Читать книгу Ганс Бринкер, или Серебряные коньки. Перевод Алексея Козлова - - Страница 7

В полдень наши юные друзья вышли из школы, намереваясь часок потренироваться на канале. Они покатались на коньках всего несколько мгновений, когда Карл Шуммель насмешливо сказал Хильде:

А вот и хорошенькая парочка выходит на лёд! Маленькие оборванцы! Их коньки, должно быть, были подарены им самим королём!

– Они терпеливые малыши! – мягко сказала Хильда. – Должно быть, им было нелегко научиться кататься на таких странных коньках. Видите ли, они очень бедные крестьяне. Мальчик, наверное, сам смастерил коньки!

Карл был несколько смущён.

– Может, они и терпеливы, но что касается фигурного катания, то начинают они довольно неплохо, а заканчивают рывком. Я думаю, они могли бы неплохо двигаться под твое новое стаккато!

Хильда мило рассмеялась и ушла. Присоединившись к небольшой группе бегунов и проплыв мимо каждого из них, она остановилась рядом с Гретель, которая с интересом наблюдала за состязаниями.

– Как тебя зовут, малышка?

– Гретель, миледи, – ответила девочка, несколько испуганная статусом Хильды, хотя они были почти ровесниками, – а моего брата зовут Ганс.

– Ганс – крепкий парень! – весело сказала Хильда, – и, кажется, у него внутри тепло, как в печке, но ты выглядишь замерзшей. Тебе следует надеть побольше одежды, малышка.

Гретель, которой больше нечего было надеть, попыталась рассмеяться и ответила:

– Я не такая уж маленькая. Мне уже больше двенадцати лет!

– О, прошу прощения. Видишь ли, мне почти четырнадцать, и я такая крупная для своего возраста, что другие девочки кажутся мне маленькими, но это ничего. Возможно, ты еще вырастешь намного выше меня, но только если будешь одеваться потеплее. Дрожащие девочки никогда не вырастут!

Ганс покраснел, увидев, что на глаза Гретель навернулись слезы.

– Моя сестра не жаловалась на холод, но все говорят, что погода сегодня ужасная! Сказал он и печально посмотрел на Гретель.

– Ничего страшного! – сказала Гретель, – Мне часто бывает жарко, даже слишком жарко, когда я катаюсь на коньках. Вы молодчина, юфроу!

* {Мисс; юная леди (произносится юффроу). При заученном или вежливом обращении это было бы джонгвроу (произносится янгфроу).}

– Нет, нет, – ответила Хильда, злясь сама на себя за бестактность, – Я слишком беспечна, жестока, но я не хотела причинить тебе вреда! Я хотел спросить вас, я имею в виду, что… – И тут Хильда, перейдя к сути своего поручения, запнулась перед бедно одетыми, но благородно выглядевшими детьми, которым она хотела помочь.

– В чем дело, юная леди? – нетерпеливо воскликнул Ганс.

– Если я могу чем-то помочь, любым…

– О, нет, нет, – рассмеялась Хильда, стряхивая с себя смущение.

– Я всего лишь хотела обсудить с вами эти грандиозные гонки. Почему вы не участвуете в них? Вы оба отлично катаетесь на коньках, и места в турнирной таблице бесплатные. Любой желающий может принять участие в розыгрыше приза.

Гретель задумчиво посмотрела на Ганса, который, поправив кепку, почтительно ответил: «Ах, Юфрау, даже если бы мы смогли принять участие, мы смогли бы сделать всего несколько шагов вместе с остальными. Видите, наши коньки из твёрдого дерева, – он показал на подошву, – но они быстро отсыревают, прилипают, и мы спотыкаемся.

Глаза Гретель весело заблестели, когда она вспомнила об утреннем происшествии с Гансом, но она покраснела и робко пробормотала:

– О, нет, мы не можем присоединиться, но, миледи, можно нам присутствовать в этот великий день и посмотреть на это?

– Конечно, – ответила Хильда, ласково глядя в два серьёзных лица и от всего сердца жалея, что потратила так много из своих месячных карманных денег на кружева и украшения. У нее было всего восемь квартье…

* {Квартье – это мелкая серебряная монета достоинством в четверть гульдена, или десять центов в американской валюте.} на оставшиеся деньги они могли купить только одну пару коньков, и то не больше. Со вздохом посмотрев на две пары ног, таких разных по размеру, она спросила:

– Кто из вас лучше катается на коньках?

– Гретель! – тут же ответил Ганс.»

– Ганс! – ответила Гретель на одном дыхании.

Хильда улыбнулась.

– Я не могу купить каждому из вас по паре коньков или даже по одной хорошей паре, но вот тут восемь квартье. Решите между собой, у кого больше шансов выиграть гонку, и купите коньки соответственно… ему. Жаль, что у меня нет денег, чтобы вы могли купить коньки получше. До свидания!

И, кивнув и улыбнувшись, Хильда, передав деньги возбужденному Гансу, быстро скользнула прочь, чтобы присоединиться к своим спутницам.

– Привет! Юфрау ван Глек! – громко позвал Ганс, ковыляя за ней изо всех сил, потому что у него развязалась веревочка на коньках. Хильда повернулась и, подняв руку, чтобы прикрыть глаза от Солнца, как ему показалось, поплыла по воздуху, все ближе и ближе.

– Мы не можем взять эти деньги, – задыхаясь, произнес Ганс, – хотя и знаем, как вы добры, что даете их.

– В самом деле, почему бы и нет? – покраснев, спросила Хильда.

– Потому что, – ответил Ганс, кланяясь, как клоун, но глядя на царственную девушку глазами принца, – мы этого не заслужили!

Хильда была сообразительна. Она заметила красивую деревянную цепочку на шее Гретель.

– Вырежи мне цепочку, Ганс, такую же, как у твоей сестры.

– Я сделаю это, леди, от всего сердца. Я сделаю это! У нас в доме есть белое дерево, тонкое, как слоновая кость; завтра вы получите такую же вещь!

И Вилсон поспешно попытался вернуть деньги.

– Нет, нет! – решительно сказала Хильда, – Эта сумма – ничтожная цена за цепочку! И она бросилась прочь, обогнав самого проворного из конькобежцев. Вилсон проводил её долгим недоумевающим взглядом; он чувствовал, что сопротивляться бесполезно.

– Это правильно! – пробормотал он, обращаясь то ли к самому себе, то ли к своей верной тени Гретель, – Я должен усердно трудиться каждую минуту и просиживать до полночи, если мать позволит мне зажечь свечу, но цепь будет закончена в срок! Мы можем оставить деньги себе, Гретель.

– Какая славная маленькая леди! – воскликнула Гретель, хлопая в ладоши от восторга, – Ой! Ганс, а ведь не зря аист прошлым летом поселился у нас на крыше? Помнишь, как мать сказала, что это принесёт нам удачу, и как она плакала, когда Янзун Кольп выстрелил в него? Ведь она была уверена, что это принесёт ему неприятности. Но удача наконец-то пришла к нам! А теперь, Ганс, если мама завтра отправит нас в город, ты сможешь купить коньки на рынке!

Ганс покачал головой.

– Молодая леди дала бы нам денег на покупку коньков, но если я их заработаю, Гретель, то потрачу их на шерсть. У тебя должна быть тёплая куртка!

– О! – воскликнула Гретель в неподдельном смятении, – Неужели ты не будешь покупать коньки? Да ведь мне не часто бывает холодно! Мама говорит, что у бедных детей кровь бежит по жилам, и они напевают: «Я должна держать их в тепле! Я должна держать их в тепле», – О, Вилсон, – продолжала она, чуть не всхлипывая, – только не говори, что не пойдёшь покупать коньки. Я сейчас заплачу! К тому же, я хочу замерзнуть. Я хочу сказать, что мне действительно ужасно тепло – прямо сейчас!

Ганс поспешно поднял глаза. Он всегда был в ужасе, когда рядом слезы или вообще какие-либо эмоции, но больше всего он боялся увидеть, как голубые глаза его сестры наполняются слезами.

– Имей в виду, – воскликнула Гретель, видя свое превосходство, – я буду ужасно себя чувствовать, если ты не купишь коньки. Мне они не нужны. Я не такой уж скупердяй, но я хочу, чтобы они были у тебя, а потом, когда я вырасту, они мне подойдут – о, сосчитай, Ганс, сколько у нас денегЁ Целай куча!. Ты когда-нибудь видел так много денег?

Ганс задумчиво повертел деньги на ладони. Никогда в жизни ему так сильно не хотелось купить пару коньков, потому что он знал о забеге и мечтал испытать свои силы вместе с другими детьми. Он был уверен, что с парой хороших стальных полозьев он легко сможет обогнать большинство мальчишек на канале. В этом случае доводы Гретель тоже были убедительными. С другой стороны, он знал, что ей, с её сильным, но гибким телосложением, нужна всего неделя тренировок на хороших бегунках, чтобы стать лучшей фигуристкой, чем Ричи Корбес или даже Катринка Флак. Как только эта последняя мысль пришла ему в голову, он принял решение. Если Гретель не хочет носить куртку, пусть возьмет коньки.

– Нет, Гретель, – ответил он наконец, – я могу подождать. Когда-нибудь, может быть, у меня накопится достаточно денег, чтобы купить хорошую пару. Они у тебя будут.

Глаза Гретель заблестели, но в следующее мгновение она довольно тихо продолжила:

– Молодая леди дала тебе деньги, Ганс. С моей стороны было бы очень нехорошо их брать!

Ганс решительно покачал головой и поплёлся дальше, заставляя сестру то ли вприпрыжку, то ли шагом идти рядом с ним. К этому времени они уже сняли свои деревянные «качалки» и спешили домой, чтобы сообщить матери радостную новость.

– Ой! Я знаю! – радостно воскликнула Гретель, – Ты можешь это сделать. Ты можешь взять пару, которая будет немного мала для тебя и слишком велика для меня, и мы сможем пользоваться ими по очереди. Разве это не прекрасно? Гретель снова захлопала в ладоши. Бедный Ганс! Это было сильное искушение, но он, храбрый малый, отогнал его от себя.

– Ерунда, Гретель. Ты никогда не умела носить большие туфли. Ты спотыкалась с ними, как слепая курица, пока я не обрезал концы. Нет, у тебя должна быть пара точно по размеру, и ты должен тренироваться при каждом удобном случае, пока не наступит двадцатое число. Моя маленькая Гретель выиграет серебряные коньки! Гретель не могла удержаться от смеха при одной мысли об этом.

«Вилсон! Гретель!» – позвал знакомый голос.

– Иду, мама!

Они поспешили к дому, а Ганс все еще тряс серебряными монетами, которые держал в руке. На следующий день во всей Голландии не было более гордого и счастливого мальчика, чем Ганс Бринкер, когда он наблюдал за своей сестрой, которая ловко скользила взад и вперёд среди конькобежцев, заполонивших на закате канал. Добросердечная Хильда подарила ей тёплую куртку, а мама Бринкер привела в порядок стоптанные туфли. Пока маленькое создание носилось взад и вперёд, раскрасневшееся от удовольствия и совершенно не замечающая множества устремленных на неё удивленных взглядов, ей казалось, что сверкающие бегунки у неё под ногами внезапно превратили землю в волшебную страну, а «Вилсон, дорогой, хороший Вилсон!» – снова и снова отдавалось эхом в её благодарном сердце.

– Ей-богу! – воскликнул Питер ван Хольп, обращаясь к Карлу Шуммелю, – Но эта малышка в красной курточке и залатанной нижней юбке отлично катается на коньках. Черт возьми! У неё пальцы на пятках и глаза на затылке! Посмотрите на нее! Вот будет шутка, если она все-таки примет участие в забеге и обгонит Катринку Флэк!

– Тише! Не так громко! – ответил Карл довольно насмешливо, – Эта маленькая леди в лохмотьях – любимица Хильды ван Глек! Эти блестящие коньки – её подарок, если я не ошибаюсь.

– Так! так! – воскликнул Питер с лучезарной улыбкой, потому что Хильда была его лучшей подругой.

– Она и там хорошо поработала!

А Минхеер ван Хольп, прочертив на льду двойную восьмёрку, не говоря уже об огромной букве «П», затем совершил немыслимый прыжок и «Н», и как ни в чём не бывало, заскользил дальше, пока не оказался рядом с Хильдой. Взявшись за руки, они катались на коньках, сначала весело смеясь, а потом степенно переговариваясь вполголоса. Как ни странно, Питер ван Хольп вскоре пришёл к внезапному убеждению, что его младшей сестре нужна такая же деревянная цепочка, как у Хильды. Два дня спустя, в канун Дня Святого Николая, Ганс, который сжёг три свечных огарка и вдобавок порезал большой палец, стоял на рынке в Амстердаме, покупая еще одну пару коньков.