власть. Здесь не было места слабости.

Его взгляд медленно вернулся к столу с фигурками. Подойдя ближе, он изучил расстановку, как будто от каждого движения зависела судьба. Он осторожно передвинул одну из серебряных фигурок на доске, изменяя ход игры. Её место занял бронзовый мечник, стоявший у реки, словно отражая стратегический ход, который мог бы решить исход битвы.

И вдруг, как только его пальцы оторвались от фигурки, в двери его покоев раздался стук. Глухой и уверенный, он эхом разнёсся по просторной комнате, заставив короля на мгновение замереть, не отрывая взгляда от игры.

Годрик, ещё раз сделав глоток горького отвара, недовольно поморщился, словно вкус напитка идеально совпадал с его настроением. Он медленно опустил бокал на стол, не сводя глаз с двери. Её массивные створки, обитые золотыми накладками, казались ему особенно тяжёлыми в этот момент. Король уже знал, кто за ними стоит, и ожидание начинало тяготить его больше, чем следовало.

– Входи, – голос его прозвучал властно и громко, отразившись от высоких стен комнаты.

Дверь скрипнула, и в проёме появился Сивард. Мужчина средних лет, с прямой осанкой и суровым выражением лица, напоминал живое воплощение дисциплины и верности. Его коротко подстриженные волосы и строгий взгляд говорили о его абсолютной преданности королю. Он вошёл в покои с привычной грацией человека, который не раз пересекал этот порог, и почтительно поклонился.

– Ваше величество, – начал он ровным, низким голосом, не поднимая взгляда. – Советник Айлред Эскельдар прибыл.

Годрик приподнял бровь, и в его глазах зажёгся едва заметный отблеск раздражения.

– Наконец-то, – проговорил он, откинувшись на спинку кресла. – Не прошло и недели. Пусть заходит.

Сивард кивнул, развернулся на каблуках и бесшумно вышел за дверь, оставляя за собой тишину. Вскоре в покои вошёл Айлред. Его появление было как всегда безукоризненным, как и его внешний вид. Тёмный костюм, скроенный с безупречной точностью, идеально подчёркивал его статную фигуру. Глубокий цвет ткани, напоминающий тени ночи, поглощал свет, делая его фигуру ещё более загадочной. Белая рубашка с высоким воротником выглядела безупречно, а длинный сюртук, обрамляющий его плечи, добавлял облику величественной строгости.

Айлред слегка поклонился, не теряя своей уверенной осанки, и встретился с глазами короля.

– Ваше величество, – произнёс он ровным, спокойным голосом. – Я получил ваше письмо.

Годрик посмотрел на него оценивающе, его взгляд будто пытался проникнуть в самые мысли своего советника. На мгновение король сжал губы в тонкую линию, проходя мимо стола с фигурками.

– Где тебя носило всё это время? – спросил он с легкой ноткой раздражения, хотя в его тоне не было настоящего гнева.

Айлред выдержал паузу, его взгляд оставался спокойным, а тон – лишённым всякой суеты. Он сделал шаг вперёд, позволив свету из больших окон озарить его фигуру.

– Вы ведь не об этом хотели меня спросить, ваше величество, – произнёс он с едва заметной улыбкой, в которой смешались уместная почтительность и тень иронии.

Годрик остановился, его глаза, холодные и проницательные, впились в фигуру Айлреда, словно пытаясь выудить из него ответы, которых никто не решался ему давать.

– Дерзости тебе, как всегда, не занимать, Айлред, – произнёс король медленно. – Ты же знаешь, что я казнил и за меньшее?

Советник, стоявший с безупречной осанкой, только слегка приподнял уголки губ, и эта едва заметная улыбка, больше похожая на тень, лишь подчеркнула его самоуверенность.

– Но я вам нужен, ваше величество, – ответил Айлред сдержанно, его голос звучал спокойно, почти мягко, но в этой мягкости чувствовалась острота, способная резать. – Именно поэтому я ещё жив.

Годрик напрягся, но сдержал себя. Он знал, что этот человек не просто так оставался его советником. За ним стояли не только знания, но и умение манипулировать, направлять и говорить правду, которую другие боялись даже шептать.

– Я подозреваю, что за моей спиной готовится заговор, – начал король, сделав шаг ближе к своему столу, где среди фигурок на доске царила беспорядочная расстановка. – Но пока не могу понять, кто и для чего?

– Вопрос «для чего» весьма очевиден, – Айлред чуть наклонил голову, наблюдая за движениями короля. – Не только вы хотите быть королём.

Годрик остановился, его глаза сузились.

– А ты?

Айлред встретил его взгляд, не дрогнув ни на миг.

– Мне политика совсем не интересна, ваше величество. – Его голос звучал так уверенно, что даже стены, казалось, прислушались. – Слишком большая ответственность. Ещё и заговорщики плодятся, как мухи. Всегда найдутся недовольные правлением, кто бы ни стоял во главе королевства.

– Ты что-нибудь знаешь о заговоре? – голос Годрика стал ниже, резче, словно он уже начинал подозревать. – И кто за ним стоит?

Айлред сделал шаг ближе, его движения были размеренными, а слова – тщательно выверенными.

– Подозревать можно всех, ваше величество. – Он выдержал паузу, давая королю время обдумать его слова. – Даже меня. Но если хотите устроить чистку, советую вам найти подтверждение. Казнив всех, кто попадает под подозрение, вы лишь лишитесь верных людей. А на эшафоте могут оказаться и те, кто вам предан.

Годрик шагнул ближе, его лицо было напротив лица Айлреда, и он пристально смотрел ему в глаза.

– А ты? Ты мне верен?

Советник чуть склонил голову, его выражение лица оставалось спокойным.

– Я всего лишь советник, ваше величество. – Его голос звучал так, будто это был не ответ, а констатация факта. – И я буду советником того, кто находится у власти.

Слова прозвучали, как удар, но Айлред говорил так, словно это была прописная истина, которую нельзя отрицать.

Годрик напрягся ещё сильнее, его глаза горели ледяным гневом.

– Я могу тебе доверять?

Айлред не отвёл взгляд.

– Самое сложное для любого правителя, ваше величество, – произнёс он с лёгкой тенью сарказма, тщательно скрытой за ровным тоном, – это принимать решения. Можно выслушать сотни советников, но решение должно быть вашим.

Годрик молчал, но его гнев начал остывать. В этих словах он услышал не дерзость, а то, что Айлред говорил всегда – правду. Он отступил на шаг, глядя на своего советника с новой задумчивостью.

– Что ты можешь предложить? – спросил король, его голос стал чуть тише, но в нём всё ещё была властность.

– Чтобы поймать крысу, – начал Айлред, его глаза блеснули зелёным светом в полумраке комнаты, – нужна хорошая ловушка. Гоняться за ней по комнатам – бесполезно. А чтобы она попалась в ловушку, нужна приманка.

Годрик нахмурился, но жестом показал советнику продолжать.

– Объявите, что выбрали себе преемника, – сказал Айлред спокойно. – И те, кто хотели занять ваше место, сами прибегут в ловушку.

Годрик задумался, его взгляд снова упал на доску с фигурками. Слова Айлреда застряли в его голове, как шипы.

– Это достойная стратегия, – наконец произнёс он.

Айлред сделал шаг назад, но его голос остался таким же уверенным:

– Вы действительно не думали о преемнике? Ведь это избавит вас от многих проблем в будущем.

Король отвернулся к окну, его руки крепко сжали подлокотники кресла.

– Я обдумаю твои слова, – проговорил он тихо.

– Рад был вам помочь, ваше величество. – Айлред слегка поклонился, но не спешил уходить. – Однако вас ещё что-то беспокоит.

Годрик, словно выныривая из раздумий, снова повернулся к советнику.

– Да, – ответил он мрачно. – У меня сильная армия. Кто из тех, кто осмелится занять моё место, сможет ею управлять?

Айлред задержался на секунду, а затем произнёс с серьёзностью, которая сделала его слова ещё более весомыми:

– Любой, кто будет хорошо платить генералам. А солдатам, как и извозчикам, трактирщикам и проституткам, всё равно, кто сидит на троне. Они будут служить любой власти.

Эти слова, как удар молота, опустились на сознание Годрика. Его лицо напряглось, но он знал, что Айлред говорит правду. Именно за это он его и ценил – за способность говорить то, что другие даже не осмелились бы подумать.

Годрик махнул рукой, словно отгоняя тяжёлые мысли.

– На этом всё, – сказал он холодно, прерывая затянувшуюся тишину. – Можешь идти. Но в следующий раз, если ты снова куда-то соберёшься, сообщи об этом Сиварду.

Айлред едва заметно кивнул.

– Я понял, ваше величество, – ответил он с ровным голосом, в котором не было ни намёка на обиду или недовольство.

Советник слегка поклонился, его фигура на мгновение замерла в свете, падающем от свечей, прежде чем он направился к дверям. Его шаги были уверенными, но не торопливыми. Он знал, что за его спиной Годрик наблюдает за каждым его движением.

Дверь за Айлредом закрылась с тяжёлым звуком, оставив короля в одиночестве. Годрик вновь обернулся к доске с фигурками. Его пальцы коснулись одной из них, символизирующей короля, и на мгновение он остановился, задумавшись.

Слова советника продолжали звенеть в его голове. «Любой, кто будет хорошо платить генералам…» Эти слова, подобно яду, проникали глубоко в его разум, заставляя его сомневаться в тех, кому он ещё доверял. Он сделал ещё один глоток отвратительного отвара, морщась от его горечи. За окном Харистейл продолжал жить своей жизнью, его массивные стены и оживлённые улицы казались непоколебимыми. Но Годрик знал, что за этой видимой прочностью скрывается то, что может разрушить всё: недовольство, предательство, жадность. Тяжело вздохнув и опустившись в кресло, король снова перевёл взгляд на доску, передвинув одну из фигурок вперёд, словно делая первый ход в игре, исход которой должен был определить судьбу королевства.