Читать книгу Юлькина дача - Группа авторов - Страница 9

Пашка с Иринкой жили по соседству с Люськой. У них даже забора между участками не было. И я Люське очень завидовала. Во-первых, их бабушка звала Люську к ним есть малину, потому что у Пашки с Иринкой была на неё аллергия. Кстати, аллергия у них была не только на малину, а вообще на целую кучу продуктов. Им нельзя было ни выпечки, ни фруктов, ни ягод. Их бабушка жаловалась моей, что не знает, чем их порадовать, ведь им нельзя ни блинчиков, ни пирожков, и не понимает, кому выращивает смородину и клубнику, раз внуки это есть не могут. Но выращивать продолжала, и нам с Люськой иногда перепадали то клубника, то малина. Смородина тоже могла перепадать, но смородины у нас на своих участках полно было.

Во-вторых, им втроём было очень легко договориться идти гулять, и, когда Люська вредничала и не хотела идти за мной, они уходили одни, потому что втроём всегда можно придумать, во что поиграть.

В-третьих, у них в доме был настоящий чердак, на котором пахло сеном, и свет пробивался через маленькое оконце под самой крышей.

Ну и, наконец, в-четвёртых, как только Люська по секрету рассказала мне, что ей ужасно нравится Пашка, и она немножечко влюбилась, как я сразу почувствовала, что он тоже мне ужасно нравится и я тоже чуточку влюблена.

Тем утром подружка прискакала ко мне, едва мы начали завтракать.

– Люся, доброе утро, садись пить чай с нами, – позвала моя бабушка.

– Спасибо, – вежливо согласилась Люська и тут же зашептала мне в ухо: – Пашка с Иркой приехали на целый месяц!

Это было просто потрясающе, потому что у нас в глазах тут же заплясали тысячи планов, как влюбить его в одну из нас, и каждая, конечно, рассчитывала, что он сделает правильный выбор.

После завтрака я задумчиво встала перед зеркалом и даже причесалась. У меня очень красивые глаза, а у Люськи очень красивые волосы. Я лучше всех играю в бадминтон, и Люська тоже лучше всех играет в бадминтон, мы так и не выяснили, кто лучше. Я прочитала кучу книжек, а Люська хорошо рисует. Кажется, шансы примерно равны.

Но у меня было одно секретное оружие – Иринка. Она не очень любила Люську и с удовольствием играла со мной. Уж и не знаю, чем я это заслужила. Играла – это, конечно, громко сказано, в её пятнадцать лет играла она разве что в «казаки-разбойники» и в бадминтон, других развлечений всё равно было немного. Просто Ире нравилось со мной возиться ещё с тех пор, как я была едва ходившим пупсом в широких розовых трусах. Теперь ходила я уже хорошо, а вот плавала – не очень. И Ира брала надо мной шефство и упрашивала маму с папой возить меня с ними на ближайшую речку. Там она учила меня плавать. А потом мы играли в карты, ели бутерброды и болтали с ней и с Пашкой. А Люську в эти поездки никогда не брали, поэтому каждый раз, когда я уезжала с ними, Люська потом со мной два дня не разговаривала. Но я совершенно не виновата, не могу же я заставить Иринку полюбить и Люську тоже.

В общем, у меня доступа к Пашке было даже больше, чем у Люськи. Правда, Пашке исполнилось тринадцать в этом году, а Люське одиннадцать. Он мог подумать, что Люська ему намного ближе по возрасту, чем я. Ну тут я тоже ничего не могла поделать, оставалось надеяться на Пашкино благоразумие.

Перед обедом мы с Люськой встретились ещё раз – надо было спланировать первую атаку. Прямо этим вечером, чего долго ждать. И Люська побежала приглашать Иринку с Пашкой в гости – играть в карты и в монополию. А я сосредоточилась на более важном деле – на диван были выложены платья, юбки, кофты. Вопрос предстояло решить нешуточный – что надеть. Вернулась с огорода бабушка:

– Юля! Что это ты до сих пор бездельничаешь? Кто мне вчера клубнику обещал обработать?

Про клубнику была чистая правда. Вчера, чтобы выпросить подольше погулять с Люськой, я опрометчиво пообещала прополоть и обрезать всю клубнику. И, если не выполнить сейчас обещания, вечер с картами и Пашкой мог для меня накрыться. Поэтому я отозвалась:

– Сейчас, бабулечка, – и запихнула ворох одежды обратно в шкаф.

Прополка клубники мне даже нравилась, сорняки разговорами не отвлекали, можно было подумать и помечтать. А помечтать хотелось, например, о том, как мы с Пашкой идём по улице, он держит меня за руку, а навстречу идёт Люська. И она сразу такая красная становится и ужасно злая. Я бы остановилась и спросила:

– Как дела, Люсь? Чем занимаешься? Мы гуляем вот.

А Пашка бы сказал:

– Ой, Юль, у тебя глаза сейчас совсем голубые стали.

И Люська бы ничего не сказала, просто дальше пошла бы. Ещё можно было помечтать о том, как мы все вместе играем в карты, и Пашка говорит:

– Давай, Юль, с тобой в паре играть, а то с этой Люськой вечно проигрываешь, потому что она в картах ничего не соображает.

А Люська бы сказала, что Пашка просто дурак, и обиделась бы. Тогда я бы сказала, что на правду не обижаются, и что если я её как следует потренирую, то она тоже научится. Что ответила бы Люська, я не успела представить, потому что мои мечты прервались бабушкиным:

– Юля! Что ты с одним кустом уже полчаса обнимаешься?!

К вечеру кусты клубники были со свежей стрижкой. А я прыгала перед зеркалом, пытаясь пригладить непослушные кудри. Это только по Иринкиной версии кудряшки – красиво, а по моей – ужасно неудобно и неаккуратно. Наконец бабушка сжалилась надо мной: воткнула куда-то в центр головы пару невидимок, сопроводив мои ойканья приговоркой «красота требует жертв». Голова выглядела вполне симпатично. Я хотела залить причёску лаком, но бабушка отобрала пузырёк и, ворча, что «вот ещё, добро такое переводить», вытолкала меня к Люське.

Люська тоже прихорошилась с помощью бабушки: продемонстрировала мне идеальный пробор и свежепричёсанный хвост. Мне даже показалось, что она подвела глаза, но Люська отнекивалась. Ничего, я в следующий раз тоже глаза подведу, у меня ещё красивее получится.

Иринки с Пашкой ещё не было. Люська сказала, что они чем-то там заняты и придут, когда освободятся. Я предложила пойти покричать у них под окнами, но эту затею не одобрила Люськина бабушка:

– Хорошие ребята, бабушке помогают, а вы только собак гоняете по улице.

Я не понимаю эту присказку про собак, но моя бабушка тоже часто так говорит. Ни разу в жизни не пыталась гонять собаку по улице. Странные эти бабушки. Но про это я не стала говорить, а сказала, что тоже помогала сегодня – клубнику всю прополола и обрезала. Бабушка как-то очень внимательно посмотрела на Люську, и та почему-то покраснела.

Пока ребят не было, мы вытащили и разложили пупсов. Ещё вчера мы решили, что у них мало книжек, и надо им сделать хотя бы по паре книжечек. Книжки такого размера – дело серьёзное, и мы принялись вырисовывать малюсенькие картинки и писать мелкие зигзаги, будто текст.

– Про что будет твоя книжка? – спросила Люська.

– Про Тимура и его команду!

– Так нечестно! – завопила Люська. – Это моя любимая книжка, я её делать буду!

– А я уже начала! Вот смотри, Тимура и Женьку нарисовала, – и я ткнула Люське в двух коричневых козявок на крошечной бумажке.

– Вообще не похоже, мои картинки гораздо красивее будут!

– Люся, Юля, – удивилась бабушка, – что вам, книжек мало, что ли, из-за одной ссориться. Возьмите Тома Сойера.

Ой, точно! Тома Сойера я тоже очень любила. А ещё там же есть охота за сокровищами и даже почти про любовь! И нарисованные козявки будут Том и Бекки.

– Я возьму Тома Сойера, – тут же согласилась Люська.

Ну, что за вредина она такая, вечно всё, как у меня хочет.

Ни Том Сойер, ни Тимур, ни команда ещё не были завершены, когда в дверь постучали. Люська тут же откинула карандаши и побежала открывать.

– Чего это вы делаете? – спросила Иринка, разглядывая наши произведения.

– Ничего! – покраснела Люська. – Давайте в карты играть. Бабуль, можно мы чайку попьём?

Люська спрятала свою книжку, а я протянула Иринке.

– Какая прелесть! Паш, скажи! – Иринка ткнула Пашку в бок локтем и сунула ему под нос моё произведение.

– Угу, – буркнул не особо впечатлённый Пашка.

– Юль, просто чудо какая хорошенькая.

Хорошо, что Люська этого не услышала. Бабушка как раз позвала её помочь с чашками.
Началась вечерняя программа «Время», и бабушка с дедушкой ушли смотреть телевизор. А Люська накрыла на стол.

– Мама мне пряников привезла, – вспомнила она и полезла в буфет. Вот почему она никогда не помнит, что Иринке с Пашкой нельзя сладкое? Зато я помнила и отодвинула пакет с пряниками от ребят поближе к себе.

Иринка рассказывала, что они приехали на месяц, потому что их мама и папа уехали в Сибирь, в геологическую экспедицию. Это было очень интересно. Мне геологи всегда представлялись бородатыми мужиками, а папа у Иринки с Пашкой был совсем не бородатый, а худой и высокий, как Шурик из «Операции Ы». А мама и вовсе на бородатого мужика не была похожа. Она своей короткой мальчишеской стрижкой больше на пионера смахивала, только глаза у неё были совсем не мальчишеские, а очень даже женские, с длиннющими ресницами. Мама у них была очень красивая. Пашка был весь в неё.

Новость про экспедицию была хоть и интересной, но печальной. Потому что учиться плавать нас возил их папа, а если папа в Сибири, то и поездок на речку нам не видать.

После чая мы играли в карты. Я играю в карты просто шикарно, у меня никому не выиграть. Хотя Пашке я пару раз поддалась, просто чтобы сделать ему приятное. А Люська почти всегда проигрывала. Я так надеялась, что Пашка что-нибудь про это скажет. Но тут Люська после очередного проигрыша вдруг сказала, заглядывая ему в глаза:

– Паша, ты так хорошо играешь в карты, научи меня, я не понимаю, почему ты всё время выигрываешь.

Это он-то выигрывает? Да это я просто поддалась ему! Вот Люська подлиза! Я вскочила:

– А давайте ещё чаю выпьем!

И бросилась наливать всем заварки. Взяла с плиты чайник и разлила кипяток по чашкам. А потом задела чашку и вылила весь горячий чай Пашке на колени. В этот вечер он больше не играл с нами в карты. А Люська до сих пор думает, что я это сделала нарочно, чтобы он её не учил играть.