Читать книгу Фуэте для полковника - - Страница 3

Заглянув в почтовый ящик, Вера Константиновна невольно вскрикнула от радости. Письмо! Конечно, от Леночки! Дрожащими руками она достала конверт, села в лифт и нетерпеливо нажала на кнопку шестого этажа. Скорей бы добраться домой! Скорей бы прочесть! Казалось, что кабина плыла вверх медленнее обычного, ключ от квартиры, как назло, никак не мог попасть в нужные пазы, а когда дверь наконец была побеждена, то прямо перед Верой Константиновной предстала соседка с половой тряпкой в руках.

– Ты чего так рано сегодня освободилась в своем театре? На часах только начало третьего, – сердито заявила она. – Я ещё не успела вымыть.

– И что прикажешь мне делать? Отправляться обратно на работу?

– Да ладно тебе обиды строить! Только вытирай ноги как следует и сиди в комнате, пока не закончу, – проворчала соседка, бросив тряпку ей под ноги.

Не споря, Вера Константиновна тщательно протёрла подошвы туфель о мокрую ткань и, оставляя влажные следы на паркете, прошла к себе.

За чистотой общих помещений в квартире они следили по очереди. Одну неделю Вера Константиновна, другую – соседка.

Подойдя к письменному столу, Вера Константиновна нетерпеливо достала из сумочки конверт, аккуратно вскрыла его маленьким ножичком для резки бумаг, вынула сложенные вдвое листки, исписанные крупным почерком дочери, и с наслаждением принялась читать.

«Здравствуй, дорогая моя мамочка! Сразу сообщаю тебе радостную новость. Сегодня мы получили визы в Россию на всю семью с 12 июня по 12 июля. Так что совсем скоро увидимся. Жду не дождусь встречи. Как только куплю билеты, сразу буду тебе звонить…»

От счастья на глаза Веры Константиновны выступили слёзы. Неужели она всё-таки встретится с дочерью, познакомится с её мужем Дмитрием, увидит внучку Матильду! Сердце переполнилось радостью. Дождалась-таки! Ведь тридцать четыре года прошло с тех пор, как она видела в последний раз свою единственную дочь. Целых тридцать четыре года! И вот, наконец-то, новая власть разрешила ей приехать. Правда, с установлением этой самой власти распался Советский Союз, пенсия превратилась в пыль, а перспективы дальнейшей жизни пугали, но сейчас всё это отошло на задний план. Главным было только то, что скоро, совсем скоро она увидит свою девочку!

Вера Константиновна хорошо помнила, как тридцать четыре года назад провожала Леночку на гастроли в Париж. Как она тогда гордилась, что для таких ответственных выступлений за границей руководство выбрало среди других танцовщиц и её дочку. Было раннее майское утро. Таксист, который должен был отвезти Леночку к Большому театру, откуда всех актёров уже автобусами отправляли в аэропорт, приехал вовремя. Вера Константиновна помогла вынести чемодан на улицу. Водитель легко подхватил его и загрузил в багажник.

– Когда будешь гулять по Парижу, следи за сумкой, – сказала Вера Константиновна. – Я читала, что там мотоциклисты их прямо из рук вырывают.

– Ну что ты говоришь, мама!

– Я знаю, о чём говорю! – обиженно ответила мать. – И берегись сквозняков. Не заметишь, как простудишься.

– Какие сквозняки? – целуя её, засмеялась Леночка.

– Ладно! Садись в машину. А то ещё опоздаешь.

– Не опоздаю. Тут до театра ехать всего минут пять.

Мать и дочь ещё раз крепко обнялись и поцеловались.

– Ты только не скучай, – усаживаясь на сиденье рядом с водителем, сказала Леночка. – Время пролетит быстро.

– Буду скучать! – улыбнулась Вера Константиновна, пряча набежавшую слезу.

Тогда ей даже в голову не могло прийти, что виделись они в последний раз!

Буквально через пару недель началось что-то невообразимое. Веру Константиновну вызвали в Комитет государственной безопасности к следователю Леонову. Тот встретил её довольно любезно, вежливо пригласил присесть около стола, но затем сообщил такое, что она чуть не потеряла сознание. Её дочь, Елена Петровна Савельева, предав свою Родину, бежала в Париже, даже не закончив гастроли!

– Возможно, она вам позвонит сама или кого-то попросит, – вкрадчиво говорил следователь. – Обязательно выясните, у кого она там прячется! Обязательно!

– Прячется? Зачем? Леночка не могла ничего подобного сделать! Не могла! Вы ошибаетесь! – плохо понимая, что от неё хотят, да и вообще не соображая, что, собственно, происходит, лепетала Вера Константиновна.

Леонов встал, отошёл к небольшому столику в углу кабинета, накапал в стакан валерьянки, разбавил водой из графина и, подойдя к женщине, вложил стакан в её руку.

– Выпейте, – заботливо приказал он.

Вера Константиновна машинально выпила и, слабо улыбнувшись, подняла глаза на следователя.

– Вот увидите, вы ошиблись, – с уверенностью произнесла она.

– Мы никогда не ошибаемся, – мягко ответил следователь, но в его голосе Вере Константиновне почудилась скрытая угроза. – Запомните, мы на вас очень надеемся, – продолжил он. – Только узнав адрес, где скрывается ваша дочь, мы сможем ей помочь. Ведь вы хотите, чтобы мы помогли ей?

– Конечно, – неуверенно ответила мать.

Как она покинула здание на Лубянке и каким образом добралась до своего дома, Вера Константиновна помнила плохо. Всё было как во сне. Но когда она вошла в квартиру, около телефона, висящего в коридоре, крутился какой-то человек.

– Нам провод меняют, – поведала соседка, стоящая рядом с мастером.

– Зачем? – удивилась Вера Константиновна.

– Да не беспокойся! Бесплатно меняют. Говорят, какая-то новая модефи… Фу ты чёрт! Слово мудреное.

– Модификация, – вяло произнес мастер. – И не провод меняем, а подключение.

Вера Константиновна не стала вступать в разговор. Ей сейчас было не до новых подключений телефонного аппарата. Она прошла к себе и, чувствуя страшную усталость, прикорнула на диване, подтянув колени к подбородку. Перед ней возникла Леночка. Весёлая, беззаботная. Она почему-то убегала, а мать пыталась её догнать. Но никак не могла. А поймать её почему-то было очень важно. Леночка убегала от неё всё дальше и дальше. Вера Константиновна выбилась из сил. Бежать становилось всё труднее. И тут вдруг она поняла, что ей никогда не догнать дочь. Она в ужасе закричала. Леночка тоже что-то кричала в ответ, только Вера Константиновна не могла понять что. В страхе она проснулась. Оказалось, это были крики соседей.

Соседи были очень беспокойные и шумные. Муж работал слесарем на заводе и каждый вечер возвращался домой пьяный. Жена ругалась. Он отвечал ей тем же. Ребёнок плакал. Вероятней всего, и сейчас пьяный муж, вернувшись с работы, гонялся за своей благоверной. Удивительным образом, она умела так изворачиваться, что его кулак крайне редко достигал своей цели, но зато крику при этом было очень много! Вера Константиновна взглянула на часы. Девять вечера. Очень хотелось пить. Она подошла к буфету. В графине пусто. Пока соседи выясняли отношения, носясь по квартире, выходить на кухню не хотелось. Наконец всё стихло. Это означало, что муж утихомирился и пошел спать, закончив свой ритуал по воспитанию жены. Теперь можно было спокойно выйти. Соседка звонила кому-то по телефону. Она всегда кому-то звонила, после того как получала несколько пинков от супружника. Надо же было несчастной женщине выговориться, жалуясь на свою незавидную судьбу. Вера Константиновна знала, что эти разговоры всегда заканчивались причитаниями:

– Да знаю я: раз бьет, значит, любит. Конечно, терплю, а что делать.

Вера Константиновна налила воду в чайник и включила газовую горелку.

– Ты представляешь, – возмущённо заявила соседка, появившись в дверях кухни, – совершенно стало невозможно разговаривать с этим новым подключением. Я сама, как эхо, слышу свой голос! Что за хрень! Завтра же буду жаловаться на телефонный узел!

Несколько дней подряд Вере Константиновне постоянно звонил следователь Леонов, интересуясь, не дала ли Елена о себе знать каким-нибудь другим способом, кроме как звонком по телефону. И каждый раз все их разговоры в действительности, как эхо, были слышны где-то вдалеке.

А через несколько дней следователь Леонов вдруг так же неожиданно исчез из её жизни, как и появился. Почему-то его уже перестало волновать, где находится её дочь. «Конечно, они тогда ошиблись!» – подумала Вера Константиновна, но самой выяснять у этой организации что-либо побоялась, впрочем, как и узнавать о Леночке где-нибудь ещё. Не накликать бы излишними вопросами беды! Мать решила терпеливо дожидаться возвращения Большого театра с гастролей. И вот наконец этот день настал. Труппа вернулась. Только Леночки среди них не было!

Это был сильный удар. Значит, правда? Осталась?! Как же так? Как такое могло произойти?

Вскоре в их квартире появился и тот самый телефонный мастер, который подключал им «новую модификацию».

– Ну, наконец-то! Почти месяц добивалась вашего прихода, – бушевала соседка. – Это что же за новшества такие! Этого придурка, что изобрел вашу модефи…, тьфу, её мать… какую-то там – ацию, посадить надо за вредительство! Больше ни за что не дам трогать наш телефон!

С этого дня телефон вновь стал работать без всякого отзвука.

– Ну, наконец-то, – радовалась соседка. – А то как в горах разговаривали!

Соседка была крикливая, довольно скандальная, но, надо отдать ей должное, только раз спросила о Леночке.

– А твоя-то когда домой вернётся?

– Пока не знаю. Лето проведёт у моей подруги на Украине, а возможно, и вообще там в театре останется, – не зная, что отвечать, соврала Вера Константиновна.

– Это что же, она из Парижу прямо в Киев отправилась?

– Ну да. В Киев.

– В Киев так в Киев. Там жизнь неплохая.

Больше соседка о Леночке не заговаривала. Может, этот вопрос её больше не волновал, а может, она просто боялась его поднимать? Ведь вполне возможно, что и её тогда на Лубянку таскали.

За то лето Вера Константиновна выплакала немало слёз! Каждый день с волнением открывала она почтовый ящик. Вдруг придёт хоть какая-нибудь весточка. Но ничего не было. Только газета «Правда», которую выписывал на заводе сосед, и «Вечерняя Москва», которую выписывала она сама. А в сентябре месяце, когда в театре оперетты, где Вера Константиновна работала концертмейстером, начался новый сезон, её неожиданно вызвали на проходную. Почему-то безутешная мать в ту же секунду почувствовала, что это связано с дочерью.

Вера Константиновна быстро спустилась по лестнице и, пройдя коридорами, вышла к служебному входу. Там, опираясь о стену напротив гардероба, стояла хрупкая симпатичная девушка. Лёгкие туфли без каблука, плотная узкая юбка, облегающая вязаная кофта. По ее фигуре и постановке ног Вера Константиновна сразу поняла, что она танцовщица.

– Вы Вера Константиновна Савельева? – спросила девушка, отстранившись от стены и шагнув ей навстречу.

– Да.

– У вас есть время?

– Есть. Полчаса есть, – ответила женщина, взглянув на часы.

– Меня зовут Тина. Мы жили с вашей Леной в одном номере гостиницы в Париже. Давайте выйдем.

Только когда они, молча пройдя по Кузнецкому Мосту, завернули в небольшой скверик напротив «Пассажа», девушка остановилась и огляделась. Здесь было пусто. Лишь в самом конце аллеи, уже на выходе в Дмитровский переулок, пожилой мужчина выгуливал фокстерьера, который резво бегал по газону, играя с палкой.

– Поклянитесь, что вы никогда никому не скажете о том, что видели меня сегодня, и о том, что сейчас услышите, – неожиданно произнесла незнакомка.

– Никому и никогда, – тут же поклялась Вера Константиновна, и её сердце замерло в предчувствии чего-то самого ужасного. В волнении она схватила девушку за руку. – Леночка жива? Жива?

– Конечно, жива! – воскликнула Тина. – Успокойтесь! Она жива и здорова!

– Слава Богу, – выдохнула Вера Константиновна и, отпустив руку девушки, задала тот вопрос, который мучил её несколько месяцев. – Как же всё это произошло? Я совсем не понимаю! Почему она вдруг захотела остаться?

– Ну, что вы! Она-то как раз и не хотела. Совсем не хотела. Её вынудили.

– Вынудили? – удивлённо вскрикнула мать.

– Пожалуйста, говорите тише, – заволновалась Тина и огляделась. Но вокруг, как и прежде, никого не было. Только фокстерьер в конце аллеи продолжал бегать за палкой, которую кидал ему хозяин. Тина глубоко набрала в лёгкие воздух, как будто хотела прыгнуть с вышки в воду, затем с шумом выдохнула и прошептала:

– Её хотели арестовать.

– Арестовать? Кто? – испуганно прошептала вслед за девушкой Вера Константиновна.

– КГБ, конечно. Леночке пришлось бежать. Понимаете?

– Понимаю, – почти беззвучно произнесла мать, и на её глаза навернулись слезы. – Они как-то узнали, что она в анкете написала неправду? Да? Они узнали, что её отец не сын доктора Савельева, а принадлежит древнему роду князей Белозерских?

– Ну надо же! – в свою очередь сильно удивилась Тина, изумлённо подняв брови. – Нет! Дело не в этом. Всё было совсем не так! Совсем не так.

– Не так?

– Да. Не так. Но мне кажется, что и сама Леночка была не в курсе своего происхождения?

– Конечно, нет, – растерянно ответила Вера Константиновна, недоумевая, как же она так просто взяла и выдала девушке страшную семейную тайну. – Об этом я одна знаю. Пётр ещё в первый год войны на фронте погиб, так что теперь выходит, что я одна… А Леночка… Я ей об этом никогда не рассказывала. Зачем?.. Нет-нет… Я одна!.. А вот теперь ещё и вы, – тревожно добавила она.

Тина на несколько секунд крепко сжала ладони Веры Константиновны.

– Насчёт меня не волнуйтесь! Я могила. Я никогда… Никому… Клянусь вам!

Вера Константиновна как-то сразу поверила ей. Эта девушка, пришедшая к ней, рискуя своей жизнью, не могла никого предать.

– Скажите мне, Тина, – смахнув слезу со щеки, прошептала Вера Константиновна. – Если дело не в происхождении, то почему её хотели арестовать? За что? Что такого она могла сделать?

– Она влюбилась.

– Влюбилась?

– Ну да. Влюбилась!

– Разве за это арестовывают? – почти задохнулась от удивления Вера Константиновна.