Читать книгу Фуэте для полковника - - Страница 12

На следующий день после приёма у мэра Дима Измайлов с большим букетом белых роз ровно в одиннадцать часов утра, как и договаривались, постучал в номер Галины Сергеевны Улановой.

– Войдите, – раздался приятный голос.

Балерина, в лёгком платье из крепдешина, поднялась навстречу из глубокого кресла, стоящего у окна.

– Рад вас видеть в таком красивом обрамлении, – подразумевая цветы, заполнявшие её номер, сказал юноша.

Вазы стояли на всех столиках, на подоконниках и полу, создавая некоторые трудности в передвижении. Целуя ей руку, Дмитрий протянул свой букет.

– А это мой вклад в вашу оранжерею.

– Благодарю, – прозвучал нежный голос балерины.

Из другого кресла, стоящего около журнального столика, поднялся приятного вида пожилой мужчина со светлыми волосами, подёрнутыми сединой. Его приветливое лицо располагало к себе, а на губах блуждало подобие улыбки.

– Разрешите представиться, – обратился он к юноше. – Евгений Петрович Кудряшов.

Мужчина протянул руку.

– Дмитрий Измайлов, – пожимая крепкую и крупную ладонь, ответил Митя.

– Вы репортёр? – поинтересовался мужчина.

– Журналист, – поправил его Измайлов. – Я пишу статью о гастролях русского балета, но без интервью с мадам Улановой эта статья будет не полной.

– Понимаю, – ответил Кудряшов и снова сел в кресло. – Вы довольно чисто говорите по-русски. Странно. Ведь вы родились в Париже?

– Да. Но нянька у меня была русская, родители с детства говорили со мной только по-русски, да и до сих пор общаются со мной только на русском языке.

– И кто же ваши родители? Фамилия у вас такая звучная. Мне даже кажется, что я её где-то слышал, – задумался ненадолго полковник. – Ах да! В Москве есть район Измайлово. Вы, как я полагаю, князь, а измайловский парк и дворец принадлежали раньше вашей семье?

– Отвечаю вам «нет» сразу на оба вопроса. Во-первых, я не князь, а граф. Во-вторых, в селе Измайлово находилась подмосковная летняя резиденция императора. И парк, и дворец принадлежали Романовым, а наше поместье было более чем в двухстах верстах к югу от Москвы. Но какое это теперь имеет значение? – широко и приветливо улыбнулся мужчине Дмитрий.

– Действительно, никакого! – усмехнулся Кудряшов. – Приступайте к своей работе, а я тихонько посижу здесь. Надеюсь, я вам не помешаю? – обратился он к Галине Сергеевне.

– Что вы, Евгений Петрович! – замахала руками балерина.

Перед тем как отвечать на любой вопрос, который задавал ей журналист, Уланова бросала взгляд на мужчину, как бы спрашивая его: «Можно?», и только после этого начинала говорить. «Кто он? – задавался вопросом журналист. – Её секретарь? А может, человек КГБ, контролирующий ответы своих подопечных?» Во всяком случае, если он и был из «органов», то Диме его присутствие не мешало. Он не собирался задавать никаких провокационных вопросов, даже если бы этого загадочного Евгения Петровича и не было в комнате. Измайлова интересовала только личная жизнь балерины, начиная с детства, а также то, как в дальнейшем Галина Уланова думает строить свою жизнь. Не собирается ли на пенсию? Свой возраст она не скрывала, а потому Дмитрий не счёл этот вопрос бестактным. Нормально его восприняла и сама балерина.

– Выйдя на пенсию, буду больше уделять времени дому, – рассмеялась она.

– У вас большая семья?

– К сожалению, нет. Только я и муж, – ответила Уланова с лёгкой грустинкой в голосе, но тут же, словно стряхнув с себя какие-то неприятные воспоминания, улыбнулась. – Он один стоит десятерых. Очень требовательный. Может, потому, что очень талантливый.

– Простите, он тоже из мира искусства?

– О да. Работал у самого Станиславского. Был актёром. Потом создал свою студию. А сейчас руководит Театром Моссовета. Завадский Юрий Александрович, – гордо произнесла она имя мужа. – Но хочу вам сказать, что в этом году я ещё на пенсию не собираюсь! – кокетливо взглянула на Дмитрия Уланова. – Следующий зимний сезон точно проведу на сцене.

– Я рад! – искренне воскликнул Дмитрий.

Неожиданно интервью было прервано.

– Вы достаточно помучили нашу приму, – поднялся с кресла Кудряшов, взглянув на часы. – Галина Сергеевна говорила, что вы обещали уложиться в полчаса. Так вот, молодой человек, ваше время давно истекло.

Балерина тоже сразу поднялась и заторопилась.

– Да. Извините, – сказала она.

– Не смею задерживать, – убрал свой блокнот в сумку Дмитрий. – Последнее пожелание, если возможно… – проговорил он, посмотрев сначала на балерину, потом на мужчину.

– Какое? – напрягся Кудряшов.

– Мне хотелось бы сфотографировать мадам Уланову в номере среди этого изобилия цветов.

– А, – сразу расслабился мужчина. – Это пожалуйста. Только поскорее. У нас своё расписание.

Дмитрий сделал несколько фотографий и, довольный проделанной работой, вышел в коридор. Его поразило то, что такого уровня балерина жила не в номере люкс, чего, безусловно, заслуживала, а в номере пусть и более просторном, чем обычный, но всё-таки состоящем всего лишь из одной комнаты. Было в этом что-то противоестественное! Хитрый журналист просто обязан был сделать эти фото! И он их сделал! Он сумел запечатлеть на плёнке гениальную балерину не только на фоне цветов, но и на фоне стоящей тут же кровати и бельевого шкафа. Пусть читатели знают, как скромны великие советские артисты!

Покончив со статьёй, Измайлов направился к лифту. Теперь он собирался осуществить своё самое сильное желание со вчерашнего вечера: увидеться с Леночкой! Вместе с ним в лифт сел какой-то молодой человек, непонятно откуда вдруг появившийся.

– На выход? – бодро спросил он по-русски.

– Нет-нет. Мне на второй этаж, – ответил Дима.

«Наверно, кто-нибудь из труппы, – подумал он. – Странно только, почему он обратился ко мне по-русски. Ведь он меня не знает». Но забивать себе голову подобными вопросами юноша не стал и спокойно вышел на втором этаже. Он видел, как молодой человек, приветливо улыбнувшись на прощание, слегка задержался, явно наблюдая, в какой номер он пойдёт, а затем лифт поехал вниз.

«Какой любопытный», – подумал Дмитрий и постучал в дверь. Раздался девичий голос:

– Войдите!

* * *

Леночка застыла в изумлении. Она-то боялась, что вообще больше не увидит Дмитрия в Париже, а он на следующее же утро после своего исчезновения уже стоял перед ней.

– Какое счастье, что вы застали нас дома, – воскликнула она, не скрывая своей радости. – А мы буквально только что вошли в номер после утренней разминки. Как же хорошо, что мы не сразу пошли гулять!

– Я Тина Волкова, – протянула Дмитрию руку девушка, стоящая за спиной Савельевой. – Лена говорила, вы журналист из «Комсомольской правды». Так?

– Надо же! – удивился Дмитрий. – Почему именно из «Комсомольской»?

– Я так решила из-за вашего возраста. В других газетах, мне кажется, работают журналисты более преклонных лет. Ну, в общем, те, конечно, кому давали бы командировку за границу, – смутившись оттого, что не попала в цель, и окончательно запутавшись в своих объяснениях по этому поводу, Лена с улыбкой предложила: – Давайте забудем про это.

– Так куда вы собрались? – обрадовался её предложению Дмитрий, быстро меняя тему разговора. Он не хотел сейчас говорить им, что он француз. Девушки наверняка замкнутся. «Скажу потом», – решил юноша.

– Времени у нас немного, – деловито поведала Тина. – Мы можем позволить себе только немного побродить здесь где-нибудь недалеко.

– Да, – поддержала подругу Лена. – А то ноги устают, а ведь вечером нам надо встать на пуанты.

– У меня машина, – обрадовался, что может помочь девушкам, Дмитрий. – Куда хотите!

– Вам ещё и машину дают? – удивилась Леночка.

– Дают – не дают, а у меня есть, – выкрутился из неловкой ситуации Измайлов.

– Тогда поехали в Люксембургский сад! – воскликнула Лена.

– Только мы не одни, – засомневалась Тина. – Мы ходим всегда вчетвером. А вам разрешают ездить по Парижу одному?

– Кто разрешает? – удивился Дмитрий.

– Как кто? С вами разве не проводили инструктаж перед отъездом? – в свою очередь удивилась Тина.

– Какой инструктаж?

– Какие же вы, журналисты, счастливые люди, – искренне позавидовала Леночка. – С вами и беседы по всем инстанциям не ведутся, и суточные большие дают, и машину предоставляют, да ещё и разрешают одному выходить из гостиницы на улицу! А нас перед отъездом целый месяц по разным ведомствам гоняли, и ходить по городу нам положено только вчетвером. Кстати, – обрадовалась она, – и втроем можно, а нас как раз трое!

– Ты всё перепутала. Можно вчетвером или впятером, – сказала Тина, укоризненно взглянув на Леночку. – И девчонки нас уже ждут.

– Извини, – смутилась Лена. Ей вообще хотелось бы сейчас остаться с Дмитрием совсем одной, но придётся опять тащиться всем кагалом.

– Вы тогда сходите за девушками, а мы вас здесь подождём, – предложил Измайлов Тине.

– Только вы учтите, их номер рядом, так что мы быстро, – хитро подмигнув юноше, сообщила та и скрылась за дверью.

Когда молодые люди остались одни, Дмитрий подошел к Елене и взял её за руку.

– Я этой ночью никак не мог уснуть. Всё думал о вас.

– Я тоже. Я очень боялась, что мы больше не увидимся, а ведь я даже не знаю, где мне вас в Москве искать, – ответила она, приходя в странное волнение, которого ранее никогда не испытывала.

– А вам по вашим инструкциям разрешают знакомиться с французами? – осторожно спросил он, поражаясь искренностью девушки и той простотой, с которой она это говорила.

– Нет. Что вы! А то мы больше никогда за границу не поедем, если будем общаться с ними. Да и языка мы не знаем.

Дмитрию стало тревожно за Леночку. Он её обманывает, а у неё от общения с ним могут быть неприятности, но и расставаться с ней ему тоже не хотелось. «Признаюсь сегодня после спектакля», – решил он. Отпустив её руку, Дмитрий достал блокнот, быстро что-то написал, вырвал листок и протянул Лене.

– Вот. Возьмите. Это номер моего телефона. На всякий случай.

– Спасибо, – улыбнулась она юноше и, даже не взглянув, спрятала бумажку в наружный карман своего чемодана, стоящего тут же на специальной подставке у дверей. – Вы тоже запишите мой телефон. Мы с вами в Москве обязательно встретимся.

Дима записал.

– А вот и мы, – открывая дверь, проговорила Тина, входя с Катей и Викой.