Читать книгу Вороница. Живые или мертвые - - Страница 4

Я не успеваю толком обдумать посетившее меня озарение, но уже знаю, не бывает таких совпадений!

– Твоя дочь, Крайстен! Твоя дочь жива! Понимаешь?! – выпаливаю я. Мой голос дрожит от волнения.

Вместе с радостью за Онику и Крайстена, постепенно приходит понимание: я останусь одна. У моей подопечной появится настоящая семья. По крови. Более достойная, чем я. Девчонку ждёт другая жизнь.

Заглядываю в глаза ледяного мага, и отмечаю в них сильное неверие вперемешку с душевной болью. Я бы, наверное, тоже страшилась обнадёжиться, а потом, в случае ошибки, опять переживать потерю. Дочь – часть его рода, плоть от плоти его любимой жены, с утратой которой он так и не смирился.

Вернись Крайстен домой, новая жизнь, обязанности и другие живые постепенно, хоть и частично, но излечили бы его израненную душу. Здесь он много зим варился в тёмном котле и застыл в своём страшном горе.

– Мне было десять, когда мы с няней нашли ребёнка семи лун отроду рядом с Завесой. Девочка почти не дышала, промёрзла на осенней земле. Когда её отогрели, знахари долго удивлялись, почему младенец выжил. Ведь девочка даже не простыла! – я быстро тараторю, лишь бы он выслушал до конца!

– Осенью… вы нашли ребенка осенью? – хрипит Крайстен, но теперь я вижу, как во льдистых радужках разгорается искра веры.

– Это была наша последняя вылазка так далеко в чащобу. Зима подступала, мы собирали поздние дары осени и намеревались обождать с походами вглубь Майоранской тайги до весны, пока лес опять не проснётся. Было так зябко, холод пробирался сквозь тёплую одежду, – я снова вспоминала давние события из детства.

Мирель потом обмолвилась: она особо и не надеялась, что мы отвоюем ребёнка у смерти, неизвестно сколько часов он пролежал на стылой земле. Но отогревшись, девочка активно стала шевелиться и громко требовать еду. Знахарь для порядку прописал настойки, но няня поговаривала, как это удивительно: ни обморожений, ни тяжёлой чахотки. Ребёнок была истощена, но полностью здорова.

Крайстен, обретя силу, подскакивает на ноги и тянет меня вверх, поднимая с земли:

– Я верю тебе, Эвара! Исгердин не была магом, не владела водными стихиями, не управляла снегом и льдом. Но она дочь снежного рода, у неё был дар, но он проявлялся иначе. Холод не имел власти над моей женой, ни магический, ни природный. Она могла босиком ходить по снегу, топить лёд руками, и ей было всё нипочём, – Крайстен крепко сжал мои плечи, заставив пискнуть. – Прости! Ты знаешь, где теперь девочка, которую вы спасли? Жива ли она?

– Жива твоя дочь, жива и здорова! Она росла со мной все эти годы, Крайстен! А теперь под надёжным присмотром в замке сумеречных магов ждёт моего возвращения, – я издаю нервный смешок. – А я всё время её гоняла: заставляла одеться и обуться, боялась, что Оника простудится.

– Оника? – переспрашивает ледяной.

Он выглядит несколько безумно, дышит, часто вздымая грудь.

– Да, так мы её назвали… Теперь ты передумал сдаваться и умирать? – я тычу кулаком в его грудь. – Тебе нельзя! Ясно!

– Ясно мелкая, ясно… Знать бы как мне вырваться отсюда! Освободиться от своего хозяина, – отпускает мои плечи Крайстен и трёт лоб. Потом оглядывается по сторонам и глухо произносит. – Не знаю, как отблагодарю тебя, Эвара…, – так проникновенно шепчет он, что меня пробирает.

– Рано благодарить. Ты спас меня, а я подбросила тебе забот, – немного смущённо бормочу я.

– Если бы я не спас тебя, никогда бы не узнал о своей дочери, Эви.

Да. Да…

Острая тревога пронзает сердце. Так ощутимо, что я больше не могу стоять на месте и ждать. Мы снова задерживаемся, а где-то там, подчиняясь приказам своего тёмного хозяина, ходит без души Амиран. Будет ли три ночи ждать Джамил до того как заберёт у него сердце, чтобы пленить окончательно? Мою собственную душу снова скручивает от чувства потери. Теперь я так же уверена, как и Амиран, что наши души созвучны, и утратив эту связь, моя бесконечно страдает как от физической муки.

– Мне нужно идти! – шепчу я заледеневшими губами.

Инзгольдец кивает:

– Ты права. Ночь уже близко! Из-за меня мы так сильно подзадержались, – здоровяк тихо добавляет, пытаясь приободрить. Кому как не ему знать, что я испытываю. – Он жив, Эвара. Думай об этом. Не давай отчаянию поглотить тебя. Отчаяние забирает не только надежду, но и уменьшает шансы победить Тьму. Сильная вера обладает противоположной силой и клонит весы в нашу пользу. Верь, Эвара. Верь до последнего. До тех пор, пока ты не убедишься, что верить больше не имеет смысла.

Я молча киваю, принимая его слова, и глотаю неконтролируемые слёзы.

– Мрак! – сиплю я, и мы трогаемся с места.

В какой-то момент становится очень темно, и я начинаю спотыкаться. А Марк, как ни в чём не бывало, продолжает вышагивать в темноте, точно ставя ноги. Я редко ездила на нём ночью, лошади видят лучше людей, но не настолько же! Иногда возвращалась верхом в потёмках после заданий, но я никогда не сводила его с хорошо исхоженных знакомых троп.

– Как же получилось, что моя дочь оказалась внутри Завесы, а жена снаружи? – пока мы идём, я слышу бормотание Крайстена за спиной. – Почему она вышла из безопасного места? Был ли у неё хоть малый шанс спастись? А если был, почему она им не воспользовалась? Теперь я никогда не узна́ю…

Я понимала, что внезапно воскресшая дочь разбудила в Крайстене старые вопросы, которые долго будут мучить инзгольдца.

– Я думаю, у Исгердин были веские причины поступить так, – оборачиваюсь я на Крайстена. – Мы знаем, что, но она смогла спасти вашу дочь.

Он также молча кивает, я, спотыкаясь, продолжаю своё движение вперёд, а мне в спину так и доносится бормотание инзольдца, пытающегося понять, что произошло в давно минувшие дни.

– Эвара. Опасно тебе проникать в Обитель тёмных через окно. Темнокнижники будут ждать. Я уверен, артефакт на алтаре, пока проклятие не свершилось, но охранять его будут пуще прежнего, – тихо гудит ледяной за моей спиной.

– Крайстен, я не понимаю! Амиран приказал мне унести артефакт в Роунхельм. Но проклятие собирался разрушить здесь. Может ты мне объяснишь?

– Не моя это вотчина, Эвара. Сумеречники – необычные маги. Значит, знал он способ справиться с проклятием в стенах Зловещих сопок и без артефакта, – хмурится Крайстен. – Пусть я не разбираюсь в тонкостях сумеречной магии, но знаю как действуют тёмные. Убрать артефакт с алтаря – значит ослабить проклятие. Джамилу нет причин прятать «чёрное сердце».

– Он уверен, что не в наших силах помешать его планам! Не противники мы ему, – горько произношу я.

– Верно! Мы живы только потому, что ему нужен Мрак. Убьёт тебя, и неизвестно кого выберет хозяином агатис. Упорхнёт как птица и ищи его с северным ветром, – подтверждает мою правоту инзгольдец. – А достаточно ли мы серьёзные противники, покажет время, мелкая.

– Так что ему мешает убить нас в тот момент, когда я отрекусь от коня? – невесело хмыкаю я.

– Сделка, скреплённая Тьмой и клятвой. Даже тёмный не может её нарушить.

На его словах темнота рассеивается. Ветер развеял тучи, позволив свету двух лун разогнать темь. Идти становится легче.

Уже за полночь мы добираемся до места переправы.

– Я первый! – заявляет Крайстен, и не дожидаясь ответа, ставит ногу на поверхность воды.

С замиранием слежу, как ледяной маг шагает по реке. Его магия всё ещё для меня в диковинку. Там, где ступает его сапог, вода превращается в ледяную корку и тут же тает, стоит ему поднять ногу и сделать новый шаг. Он и по Океану сможет ходить?

– Эви, теперь вы! – с той стороны машет Крайстен.

Я сажусь на Мрака, и он, распустив крылья, теряющиеся в темноте, толчком поднимает нас в воздух. Конь летит совсем не так как я в облике вороницы. Всего два взмаха, и он мягко опускается на другом берегу рядом с инзгольдцем.

За его спиной небольшая тропка идёт вверх, скрываясь в зияющей дыре пещеры. Теперь зная, что ждёт нас внутри, мне куда страшнее чем в первый раз.

– Мы не можем взять его с собой, – с сожалением произносит инзгольдец. – Мраку придётся ожидать нас снаружи.

Я понимала. В бесчисленных узких коридорах от агатиса не будет толку. И не везде он пройдет. Ещё одно расставание, без уверенности, что я увижу своего защитника вновь.

– Мы снова станем видимы для нежити, – тихо озвучивает очевидное Крайстен. – Другого выбора у нас нет.

Сжав зубы, я нервно поправляю рубашку. Мне требуется лучина или две, прежде чем я смиряюсь с болезненной необходимостью.

– Мрак. – оборачиваюсь я к агатису. Глажу лоб и длинный изгиб шеи. – Жди нас неподалёку. Прячься от тёмных, а особенно от Джамила. Я позову.

Мрак фыркает, но слушается. Моё лицо обдувает ветер, от мощного взмаха крыльев. Резко становится темно, луны снова скрывают тучи. Когда они опять освещают долину – Мрака уже не видно.

– Идём! – очень тихо, но решительно говорю я, и развернувшись, уверенно начинаю подъём по тропинке.

Пока страх не взял надо мной верх.

Мелкие камешки катятся вниз. До входа остается тройка десятков локтей, а я уже чувствую запах тлена, разложившейся плоти и тошнотворную вонь трав, что используют в своих ритуалах мастера тёмных книг.

Слышу шаги Крайстена. Я не одна. И думать не хочу, каково бы мне пришлось сейчас в одиночестве.

Ледяной зажигает магическую лучину и посылает её по воздуху вперёд, когда мы добираемся до входа.

– Нежить. Эви, за мою спину! – слышится звон вынимаемого меча.

Я спешно достаю кинжал и замираю, когда лучина освещает лицо умертвия.

Недавно живой, он не успел разложиться, одежда потрепалась Тёмным Океаном, волосы свисают сосульками. Но я легко понимаю кто это.

Передо мной стоит Сореш Руш.

Капитан «Бурного». Нет. Это уже не он. А лишь оболочка, насильно поднятая Тьмой! Капитан погиб в пучине Океана.

– Эвара! – приводит меня в чувство голос Крайстена. – Он не один.

Трусливо прячусь за спину инзгольдца, я понимаю, что не смогу упокоить Сореша, предоставляя здоровяку свершить невозможное для меня.

Из мглы пещеры появляется высокая стройная фигура. Чёрное одеяние, угловатые неестественные движения. Я закрываю рот ладонью, чтобы не кричать. Вгрызаюсь в неё зубами, чтобы ощутить боль и не потерять сознание. Но я ничего не чувствую.

На алебастровой безжизненной маске, обрамленной светлыми, почти белыми волосами, искрятся глаза. В них пляшет сумрак с грозовыми всполохами.

Наяву мой кошмар оказался ужасней во сто крат.

– Нет… нет, – теряя разум от ужаса, повторяю я.

А в правой руке Амирана вспыхивает сумеречный меч.