Читать книгу Ганс Бринкер, или Серебряные коньки. Перевод Алексея Козлова - - Страница 5

Голландия – одна из самых необычных стран на свете. Её следует называть Странной Страной или Cтраной Контрастов, поскольку она почти во всём отличнаот от других частей света. Во-первых, значительная часть страны расположена ниже уровня моря. И как это стало возможно? Огромные дамбы, похожие на бастионы, за века были возведены с большими затратами денег и труда, пытаясь удержать океан там, где ему положено быть. На некоторых участках побережья океан иногда всем своим телом прижимается к суше, и бедная страна делает все, что в её силах, чтобы противостоять этому дикому напору. Иногда дамбы прорываются или дают течь, и это приводит к самым плачевным последствиям. Эти дамбы всегда очень высокие и широкие, а вершины некоторых из них покрыты домами и даже деревьями. На них иной раз проложены прекрасные дороги общего пользования, с которых конные всадники всегда могут любоваться придорожными коттеджами. Часто кили огромных кораблей высятся над крышами жилых домов. Аист, который стучит крыльями по краям гнезда, прикрывая своихм птенцов на крыше дома, может чувствовать, что его гнездо поднято высоко-высоко над любой опасностью, но лягушка, квакающие в соседних камышах, ближе к звёздам, чем он. Водяные жуки снуют взад и вперёд над головами ласточек, а ивы, кажется, поникли от стыда, потому что не могут дотянуться до ближайших тростников. Повсюду можно увидеть канавы, каналы, пруды, реки, болота и озёра. Высокие, но никогда не пересыхающие, они блестят на Солнце, как расплавленое серебро, став магнитом всей этой городской суеты и деловой активности, совершенно не обращая внимания на унылые поля, раскинувшиеся рядом с ними. Возникает соблазн спросить: «Что такое Голландия – это суша или вода?» Та самая зелень, которая должна была произрастать только на суше, совершила ошибку и поселилась в рыбных прудах. На самом деле вся страна – это своего рода пропитанная влагой губка, или, как выразился английский поэт Батлер, «земля, стоящая на якоре и пришвартованная к берегу, где люди не живут, а ыечно поднимаются на борт корабля». Люди рождаются, живут и умирают и даже разводят свои сады на лодках вдоль каналов. Фермерские дома с крышами, похожими на большие шляпы с надвинутыми на глаза полями, стоят на деревянных ногах, подобрав их с таким видом, словно хотят сказать: «Мы намерены оставаться сухими, если сможем, конечно». Даже лошади надевают на каждое копыто широкую подставку, как бы приподнимающую их над трясиной. Короче говоря, окружающий пейзаж наводит на мысль об истинном рае для уток. Летом это великолепная страна для босоногих девочек и мальчиков. Как приятно бродить по воде! Как это похоже на плавание на корабле! Как приятно грести, ловить рыбу и купаться в заливе! Только представьте себе цепочку луж, по которым можно целый день запускать кораблики с белыми парусами и никогда не возвращаться домой! Но хватит. После такой рекламы вся молодая Америка ринулась бы в Зюйд-Зее!

Голландские города на первый взгляд кажутся удивительными джунглями из домов, мостов, церквей и кораблей, которые вырастают лесом мачт, шпилей из рощ разросшихся деревьев. В некоторых городах суда привязывают, как лошадей, к дверным косякам своих домовладений, а груз спускают из окон верхнего этажа. Матери кричат Лодевику и Касси, чтобы они не качались на садовой калитке, опасаясь, что они могут утонуть! Водные пути встречаются там чаще, чем обычные автомобильные и железные дороги; водные изгороди в виде ленивых зеленых канав огораживают прогулочные площадки, фермы и сады. Иногда попадаются красивые зелёные изгороди, но деревянные заборы, подобные тем, что есть у нас в Америке, встречаются в Голландии довольно редко. Что касается каменных заборов, то голландец только руками развел бы от удивления при одной мысли об этом. Там нет камня, за исключением тех огромных глыб, которые были привезены из других стран для укрепления и защиты побережья. Все мелкие камни или галька, если они когда-либо здесь были, кажутся замурованными в мостовых или полностью расплавленными. Мальчики с сильными, ловкими руками могут вырасти из пелёнок и отрастить бороду, так и не обнаружив камешка, чтобы пускать голыши или запустить или в пробегающего кролика.

Водные дороги – это не что иное, как каналы, пересекающие страну во всех направлениях. Они бывают самых разных размеров, от большого корабельного канала Северной Голландии, который является истинным чудом света, до тех, которые может перепрыгнуть младенец. Водные омнибусы, называемые trekschuiten, * {Лодки для канала. Некоторые из первых названных каналов имеют длину более тридцати футов. Они похожи на зелёные домики, поставленные на баржи, и запряжены лошадьми, которые прогуливаются по берегу канала. Вагоны первого и второго класса разделены на два отсека, и, когда они не слишком переполнены, пассажиры чувствуют себя в них как дома: мужчины курят, женщины вяжут или шьют, а дети играют на небольшой внешней палубе. Многие лодки, плавающие по каналу, имеют белые, жёлтые или паруса шоколадного цвета. Этот последний цвет достигается благодаря морилке, которая наносится для их сохранения.} по этим дорогам постоянно курсируют экипажи с пассажирами, а водные подводы, называемые пакшуйтен, используются для перевозки топлива и товаров. Вместо зелёных проселочных дорог от поля к амбару и от амбара к саду тянутся зелёные каналы, затянутые ряской, а фермы, или польдеры, как их еще называют, – это просто огромные озёра, которые постоянно осушают. Некоторые из самых оживленных улиц заполнены водой, в то время как многие просёлочные дороги вымощены жёлтым кирпичом. Городские лодки с закругленной кормой, позолоченными носами и ярко раскрашенными бортами не похожи ни на какие другие, они сверкают под Солнцем, а голландский фургон с его забавным маленьким изогнутым шестом – настоящая загадка из загадок.

«Ясно одно, – восклицает мастер Брайтсайд, – обитателям здесь никогда не грозит умереть от жажды». Но нет, Оддленд по-прежнему верен себе. Несмотря на то, что море стремится прорваться внутрь, озёра пытаются выйти из берегов, а каналы, реки и канавы переполнены, во многих районах нет воды, которую можно было бы пить; наши бедные голландцы вынуждены либо обходиться сухим пайком, либо пить вино и пиво, либо отправляться далеко в глубь страны, в Утрехт и другие любимые места за этой драгоценную жидкостью, которая старше Адама, но моложе утренней росы. Иногда, правда, жители могут проглотить добычу ливня, если у них появляется возможность его поймать, но в целом они похожи на моряков, преследуемых альбатросами, из знаменитого стихотворения Кольриджа «Древний мореплаватель». Им везде мерещится вода, вода, вода, которую не выпьешь ни капли!

Из-за огромных ветряных мельниц, раскиданных по всей стране, кажется, что на них вот-вот опустятся стаи огромных морских птиц. Повсюду можно увидеть забавные деревья, подстриженные самым причудливым образом, со стволами, выкрашенными в ослепительно белый, желтый или красный цвета. Лошадей часто запрягают в тройку. Мужчины, женщины и дети ходят, гремя деревянными башмаками с расшатанными каблуками. Крестьянские девушки, которые не могут добиться любви от кавалеров, нанимают их за деньги, чтобы те сопровождали их на ярмарку. А мужья и жены с любовью впрягаются бок о бок на берегу канала и тащат свои повозки на рынок по воде. Ещё одной особенностью Голландии являются дюны, или песчаные холмы. Их много на некоторых участках побережья. До того, как их засеяли жесткой тростниковой травой и другими растениями, чтобы удержать ипесок в узде, на сушу обрушивались сильные песчаные бури. Итак, в довершение всего, фермеры иногда роют землю, чтобы найти свою засыпанную почву, и в ветреные дни сухие дожди из песка часто обрушиваются на поля, которые стали влажными за неделю солнечного сияния. Короче говоря, почти единственное, что узнаваемо нам, янки, в Голландии, – это песня о сборе урожая, которая там довольно популярна, хотя ни один лингвист не смог бы её перевести на человеческий язык. Даже тогда мы должны закрыть глаза и слушать только мелодию, которую я предоставляю вам самим вообразить.

«Дерни Диди дудела вниз

Диди дудел на лужайке;

Ковенус, мортинус, доминус в шайке!

Янки вон вивер, воувер, воун,

Ботермелк и Таунтер!

Клопсер ди блюн!»

С другой стороны, многие странности Голландии являются лишь свидетельством и одновременно доказательством бережливости и упорства её народа. Во всём мире нет более богатого и тщательно ухоженного сада, чем в этой маленькой стране с проточной водой и весенним, влажным климатом. Нет более храброй и героической расы, чем её спокойные, как будто слегка сонные обитатели. Лишь немногие нации сравнялись с ней в важных открытиях и изобретениях; ни одна из наций не превзошла Голландию в торговле, мореплавании, обучении и науке и не стала достойным примером в развитии образования и общественной благотворительности; и ни один из них, пропорционально его масштабам, не затратил больше денег или рабочей силы на общественные работы.

Голландия имеет свою яркую летопись благородных и прославленных мужчин и женщин; свои великие исторические свидетельства терпения, сопротивления и побед; свою религиозную свободу; свою просвещённую предприимчивость; своё дивное искусство, музыку и литературу. Её всамом деле называют «полем битвы Европы»; ностоль же справедливо мы можем называть её убежищем всего мира, ибо угнетенные люди всех наций нашли там приют и поддержку. Если мы, американцы, которые, в конце концов, являются гомеопатическими припарками голландского производства, можем смеяться над голландцами, называть их людьми-бобрами и намекать, что их страна может уйти на дно в любой момент во время прилива, мы также можем гордиться и говорить, что они проявили себя героями и что их страна не уйдет на дно пока ещё остался хоть один живой голландец, который один может справиться с этим.

Говорят, что в Голландии насчитывается по меньшей мере девятьсот девяносто больших ветряных мельниц с крыльями длиной от восьмидесяти до ста двадцати футов. Они заняты распилокой древесины, обмолотом конопли, помолом зерна и многими другими видами работ; но их основное назначение – перекачивать воду из низин в каналы и охранять сушу от внутренних паводков, которые так часто затопляют страну. Говорят, что ежегодная стоимость этих работ составляет около десяти миллионов долларов. Крупные из этих мельниц обладают огромной мощностью. Высоченная круглая башня, иногда возвышающаяся посреди фабричных зданий, часто увенчана башней поменьше, сужающейся к верхушке, похожей на колпак. Эта верхняя башня у основания опоясана балконом, высоко над которым выступает ось, поворачиваемая четырьмя огромными лестничными крыльями-парусами.

Многие ветряные мельницы весьма примитивны и, к сожалению, нуждаются в «усовершенствованиях», которые давно выдумали янки, но некоторые из новых достойны восхищения. Они сконструированы таким образом, что с помощью какого-то хитроумного приспособления подставляют свои веера, или крылья, ветру точно в нужном направлении, чтобы работать с необходимой мощностью. Другими словами, мельник может вздремнуть и быть совершенно уверен, что его мельница будет ловить ветер и использовать его по максимуму, пока он не проснётся в полную силу. При малейшем дуновении воздуха все паруса расправляются, чтобы уловить малейшее дуновение ветра, но если последует сильный удар, они тут же сморщатся от его прикосновения, как большие листья мимозы, и у ветра будет только половина шанса сдвинуть их с места. В одной из старых тюрем Амстердама, называемой «Распхаус» из-за того, что заключенные там воры и бродяги занимались там строганием бревен, была камера для наказания ленивых заключенных.

В одном углу этой камеры находился насос, а в другом – отверстие, через которое поступал постоянный поток воды. Заключённый мог выбирать: либо стоять на месте и утонуть, либо работать не покладая рук у насоса и сдерживать наводнение до тех пор, пока тюремщик не решит сменить его. Теперь мне кажется, что по всей Голландии природа широко распространила это маленькое, невинное развлечение. Голландцы всегда были вынуждены добывать нефть ради самого своего существования и, вероятно, должны продолжать это делать до скончания веков. Каждый год миллионы долларов тратятся на ремонт дамб и регулирование уровня воды. Если бы этими важными обязанностями пренебрегали, страна стала бы полностью непригодной для жизни. Как я уже говорила, прорыв этих дамб уже приводил к ужасным последствиям. Сотни деревень и городов время от времени оказывались погребенными под потоками воды, и около миллиона человек утонули. Одно из самых страшных наводнений, когда-либо известных, произошло осенью 1570 года. До этого на территории Голландии произошло двадцать восемь ужасных наводнений, но это было самым страшным из всех. Несчастная страна долгое время страдала от испанской тирании; теперь, казалось, её беды достигли апогея.

Когда мы читаем «Историю становления Голландской Республики» Мотли, мы учимся уважать храбрых людей, которые терпели, страдали и отваживались на многое. Мистер Мотли в своем захватывающем рассказе о великом наводнении рассказывает нам, как продолжительный и жестокий шторм гнал воды Атлантики в Северное море, обрушивая их на побережья голландских провинций; как плотины, перегруженные сверх всякой меры, прорвались во всех направлениях; как даже вода в море бесновалась. Хенд-бос, бастион из дубовых свай, укрепленных железом, пришвартованный тяжелыми якорями и укрепленный гравием и гранитом, был разорван на куски, как нитка; и рыбацкие лодки и громоздкие суда, заплывшие в глубь страны, запутывались в деревьях или бились о крыши и стены жилых домов, и как, наконец, вся Фрисландия превратилась в бушующее море.

«Множество мужчин, женщин, детей, лошадей, быков, овец и всякой домашней живности боролось с волнами и плыли во всех направлениях. Люди жадно хватались за каждую лодку и каждый предмет, который мог послужить спасительной щепкой. Все дома были затоплены, даже кладбища изрыгнули своих мертвецов. Живой младенец в колыбели и давно похороненный труп в гробу плавали бок о бок. Казалось, что древний потоп вот-вот возобновится. Повсюду, на верхушках деревьев, на колокольнях церквей, толпились люди, моля Бога о милосердии и своих ближних о помощи. Когда шторм, наконец, пошёл на убыль, во все стороны начали курсировать лодки, спасая тех, кто боролся в воде, снимая беглецов с крыш и верхушек деревьев и подбирая тела тех, кто уже утонул».

За несколько часов этого невиданного бедствия погибло не менее ста тысяч человек. Тысячи и тысячи бессловесных существ лежали мёртвыми в воде, а материальный ущерб не поддавался подсчету. Роблес, испанский губернатор, был первым в благородных усилиях по спасению жизней и уменьшению ужасов катастрофы. Ранее голландцы ненавидели его за испанскую или португальскую кровь, но своей добротой и активностью в час бедствия он завоевал всеобщую благодарность и любовь. Вскоре он внедрил усовершенствованный метод строительства дамб и издал закон, согласно которому в будущем они должны содержаться в надлежащем состоянии владельцами земли. С тех пор сильных наводнений стало меньше, хотя менее чем за триста лет на землю обрушилось шесть страшных наводнений. Весной всегда существует большая опасность разлива рек, особенно во время оттепели, потому что реки, скованные глыбами льда, выходят из берегов прежде, чем успевают сбросить свои быстро поднимающиеся воды в океан. Учитывая, что море бушует и давит на дамбы, неудивительно, что Голландия часто находится в состоянии тревоги. Здесь уделяется самое пристальное внимание предотвращению несчастных случаев. Инженеры и рабочие постоянно находятся в опасных местах, и за ними ведётся тщательное наблюдение днём и ночью. Когда подается общий сигнал об опасности, все жители спешат на помощь, стремясь объединиться против общего врага. Как и везде, солома считается самой доступной вещью, и, конечно же, в Голландии её необходимо использовать как опору против стремительного течения. Огромные соломенные циновки прижаты к набережным, укреплены глиной и тяжелыми камнями, и, как только они выровнены, океан тщетно набрасывается на них.

Рафф Бринкер, отец Гретель и Ганса, уже много лет работал на плотинах. Именно во время грозившего затопления, когда в разгар ужасного шторма, в темноте и под дождем с мокрым снегом рабочие работали на слабом месте возле шлюза Вирмик, он упал со строительных лесов и потерял сознание. С того часа он больше никогда не работал; хотя он продолжал жить, разум и память покинули его. Гретель помнила его только как странного молчаливого человека, который рассеянно провожал её взглядом, куда бы она ни повернулась, но у Ганса сохранились воспоминания о добром отце с весёлым смехом, который никогда не уставал носить его на плече, чья беззаботная песня, казалось, всё еще продолжала звучать где-то рядом, когда он лежал ночью без сна и вспоминал, прислушаясь к ночному мраку.