Читать книгу По следам «невидимки». Рассказы об уголовном розыске - - Страница 6

Как всегда бывает в таких случаях, телефонный звонок оказался неожиданным. Еще накануне Ковалев справлялся на заочном отделении университета о том, не получили ли они каких-нибудь сообщений от Грощенко. Ответили, что нет. А вот теперь звонили, что от Грощенко пришла контрольная работа по химии, которую он должен был сдать еще в прошлый приезд.

– Дал все же знать о себе, – сказал Ковалев Аристову. – Я мигом.

– Давай! Чувствую, к финалу дело идет.

Но даже у Ковалева, когда он ехал на дежурной машине в университет, появилось что-то похожее на сомнение. Не в такой степени, как у Стрелкова, но все же… Убил человека, зверским, почти невероятным способом, а сам спокойно зубрит химические формулы. «Ладно, надо размотать клубок до конца».

Методист по заочному обучению Анна Сергеевна Каратаева сказала:

– Я специально не передала ее на рецензию, чтобы сначала показать вам.

– Из меня рецензент липовый. Я по химии тройки имел.

Методист перелистала исписанные крупным почерком листы, заглянула в конец, еще раз перелистала.

– Обратного адреса нет, – обескураженно сказала она. – Позвольте: кажется, было сопроводительное письмо. Да, вот оно. – Бегло пробежала письмо. – И здесь нет.

– А конверт, конверт где? На нем-то если не обратный адрес, то почтовый штемпель должен быть. – Ковалев говорил это, а сам буквально чувствовал комок в горле. Неужели опять неудача?..

– Конверт уничтожили. Их всегда выбрасывают, обратный адрес в случае изменения заочники обычно сообщают в сопроводительном письме.

Можно понять Ковалева. Он в полной мере осознал свою ошибку: надо было предупредить, чтобы письмо от Грощенко оставили в первозданном виде, даже не вскрывали. Эх, ну как же он так…

Вдруг его осенило.

– Скажите, – спросил Ковалев, – вы лично держали этот конверт в руках?

– Да, конечно, я даже мысленно вижу его: нестандартный, склеенный из желтоватой оберточной бумаги.

– Хорошо. Это, конечно, почти невозможно, но все-таки вдруг вы припомните, что значилось на штампе. Я буду перечислять крупные лесные поселки, где есть почтовые отделения, а вы постарайтесь припомнить.

И он стал перечислять, надеясь на чудо, ибо даже он, профессионал, далеко не всегда запоминал все детали. А тут – штамп на конверте… Но удивительной бывает человеческая память. Когда Ковалев сказал «Кедрозеро», Анна Сергеевна воскликнула: «Точно! Припоминаю, там значилось: Кедрозеро17».

* * *

– Да, дал я маху, – говорил получасом позднее Ковалев Аристову. – Но Анна Сергеевна молодчина. Подумай, запомнила, что значилось на штампе!

– Да, молодчина. А почему именно лесные поселки ты стал называть?

– Так он же окончил лесотехнический техникум.

– Молодец, что сообразил. Но мы обязаны были сообразить это гораздо раньше. Да… понадеялись на районные отделения. Надо надеяться на себя. Но каковы в кондопожской милиции! Не прописан – и с рук долой. Не дали себе труда справиться в отделах кадров. Сколько времени бы выиграли! Так кто поедет в Кедрозеро?

– Кроме меня, думаю, Зоя Михайловна и Стрелков.

– Хорошо. Полагаю, в Кондопожский районный отдел в этом случае вам заходить не обязательно. Потом их проинформируем. Не совсем это правильно, но, знаешь, чем меньше людей будет в курсе дела, тем успешнее пройдет эта небольшая операция.

Так и решили. Когда Ковалев уже направлялся к двери, Аристов остановил его фразой:

– Думаю, не понадобится, но все же оружие захвати.

– Ладно.

– Ну, езжай.

Ехали по лесной дороге.

– В лесу сейчас ягод много, – мечтательно заметил Стрелков.

– И первые грибы уже есть, – сказала Зоя Михайловна.

– У нас свой гриб, причем из породы поганок, – резюмировал Ковалев. – А вообще в лесу сейчас, скажу я вам, благодать.

В Кедрозеро приехали в середине дня. Уже у конторы, возле которой остановился газик, обратили внимание на доску показателей. В числе первых там стояла фамилия Грощенко, на что не замедлил обратить внимание по-прежнему скептически настроенный Стрелков.

– Ну, милый, он тут без году неделя, – ответил ему Ковалев. – Так что далеко идущие выводы делать нечего.

Был разгар рабочего дня. Поселок, как всегда в эти часы, казался совсем пустым. Все на работе. Такова уж особенность лесозаготовительного производства. Ранним утром люди уезжают за десятки километров на свои рабочие места, на дороги, на делянки, и возвращаются лишь к вечеру.

– Что ж, это даже к лучшему. Давайте представимся кому нужно и с понятыми проверим его жилье, – сказал Ковалев.

Так и сделали. Комендант, который уже осознал вину, не ожидая вопросов, заявил, что он неоднократно просил Грощенко передать ему паспорт на прописку. Но тот под всякими предлогами уклонялся. И на военный учет тоже не становился.

– A вы, значит, галок ловили? – зло спросил Ковалев. – Ладно, показывайте его квартиру.

Обыкновенная комната в обыкновенном деревянном доме. Из коридора ход на чердак. Вещей немного. Но тем тщательнее прибывшие осмотрели каждую. Одежда уже неоднократно побывала в стирке. Заинтересовались книгами «Будни прокурора» и «Третий эшелон»18. Перелистали учебники. Обратили внимание на грамоту за победу в соревнованиях по классической борьбе. Поднялись на чердак, там на стене увидели небрежно выведенные слова: «29 июня». Это была дата убийства Вали. Но, может, совпадение?.. Впрочем, надпись была сделана явно недавно чернильным карандашом.

Когда в дверях появился Грощенко, вся работа была уже завершена. Составили акт о приобщении к делу некоторых вещей, и, в частности, кителя и рубашки, на которых были обнаружены пятна неизвестного происхождения.

– Гражданин Грощенко? – обратился Ковалев к вошедшему – высокому парню с широко расставленными глазами.

– Да, я Грощенко.

– Мы вас вынуждены задержать в связи с тем, что вы длительное время уклонялись от прописки и не становились на военный учет. Надо выяснить некоторые обстоятельства, связанные с этими вашими действиями. Если эти обстоятельства окажутся очевидными и никак вас не компрометирующими, вы получите возможность сразу же возвратиться к исполнению своих обязанностей.

Грощенко молча кивнул. Также молча он занял место в машине между Ковалевым и Стрелковым. Пока ехали от Кедрозера до Петрозаводска, Грощенко молчал. Молчали и они. А если и перекидывались несколькими фразами, то о таком, что не имело никакого отношения к делу.

В Кондопоге сделали остановку. Ковалев ненадолго вышел из машины и вскоре возвратился.

Под вечер приехали в Петрозаводск. Поскольку санкции прокурора на задержание Грощенко не было, а все должностные лица давно уже разошлись по домам, создалась довольно странная ситуация – куда девать задержанного? Стрелков даже предложил поместить Грощенко в номере гостиницы. А утром, мол, с ним поговорим.

– Как, люкс ему предоставим или обыкновенным номером ограничимся? – спросил Ковалев.

– Думаю, лучше люкс. Там уж обязательно телефон есть. По телефону ему позвоним. Мол, заходите на беседу. Только будет ли он ждать – вот в чем вопрос. Не найдет ли необходимым отбыть в неизвестном направлении.

– Дело ясное, – сказала Хвостова. – Я принимаю решение о задержании Грощенко. По-иному поступить нельзя.

И вот наступила минута, когда по одну сторону стола села Зоя Михайловна, старший следователь городской прокуратуры, а по другую, на прикрепленном к полу табурете, задержанный. Хвостова знала, что даже признание подозреваемого не может быть поводом к обвинению, что его вину надо еще доказать, что для этого надо получить данные экспертизы, касающиеся тех пятен, которые были обнаружены на кителе и рубашке, собрать показания свидетелей, провести не одну очную ставку, не одно опознание. Но это потом. А сейчас… Как подойти к этому парню, с пристальным вниманием рассматривающему свои коротко остриженные ногти и, по-видимому, не испытывающему особого волнения. Какой метод допроса? И она решилась.

– Вот что я хотела у вас спросить, – глядя ему прямо в глаза, медленно проговорила Зоя Михайловна, стараясь, чтоб каждое слово проникло в глубину его сознания. – Скажите мне коротко и ясно: это вы двадцать девятого июня нынешнего года убили в парке Валентину Андреевну Кривотулову?

– Я не совершал этого! – воскликнул он и привстал.

– Нет, так мы ни до чего не договоримся, – сказала следователь тихо. – Не нервничайте, ничего не утверждайте, а только рассказывайте, а я буду доказывать. Вам советую припомнить все, что произошло с момента вашего выезда из Кеми. Особенно внимательно восстановите в памяти, откуда вы возвратились в гостиницу в три часа ночи двадцать девятого июня, почему сушили свои документы, в частности пропуск в гостиницу. Припомните и то, с кем вы могли видеться на вокзале, а потом в парке культуры, кого вы могли видеть, кто вас мог видеть?..

– Я не совершал этого.

– Очень может быть, что это совершило третье лицо. Но то, что в эту ночь вы шли с Валентиной, – бесспорно. Подумайте хорошенько. Припомните заодно, по какой причине вы затягивали прописку в Кедрозере, по какой причине вы сразу же отдали в стирку свое платье и почему исчез ваш белый плащ. Обо всем этом подумайте, а потом мы снова встретимся здесь для разговора.

Через час разговор возобновился. Следователь, оторвав взгляд от какой-то справки, сказала:

– Поскольку вы интересуетесь криминалистикой и даже делаете выписки из книг по этим вопросам, то, вероятно, знаете, что такое группа крови?

– Знаю.

– Вот-вот. И еще вы, бесспорно, знаете, что каждый преступник, и новичок и профессионал, обязательно оставляет следы. Обязательно.

– Я не преступник и поэтому не оставлял следов.

– Хорошо. Тогда объясните следствию такое обстоятельство. Почему те пятна, которые обнаружены на вашем кителе и обшлагах рубашки, при анализе оказались кровью?

– Порезался как-то, вот и испачкал одежду.

– Возможно, когда-то с вами и бывало такое. Но причина не в этом. Я же вас не случайно спросила о группе крови. Так вот: группа крови у вас и у Кривотуловой различная, а пятна на вашем кителе идентичны группе крови убитой вами девушки. Так что дело не в том, что вы когда-то порезались. И еще раз прошу вас припомнить, куда девался ваш светлый плащ.

Так девять часов с перерывами шел этот допрос. Под конец, когда Грощенко вновь занял свое место в одном из кабинетов, Зоя Михайловна сразу поняла, что он уже проиграл поединок с самим собой.

– Я хочу сделать заявление.

– Пожалуйста.

– Да, это я убил девушку по имени Валя.

– Что ж, признание всегда лучше бессмысленного запирательства. Подпишите этот короткий протокол, а к подробностям вернемся завтра.