Читать книгу Одиночная Психическая Атака - - Страница 4

Я резко пробудился. Перед глазами всё прекратило иметь изначальную картину, всё изменилось, куда не глянь, всё померкло во тьме.

В дрожи и страхе я сижу в своей крошечной комнате – десять квадратных метров, и стены начинают смыкаться вокруг меня. Тусклый свет лампы едва пробивается сквозь плотные занавески, создавая мрачные тени, которые словно оживают и танцуют по жидким стенам. Комната пропитана затхлым запахом, и мне кажется, что воздух становится всё тяжелее с каждым вдохом. Я чувствую, как стены давят на меня, и мне становится трудно дышать. Мой взгляд скользит по старым обоям, испещрённым трещинами, напоминающими паутину, в которой я застрял. Я пытаюсь встать из-за стола, но мои ноги не слушаются меня. Кажется, что они налиты свинцом и прикованы к полу. В отчаянии я хватаюсь за края стола, но его холодная поверхность только усиливает моё чувство беспомощности.

Я кричу, но никто не слышит. Звуки моего голоса глухо отражаются от стен, возвращаясь ко мне эхом пустоты. Я один, и мне некуда бежать. Сердце колотится в груди, и я чувствую, как паника охватывает меня, сжимая горло железными тисками. Стены становятся всё ближе и ближе, и я ощущаю, как мой разум начинает ускользать. В полумраке я замечаю тени, движущиеся в углах, словно живые существа, наблюдающие за мной из своей тьмы. Их зловещие очертания то появляются, то исчезают, играя с моим воображением. В ушах начинают раздаваться голоса, шепчущие моё имя, их ледяные слова проникают в глубины моего сознания.

Золото словно святой грааль в разуме блаженного – плывёт и искажается: начинает двигаться и кричать. Фонари, выросшие прямо из грунта, жилисто двигались и прыгали, они молили о смерти из неведомого рта, звали меня, хотели забрать к себе, отродясь от тех тёплых историй, ласковых хроник, на бесконечно долгие странствующие островки откровения.

Я стоял посреди улицы и смотрел по сторонам. Люди шли мимо, не обращая на меня никакого внимания. Они были заняты своими делами. А я просто стоял и наслаждался этим миром. Но вдруг я услышал какой-то шум. Я обернулся и увидел, что ко мне бежит мужчина. Он был очень взволнован. Когда он подбежал ко мне, то схватил меня за руку и сказал: «Быстрее! Нам нужно спрятаться!».

Я не знал, что делать, но мужчина продолжал тянуть меня за собой. Мы забежали в какой-то дом и спрятались в одной из комнат. Мужчина достал пистолет и сказал: «Они идут!». Я спросил его: «Кто идёт?». Но он лишь покачал головой и ответил: «Не знаю. Но они идут за мной!».

Мы сидели в комнате и ждали. Время тянулось медленно. Наконец мы услышали шаги. Кто-то поднимался по лестнице. Мужчина крепче сжал пистолет. Дверь открылась, и в комнату вошли двое парней. Увидев нас, они достали оружие. Началась перестрелка. Пули свистели над головой. Я закрыл глаза и в страхе прижался к стене. Когда всё закончилось, я открыл глаза и увидел, что мужчина неподвижно лежит на полу. Он был мёртв.

Янтарная кровь покрыла собою всё: стены, потолок, меня самого до очей. Ужасные тени воспарили из-под неё, они были предельно прозрачны, но заметны, следили за моими движениями, а затем, как я смотрю на них. Мне стало не ясно, кто из нас здесь зритель, а кто надзиратель, люди-тени окружали меня со всех сторон чертога, болотная тина окутала грудь, мне стало тяжело дышать: малейшая крупица воздуха покинула меня и мою покалеченную душу.

Я бегу.

Я бегу…

По этому мёртвому городу, где здания таинственно растут из асфальта. Мои ноги несут меня наугад, не слушаясь разума, который давно сошёл с ума. Красная луна висит над головой, как жуткое глазное яблоко, наблюдая за моим безумием. Вокруг меня шепчут стены замка, их каменные языки шелестят о чём-то страшном, чего я не хочу знать.

Я смеюсь, смеюсь, всё безостановочно смеюсь – это звучит так нереально, так фальшиво, что даже я сам не верю в свою игру. Я вижу вещи, которые не должны существовать – змеи из огня ползают по тротуару, а деревья имеют лица стариков, которые глядят на меня с презрением. Я бегу быстрее, моя грудь колотится как молот, и я чувствую, что вот-вот упаду в эту бездонную пропасть сумасшествия. Но я не могу остановиться. Я должен бежать дальше, потому что, если я остановлюсь, эти твари из тьмы схватят меня и утащат в свой мир. И я знаю, что никогда не смогу выбраться оттуда… Я бегу мимо людей, которые стоят на улице, как манекены, с пустыми глазами и безмолвными ртами. Они не реагируют на мой крик, на мой смех, на мои слёзы. Они просто стоят, ожидая чего-то, что никогда не наступит.

Мои ноги несут меня к реке, которая течёт через город, словно жила из тёмной крови. Я чувствую её зов, её шепот: она хочет утянуть меня в свои воды и утопить в своей крови. Вдруг я слышу шаги позади себя. Они тяжёлые, медленные, как если бы кто-то тащил за собой целый фургон. Я оборачиваюсь, но нет никого. Нет никого, кроме теней, которые растут из асфальта и тянутся ко мне своими длинными руками. Я бегу ещё быстрее, моя голова кружится от страха и сумасшествия. Я чувствую, что вот-вот упаду в эту пропасть и никогда не выберусь. Но я не могу остановиться. Вдруг передо мной возникает огромное здание с окнами, похожими на глаза дьявола. Оно зовёт меня – оно хочет меня сожрать. Я чувствую его дыхание на затылке, его горячий воздух обжигает кожу. Я бегу к нему, в приступе я бегу внутрь его тёмной пасти. И когда я оказываюсь внутри, пасть захлопывается за мной, и я слышу голос, который грозно говорит: «Добро пожаловать домой…».

Сжимая кулаки и напрягая каждую мышцу, я продолжаю мчаться вперёд, сквозь миазмы и гниль, слыша позади себя колокольный звон. (Но откуда ему здесь взяться?..).

Хор начинает отпевать какую-то божественную мелодию, прекраснейший клирос. Я спотыкаюсь об плоть и ныряю в густую массу. Закрыв глаза, я теряю сознание.

Ударяющиеся искры играют при лунном танце; постамент возвышался в семь этажей непроглядного тумана, через белую кашу я видел силуэт чёрного здания. Оглянувшись по сторонам, понял, что нахожусь по средь улицы. Стояла ночь. Запах жжёного масла, как яд, впивался в ноздри. Меня оглушали стоны, было больно, – невыносимо, нестерпимо больно, – они разрывали меня на клочья, звон колоколов только усугублял это положение. Я упал на землю. В глазах кружат белые пятна, что тянутся вихрем серых нитей; в арфе видны окинутые на леса зрачки, они синие, желтые, были даже те, что гноем, чёрной студенистой массой вонзились в них упорно, буквально монументально, а мазута текла как молоко из мясистых розовых жилок. Они красиво моргают, внимая любому рокоту или поступающему шороху извне.

Из ниоткуда возник стол, он был красив и изыскан, на нём твёрдо стоял потир, наполненный изумрудным вином. Переливаясь волнами услады, оно подзывало к себе нежданного гостя, коим я и приходился, ведь раскинув взгляд по обеим сторонам, в бессмысленной кубической пустоте никого кроме меня здесь и не было. В туманных материях висел фриз, он застыл в той пугающей пустоте, будучи божественным, грандиозным своими масштабами.

Я не понимал, где я. Это не простая комната, но и не статичный укладистый фон улицы. Звёздное небо, сплошь укрытое покрывалом серебра, окутанное медианой молочного сиропа, пропало напрочь, сейчас было лишь ничто, появившееся из ниоткуда в никуда.

Женские голоса игриво вопрошали меня: – «Хочешь угоститься? Не стесняйся! Садись! Выпей с нами!». Это был лишь звук, голос в своём прямом понимании – линия вибраций, – не более того. Я так и не решился выпить. Усевшись на холодном камне, начал колотить себя об его гладкие, блестящие края.

Багровая кровь начала стекать в приличную лужицу: она пахла новым рожденьем, в недрах моего подсознания просыпался инстинкт зверя, это пугало и завораживало одновременно.

Минутами позже я очнулся, спокойно отходя от произошедшего. Голоса покинули мой безумный разум, галлюцинации перестали быть миром и сейчас являются лишь его приятным дополнением. Их намерения стали мне чужды. Сияние метеора было кристаллом, лучезарным, робким осколком в больной голове, поглощённой хаосом. На языке явно чувствовался привкус лихорадки, она была сильна, покрыта кратером мысли, становясь живой, шевелясь на нём аккурат за гортанью. Но это лишь приход.

Это лишь приход…

Груз костей, лежащих в скопе храма, цвета гниющего мяса в горке смолистых трупов – картина маслом. Люди, что были некогда живы, теперь спят. Грёзы достигли Олимпа их душ, взобрались и обволокли изящный софит. Блёклые глаза, открытые рты – все они тлеют на ветру времён и сыплются прахом безнадёги в котле страданий и мук.

Трупы, со спорами и язвами, когда на них смотришь, подлинно не понимаешь, они точно перед тобой, или это лишь призраки, или ты поныне мёртв? От них смердит жутко. Беспомощные куски мяса и кожи. Кости торчат в урагане ярости, кровь красным раствором истекает, застывает на полу и чудесным образом превращается в запечённое суфле органического происхождения.