Читать книгу Космоса хватит на всех - - Страница 4

Как ни странно, но Саманте все же удалось поспать. Часа четыре, не больше. Но открыв глаза, она впервые за прошедший месяц почувствовала себя отдохнувшей. Половина капитанской постели пустовала – Ульф уже где-то болтался. Впрочем, не удивительно. Он-то, в отличие от лингвистки, все еще капитан. И находится на своем корабле.

Женщина потянулась, откинула одеяло и отправилась в душ. Остатки сна испарились под струями горячей воды – ее все еще познабливало после вчерашней прогулки под дождем, и она на максимум вывернула кран с кипятком, рискуя быть ошпаренной. Кожа покраснела, потом начала саднить. Когда терпеть уже стало невмоготу, Саманта перекрыла воду и прислонилась лбом к кафельной стенке, задумавшись о прошлой ночи.

Испытывает ли то же самое теперь Ульф? Может ли его кожа покрываться мурашками, когда ему холодно? Или когда я покусываю его за ухо? Или когда целую в уголок губ?

Прошлой ночью мне казалось, что он реагировал на мои прикосновения и поцелуи, как и прежде. И дело не только в сексе. Он сильно изменился с тех пор, как я увидела его после окончания войны. Тогда он напоминал робота. А сейчас почти не отличается от прежнего себя.

Это внушало какой-то странный оптимизм. Не только по поводу Ульфа. Вообще относительно всего происходящего вокруг меня. Словно кто-то маленький и невидимый сел на плечо и тихонько прошептал: «Все будет хорошо. Веришь?»

И я верила.

Выйдя из душевой, Саманта покосилась на вычищенную броню, аккуратно сложенную на кресле. Судя по всему, работа Ульфа, в котором солдатскую педантичность не выжгли даже годы свободного разбоя под руководством Вонна. Женщина поежилась и сильнее завернулась в полотенце. Тело наотрез отказывалось даже подходить к этим ненавистным доспехам, не говоря уже о том, чтобы облачиться в них.

Да и ни к чему это уже, наверное. Если только флоксиане наотрез откажутся оформлять официальные торговые соглашения, и правительство захочет их припугнуть. Но это, пожалуйста, без нее. В это мгновение Саманта поклялась сама себе, что если и возьмет в руки стилеты, то лишь ради «Вайс Розе».

В десантном отсеке корабля рядом со свободным челноком уже терся народ.

– А вы тут чего? – озадаченно поглядела она на выживших членов своей команды.

Сумрачный Рикардо; хмурая Лия, выглядевшая рыжим пиратом Средиземноморья в своей повязке; не похожая на себя, серьезная Пати; Серж с физиономией кирпичом; невозмутимый (теперь только с виду) Ульф. И дети. Тоже мрачные донельзя.

– Мы тоже хотим проститься, – обведя друзей взглядом, ответила за всех Пати. – Ульф ввел нас в курс дела. И…

– Он был и нашей семьей, – подала голос Лия. – Хотя мы были знакомы не так давно…

– Мы тоже скучаем, – всхлипнув, тихонько поведала Соммер.

Саманта пожала плечами, показывая, что не против. Все, кто здесь собрался, имели право попрощаться с Одиссеем. И она это понимала. У мхуурра было большое любящее «сердце», и в нем хватало места для всех, кто когда-либо жил на борту.

Хляби небесные слегка подустали, и ливень сменился легкой моросью, пронизывающей с ног до головы.

Куртка и брюки тотчас отяжелели, пропитавшись влагой. В носу и бронхах захлюпало. Но Сэм и не думала жаловаться, даже мысленно. Погода как нельзя лучше подходила к настроению.

Ульф шел рядом – единственный, с кем ей хотелось разделить этот момент.

– Мы должны были сказать ей.

– Сказать что и кому? – поинтересовался мужчина.

– О розевцах у Белины под носом. Мы… Я виновата в ее смерти.

– Странное время ты выбрала для подобных мыслей. Мы не Айлин хороним.

– Ассоциативная цепочка, – задерживая дыхание, чтобы сдержать подступающий чих, пробормотала Сэм. – Благодаря ей я познакомилась с Одиссем. Вот и… вспомнила.

– Не ты ли всегда мечтала об этом?

– Мечтала. До того, как поняла, что она не является исчадием ада. Без нее нам придется туго. Эти идиоты уже пустились во все тяжкие.

– Но ты смогла достучаться до их разума.

– Надолго ли? – хмыкнула Саманта.

– Самое главное – отправить иглоплювов в Хогу, – кивнул Ульф. – Если они задержатся в Млечном Пути, тектобы покажутся нам цветочками.

– Не думаю, что медведи хуже тектобов. Они хотя бы не пытались нас ассимилировать.

– Зато пытались есть.

– Ладно, я не спорю. Займусь этим… завтра. Да. Боюсь, что сегодня я вряд ли смогу думать о ком-либо, кроме…

– Само собой. Кстати, а ты знаешь, как зовется этот океан на атласах Благодати? Благая Весть.

– У меня с этой гигантской лужицей совсем другие ассоциации…

Ульф и Саманта подошли к набегающим на песок волнам. Остальные скорбно замерли на почтительном расстоянии.

Бескрайний темный океан. Безмятежное перламутрово-серое небо, нависающее над головой. Тихий шелест накрапывающего дождя. Шум лениво перекатывающихся волн.

Накатили странные, не свойственные мне ощущения: покой, безопасность, умиротворение. Но под их ворохом – тупая ноющая боль, разлитая в солнечном сплетении.

– Понимаю твои эмоции, – Ульф внимательным взглядом посмотрел на Саманту, но она ничего не ответила.

Я всматривалась в зеркало водной глади. Красивая маска, скрывающая кладбище. Там теперь – могила моего лучшего друга. Того, с чьей потерей надо смириться.

Не хочу и не могу. Но должна.

Видишь, как бывает, друг-партнер? Я была уверена, что ты выживешь, а я – нет. Мне хотелось верить, что ты повзрослеешь. Создашь семью. Станешь отцом. Будешь заниматься тем, что ты любишь – исследовать космическую бездну. Но не судьба. Не всем дано вырасти и состариться.

– Мам, – Соммер подошла ближе и потянула ее за руку. – Пенни тоже хочет проститься.

– Я не смогу войти с ней в слияние отсюда, – нахмурилась женщина. – Она – не мой друг-партнер. Я умею лишь черпать силу мхуурров, которые находятся на орбите. Но сейчас ей нужно совсем другое, верно?

– Я могу. Я умею.

– Хм. Ты теперь ее друг-партнер?

– Не знаю, – пожала плечами девочка. – Но мы обе уверены, что получится.

Я кивнула.

Слияние – непростой процесс. И как он может повлиять на детские нейроны, никто не знает. Но Соммер уже распробовала этот сладкий запретный плод, и я не имею права становиться между юным капитаном и ее живым кораблем. В этот раз – и не хочу.

Пенелопа тоже должна попрощаться с Одиссеем.

Соммер закрыла глаза и сжала ладонь матери. И та в яркой вспышке увидела их: и дочь, и мхууррку, выглядевшую в сознании девочки молодой стройной женщиной в древнегреческой тоге, с голубыми глазами и каштановыми локонами до пят. Обе улыбались и протягивали руки Саманте. И лингвистка открылась навстречу их разумам.

Она почувствовала, как Пенелопа что-то ласково шепчет Одиссею. А затем ее сознание на несколько секунд растворилось в ярких всполохах огненного моря.

Когда Сэм открыла глаза в следующий раз, перед ней по-прежнему тяжело вздыхало море, а дождь скорбно плакал.

Саманта подошла ближе, наклонилась и коснулась пальцами волн. Вода была ледяной, и по коже запрыгали мурашки. Но женщина не отдернула руку, погрузив ее еще глубже. Одиссей уже смешался с океаном, с Благодатью. Растворился в них. И Саманте казалось, что касаясь воды, она ласково проводит рукой по оболочке Одиссея-корабля и щеке Одиссея-мальчика.

Благодать рухнула с небес,

Слушая, как бездна зовет нас.

Звезды спускаются с золотых облаков.

Ангелы пали сверкающим светом с высоты,

Привязаны к земле и неспособны летать.

И я не знаю, как небеса могут любить меня (пер. с англ.)?

Sarah Brightman –

«How can heaven love me»

Дождь. Благодать скорбит о тебе, мой друг. Ты спас ее, спас наш мир. И мы благодарны тебе. Я благодарна. Прости меня, Одди. Прости, что привела тебя обратно в нашу галактику и обрекла на гибель. Не знаю, куда уходят мхуурры после смерти. Но надеюсь, что в лучший мир. И что ты будешь там счастлив.

Наконец, перестав чувствовать окоченевшую ладонь, Саманта поднялась, вдохнула соленый холодный воздух, закрывая глаза. И с удивлением обнаружила, что стало легче. Боль, неотрывно следовавшая за ней все эти недели, стала отступать.

Саманта отвернулась от моря, улыбнулась Ульфу. Коммандер приобнял ее и повел к друзьям, стоявшим поодаль.

Одна лишь Соммер замерла у кромки воды, глядя, как волны лижут носки ее ботинок. Затем присела на корточки, и по примеру матери, опустила ладони в воду. Ойра насторожилась и подошла ближе, следя, чтобы младшая сестра ненароком не искупалась. Утонуть, с учетом пологого берега и бдящих неподалеку блажников, практически невозможно, зато простудиться – запросто.

– Кажется, дети собрались открыть купальный сезон, – заметила Пати.

Вздрогнув, я оглянулась, коря себя за невнимательность. Ульф, нахмурившись, шагнул в их сторону, но не успел. Соммер оставила в покое воду, взяла за руку сестру, и обернувшись к нам, радостно улыбнулась.

В воздухе ощутимо повеяло свежестью озона. Я замерла, глядя на счастливую дочь. Что-то происходит, и пока не ясно, как к этому…

Додумать мысль женщина не успела.

Саманта.

– Что? – она растерянно посмотрела на Ульфа.

Тот приподнял брови:

– Я молчу.

Капитан обвела вопросительным взглядом экипаж. Но ее друзья лишь недоуменно косились друг на друга. Саманта, побледнев, резко развернулась, взметнув ботинками влажный песок. И кинулась к воде.

– Одди?!

Следом спешил встревоженный Ульф, решивший, что я пошла топиться с горя. Но мне сейчас было не до него. Я смотрела на Соммер, на довольном лице которой по-прежнему сияла улыбка.

Одди?

Пожалуйста, Космос Великий! Пожалуйста!

Саманта? Ты меня слышишь?

О, боги… Колени подогнулись, и я рухнула в песок. Зрение вдруг помутилось. И я поняла, что на глаза навернулись слезы.

Меня колотило так, что зубы отбивали чечетку, грозя отрубить кончик языка. Соммер подошла и обняла меня за плечи.

Я с тобой, мама. Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

Впервые с рождения дочь позволила себя услышать.

На океанской поверхности появилась легкая рябь. Спустя секунду превратившись в шторм. Волны всколыхнулись до самого неба, и наконец из морской пучины вынырнуло самое совершенное существо во вселенной.

Меня окатило соленой волной. Мокрые волосы облепили лицо, по щекам струились слезы. Но я улыбалась.

Я потянулась разумом к мхуурру-юноше с волшебными глазами. Он стоял посреди сиреневой мглы, одинокий и несчастный, с поникшими плечами. Но почувствовав мое присутствие, обернулся, и его глаза вспыхнули радугой. Он кинулся ко мне, и я поймала его в свои объятия.

А затем над нами распахнулись радужно-перламутровые крылья.

В ту же секунду зрение размножилось на миллиарды фрагментов, каждый из которых затопило невыносимо ярким белоснежным светом. Уши заложило ударной волной. И сознание поплыло. Последнее, о чем я подумала – название океана теперь кажется мне очень уместным.

Очнулась я уже на борту «Полярной Звезды». В медотсеке, где за мной приглядывала Ойра. Я подпрыгнула на койке, подозревая, что возвращение Одди – всего лишь сон. Испуганно заглянула в глаза дочери, но та с улыбкой кивнула:

– Он правда вернулся, мам.

Саманта вскочила, и подхватив Ойру, закружила ее в чем-то среднем между вальсом и плясками ирокезов. Потом резко затормозила, едва не уронив девочку.

– Как он?

– Еще слаб, но Пати считает, что через неделю будет в норме. Она, папа и остальные из вашей команды помогают навести порядок. Его Строители пока не адаптировались после вынужденной спячки, а дел там немало. Ведь он почти два месяца находился под водой…

– Я тоже хочу участвовать.

– Все единогласно решили, что тебе лучше присоединиться к команде позже. Ну… чтобы не травмироваться… Ты и так многое пережила.

– Ойра… – в одно-единственное слово Сэм постаралась вложить максимум родительской укоризны. А еще помог хмурый взгляд из-под сдвинутых к переносице бровей.

– Ладно, – вздохнула девочка. – Но я тебя предупредила.

– Переживу как-нибудь, – отмахнулась лингвистка.

Снаружи Одди смотрелся неплохо, но внутри обстановка была плачевной. Стены походили на оплавленные свечи. С потолка свисали мутные водоросли, в углах копошилась какая-то живность. Шаги, прежде звучавшие гулко, теперь вязли в чем-то слизисто-сером. Некогда яркие расцветки обстановки слились в грязно-бордовый, темно-серый и мрачно-зеленый. Вместо мебели – разбухшие куски непонятного назначения и содержания.

Похожий антураж я видела сразу после нашего побега с Каллисто, когда Одиссей продолжал расти. Но сейчас все выглядело гораздо хуже. Может быть, я видела разницу, потому что знала о причинах.

Сэм, ты рано пришла! – возмутился в моей голове Одди.

Как я счастлива слышать твое угрюмое бурчание!

И вовсе я не угрюмый. Наоборот, очень обаятельный и милый собеседник.

Одно другому не мешает, дружище.

Целую неделю мы драили, скоблили, мыли и оттирали. Я устала как собака, но эта усталость была приятной. Мне до сих пор не верилось, что Одди снова с нами.

Одиссей мало что помнил о том, что произошло. Лишь слепящий свет и полное опустошение, как будто из него выкачали всю энергию. Видимо, именно поэтому он не смог удержаться на орбите и, потеряв сознание, рухнул в море.

Что было дальше, длинный сон или кома, корабль не знал. Как и то, почему он в конце концов очнулся. Водная стихия – не самое подходящее место для мхуурров, которым тяжело находиться за пределами невесомости. И толща воды с невыносимым давлением на корпус точно не могла добавить кораблю здоровья. Но несмотря ни на что он выжил, и даже сумел вынырнуть на поверхность.

Может, благодаря целебной силе морской воды, о которой шептались блажники. Или из-за вмешательства Соммер.

Девочка уже не раз удивляла мать своими способностями. Саманта бы предпочла видеть ее обычным ребенком, но от них обеих уже ничего не зависело.

В один из вечеров на «Полярной Звезде», когда женщина предавалась размышлениям о судьбе своего ребенка, в каюту ворвалась Пати. Не утруждая себя стуком – Линдквист был на ночном дежурстве, потому инженер Сун знала, что никого не застанет врасплох.

Лингвистка равнодушно покосилась на подругу, которая с воодушевленным лицом плюхнула на свободную половину кровати целую кипу какого-то тряпья.

– И что сие означает?

– Готовимся к вечеринке, – с улыбкой до ушей возвестила Рыжая.

– Начинается… – простонала Саманта, хватаясь за голову. – А шмотье откуда?

– С Земли, вестимо. Пока ты спасала этих правительственных идиотов, я навестила Мадам Софи и ее подопечных. Эросианки не знали, как еще выразить благодарность за спасение, поэтому поделились своей одеждой. Шить они мастерицы. Им там заняться нечем. Вот и обшивают беженцев.

– Ты серьезно думаешь, что я надену эту порнографию? Рехнулась? Ты на это неглиже посмотри. В таком только в борделе работать.

– Во-первых, я шокирована до глубины души твоими познаниями в области нижнего белья. Во-вторых, ну и что? Зато Ульфа порадуешь. Он небось уже задолбался смотреть на твои доспехи.

– Он меня и голой видит, вообще-то. Минутку. Значит, они и беженцев в таком стиле одевают? Выходит, женская половина жителей там выглядит, как шлюхи?

– Не прикидывайся бóльшей ханжей, чем ты есть на самом деле, – Пати отмахнулась от возражений Сэм. – Нам всем жизненно необходимо развлечься, чтобы забыть о том, что мы все пережили. И Одиссей жив. Это ли не повод отпраздновать?

– Согласна. Тем, кто чудом выжил, видя, как все вокруг валится в тартарары, это нужно. Но меня ждут иглоплювы…

– Подождут еще пару дней. Мы почти закончили с приведением Одиссея в чувство. Я уверена, что ты захочешь проводить всех мхуурров до Хоги, чтобы убедиться в их возвращении домой. А на «Полярной Звезде» ты будешь лететь туда месяцами. Это ж велосипед, а не корабль.

– Слышал бы тебя сейчас Ульф… – усмехнулась Саманта.

– Нет, корабль шикарный, не спорю. Но никто не сравнится в скорости с мхуурром. А тем более – с Одди. И ждем возвращения Пенелопы, ведь без нее он никуда не полетит.

– А она куда делась? – нахмурилась Сэм. В пылу радости она даже не обратила внимания, что подруга Одиссея ушла из системы Благодати.

– Ты была так занята своей депрессией, что перестала вникать в дела правительственные. Наша «Святая Троица» отправила Ли Вонна в Солнечную систему. Который поправился, да. С ним все хорошо, хотя ты ни разу не поинтересовалась его здоровьем. Как и самочувствием Сержа, кстати говоря. С ним тоже все хорошо, если тебе интересно…

– Пати… – Саманта начала медленно звереть.

– Да не, мы все понимаем. Ты переживала из-за робокопа Ульфа, мнимой гибели Одди и так далее…

– Пати, мне встать, что ли?

– Сиди-сиди, голубушка. В общем, ждем Пеньку и Вонна завтра ночью по корабельному. А я к тому времени подготовлю все для наших посиделок.

– Какого черта Вонн забыл в Солнечной системе?

– Он же глава разведки теперь, забыла? Его отправили для наблюдения за «Вайс Розе».

– А если его там за жопу схватят?

– Не страшно, – отмахнулась Пати. – Он же для них свой в доску.

– Если только среди нас нет их соглядатаев и они не в курсе, что наш доблестный Старый Лис теперь на побегушках у официального СПЕКТРа. Ну или того, что от него осталось.

– Так он им навешает лапши на уши и другие выступающие части тела. Мол, проводит разведмиссию для розевцев. К примеру, следит за паскудной Краузе. Вот, кстати, правда – до чего противная баба…

– Пати.

– Так о чем это я? Ах да. Еще новость. Мы со Звонаревым решили пожениться.

Саманта наивно полагала, что теперь ее удивить непросто. Самое сильное заблуждение в ее жизни. В такое состояние неописуемого изумления она ещё не впадала. Лингвистка вытаращила на подругу глаза, пытаясь одновременно вернуть отвисшую челюсть на место.

– Ты? Что? Жениться? Ты? ЗВОНАРЕВ?!

– Да мы сами в шоке, – хихикнула Пати. – Но глядя на вас с Линдквистом, решили, что нам обоим не помешает семья.

– А мы-то тут причем? Мы не собираемся…

– Зато у вас уже целый выводок детей. Девчонки да Одди, к которому уже и Ульф относится, как к старшему сыну.

– Да вы все задрали уже. Не ребенок он нам!

– Со стороны виднее, знаешь ли. Короче, отмороженный на всю голову пират да слабоватая на передок инженер решили сочетаться узами брака. И подали заявку госпоже Госслинг. За неимением остальных кабинетов, социальными делами занимается дама в голубом. А ты давай-ка вставай. Надо примерить парочку платьев. Мне еще целую прорву народа надо обойти. Лиадэйн давно видела? Не могу с ней состыковаться уже пару дней.

– А она-то тебе зачем? – на автопилоте спросила Сэм, уже не надеясь на вразумительный ответ с веской причиной.

– Кое-что на борту Одди надо доделать. И ее наконец-то поставили в очередь на трансплантацию глазного импланта. Хотела порадовать.

– И когда это произойдет?

– Годика через два. Ага, знаю. Это, конечно, не две недели. Но другие вон почки ждут десятилетиями. Так что считай, повезло. Ладно, разбужу Ойру.

– Ребенка не трогай. Пусть спит.

– Ладно. Приглашения подождут до завтра.

– Серьезно? Если ты сейчас скажешь, что речь о заламинированных кусках картона с вычурным шрифтом, то я тебя поколочу.

– Да Боже упаси. Электронная рассылка. Ну ты даешь, – с возмущением в голосе покачала головой Пати. – Вот мне делать нечего, только как картонки всем пересылать. И чем прикажешь? Почтовыми мхууррами, что ли?

– Хорошо. Ты победила. Показывай свои тряпки. Но если ты сейчас из закромов достанешь туфли на шпильке, угадай, где они окажутся?

– Я догадливая, спасибо, – фыркнула Пати. – Не переживай за обувь. Я же не садист. И не мазохист.