Читать книгу Пространственно-ориентированная Психология - Группа авторов - Страница 15

Экзистенциальный уровень восприятия среды представляет собой наиболее глубокий пласт взаимодействия человека с окружающим миром, затрагивая фундаментальные вопросы бытия, смысла жизни и человеческой природы. Этот уровень выходит за рамки непосредственного сенсорного восприятия или когнитивных интерпретаций, обращаясь к сущностным аспектам существования, таким как свобода, ответственность, конечность и поиск смысла.

Экзистенциальная психология как направление оформилась во второй половине XX века, однако ее философские основания уходят вглубь размышлений о человеке как свободном, ответственном и ограниченном существе. Одним из первых, кто поставил вопрос о внутренней драме человеческой свободы, был Сёрен Кьеркегор. Он утверждал, что человек не может уклониться от задачи придания своей жизни смысла – и если он избегает этого выбора, он неизбежно сталкивается с тревогой, отчуждением и внутренним разломом. Кьеркегор называл это «тревогой перед свободой» – состоянием, в котором субъект осознает безграничность своих возможностей, но не имеет готового ответа на то, как ими распорядиться. Это переживание становится первым шагом к подлинной индивидуальности, к экзистенциальному пробуждению.

Мартин Хайдеггер, философ, оказавший колоссальное влияние на экзистенциальную психологию, ввел понятие “Dasein” – “бытия-здесь”, подчеркивая, что человек не абстрактное существо, а всегда существующее в конкретном мире, среди других, в историческом и пространственном контексте. “Dasein” означает не просто факт существования, но бытие, наделенное заботой – то есть человек всегда направлен к миру, к вещам, к другим людям через заботу, стремление, участие. Суть “Dasein” заключается в способности к самопониманию, к вопросу “кем я являюсь” и “как я должен быть”. Хайдеггер утверждал, что подлинное существование требует столкновения с конечностью, со смертью как пределом, за которым обнаруживается вся ответственность за свой путь и выбор.

На этом философском фундаменте была построена экзистенциальная психотерапия, разработанная такими авторами, как Ролло Мэй, Ирвин Ялом, Виктор Франкл. Их подходы объединяет убеждение в том, что человек, не сумма реакций и не совокупность функций, а смысло-устремленное, переживающее бытие, которое формируется в диалоге с фундаментальными данностями жизни: свободой, одиночеством, смертью, ответственностью и поиском смысла.

Так, Ролло Мэй в своей работе «Смысл тревоги» утверждал, что тревога – не просто симптом, а существующий экзистенциальный сигнал, указывающий на несоответствие между внутренними стремлениями и внешней структурой жизни. В психологической практике это означает, что экзистенциальный уровень восприятия среды активируется тогда, когда пространство становится не только местом действия, но и полем вопросов о смысле, предназначении, подлинности.

Например, человек может чувствовать себя потерянным в излишне упорядоченном, стерильном офисе не из-за неудобства мебели или цвета стен, а потому что пространство не резонирует с его внутренним ощущением свободы и живого присутствия. Или, напротив, старый дом с трещинами и запахом времени может вызывать у другого переживание подлинности, родства и связи с чем-то большим, чем он сам.

Таким образом, экзистенциальная психология, начавшаяся как философская рефлексия о внутреннем бытии человека, трансформировалась в метод понимания глубинных слоёв восприятия. На уровне пространства она позволяет нам увидеть, что человек не просто живет в мире, а живёт через мир, переживая в нём свою конечность, надежду, уязвимость и предназначение.

Это делает экзистенциальный уровень незаменимым в психотерапевтической работе с кризисами идентичности, экзистенциальной пустотой, утратами и поиском нового смысла, а также в анализе того, как именно пространство может поддерживать или подрывать ощущение подлинного присутствия в жизни.

Экзистенциальное восприятие среды в контексте логотерапии Виктора Франкла приобретает особую значимость, поскольку пространство в этом случае начинает восприниматься не только как фон или окружение, но как поле, насыщенное вопросами бытия, свободы и личностной ответственности. Франкл утверждал, что человек не столько стремится к удовольствию (как полагал Фрейд), и не к власти (как предполагал Адлер), сколько к осмысленности своего существования. Он называл это стремление «волей к смыслу» – фундаментальной человеческой мотивацией, активирующейся особенно в граничных ситуациях, когда привычные формы идентичности разрушаются, а внешняя стабильность утрачивается.

В логотерапевтическом подходе человек рассматривается как существо, постоянно интерпретирующее собственное существование, включая среду, в которой оно протекает. Пространство, таким образом, становится не просто местом локализации событий, а носителем экзистенциальных смыслов, отражающим отношение человека к собственной жизни.

Франкл подчёркивал, что смысл нельзя навязать извне, его можно только найти, и этот поиск часто разворачивается в условиях конфликта между внешним и внутренним миром. Именно в таких ситуациях среда может выступить как катализатор осознания, либо усиливая переживание абсурда и пустоты, либо, наоборот, создавая предпосылки для открытия подлинных ценностей.

Экзистенциальное восприятие среды, в логике Франкла, связано с тем, насколько человек способен «вписывать» свою жизненную ситуацию в более широкий горизонт ценностей. Например, ощущение пустоты офисного здания может быть не связано с отсутствием комфорта, а с утратой экзистенциальной вовлеченности в происходящее, отсутствием ответов на вопрос “зачем я здесь?”. В таком случае пространство становится зеркалом внутреннего кризиса. Однако это же пространство может стать и точкой опоры, если человек обнаруживает в нём возможность действия, служения, творческого вклада, способов реализации своей свободы, даже в условиях внешних ограничений.

Исходя из взглядов Франкла, можно утверждать, что экзистенциальное восприятие среды не фиксировано, оно динамично и зависит от способности субъекта воспринимать вызовы жизни как приглашение к смыслу. Пространство становится частью диалога между человеком и миром, в котором нет заранее заданных смыслов, но есть возможность их обнаружения. Таким образом, экзистенциальный уровень восприятия связывает человека не с функциональными характеристиками среды, а с вопросами: чем я живу здесь и сейчас, в этом месте, в этой ситуации? Этот уровень особенно важен в работе с травмой, кризисами, изменениями жизненного курса, там, где необходима не только поддержка, но и возвращение к экзистенциальному выбору.

Феноменология, основанная Эдмундом Гуссерлем, предлагает метод описания опыта сознания без предвзятых суждений, стремясь понять, как вещи являются в нашем переживании. В контексте экзистенциального восприятия среды феноменология помогает исследовать, как пространство и объекты наполняются для человека личным смыслом и значением. Например, дом может восприниматься не просто как физическая структура, а как символ безопасности, уюта или, наоборот, изоляции, в зависимости от индивидуального опыта.

Трансперсональная психология расширяет границы традиционной психологии, исследуя переживания, выходящие за пределы индивидуального «я». Она изучает изменённые состояния сознания, мистический опыт и чувство единства с вселенной. Станислав Гроф, один из пионеров этого направления, исследовал холотропные состояния сознания и их роль в обретении глубинного смысла и трансформации личности. Трансперсональная психология предлагает различные методы, такие как медитация и осознанность, для достижения расширенных состояний сознания и поиска экзистенциального смысла.

Современные исследования в области экзистенциальной психологии в российской научной традиции подчеркивают, что восприятие среды не ограничивается её сенсорными, символическими или субъективными характеристиками, но включает глубинный пласт онтологического переживания, уровень, где пространство становится ареной экзистенциальных смыслов.

Исследования Дмитрия Алексеевича Леонтьева, посвящённые смысложизненной мотивации, демонстрируют, что человек воспринимает окружающий мир через призму поиска смысла, а потому физическое и социальное окружение включается в структуру личной смысловой реальности. Среда в этом контексте не просто обслуживает повседневные нужды, но становится носителем и модератором экзистенциальных ориентиров, задает рамки, в которых человек переживает себя как субъект, способный к выбору, ответственности и трансцендентному размышлению.

Работы Вячеслава Владимировича Летуновского, в частности его диссертация “Экзистенциальный анализ в психологии”, показывают, что среда может выступать как “экзистенциальный триггер”, актуализирующий глубинные вопросы о сущности жизни, свободы и подлинности. Пространства, маркированные культурной или сакральной значимостью – храмы, руины, горные ландшафты, родовые дома – не просто воспринимаются как красивые или необычные, но вызывают экзистенциальный отклик, вовлекают человека в диалог с фундаментальными основаниями бытия. В таких случаях архитектура и ландшафт становятся медиаторами внутренней работы, пробуждая переживания времени, конечности, связи с прошлым и будущим.

В своих исследованиях Галина Владимировна Иванченко подчеркивает, что восприятие жизненного пространства соотносится с ощущением личностной перспективы и возможности жизненного выбора. В условиях социальной неопределенности или личностных кризисов пространство начинает терять свою структурность, становясь либо “слишком большим” – вызывающим тревогу и дезориентацию, либо “слишком тесным” – переживаемым как сдавливающее и фрустрирующее. Это подтверждает идею о том, что экзистенциальный уровень восприятия среды зависит от внутренней организованности субъекта, его способности выстраивать онтологические координаты “я в мире”.

Исследования Зинаиды Леонидовны Черниевой раскрывают, как категория экзистенциального времени связана с восприятием пространства, укорененность в среде, переживание исторической или культурной глубины усиливают ощущение смысла и включенности в поток бытия.

Такие состояния активизируются, например, в старинных городах, музеях, природных ландшафтах, где пространство приобретает плотность времени. Это подчеркивает, что экзистенциальное восприятие среды не является абстракцией – оно встроено в конкретные телесно-временные контексты и имеет свою феноменологию.

Таким образом, отечественные исследования экзистенциального направления подтверждают, что среда может быть осмыслена как важнейший элемент экзистенциальной саморегуляции. Пространство становится не только полем действия, но также полем самопрослушивания, в котором человек чувствует свою сопричастность к бытию, ищет внутреннюю опору и проживает глубинные состояния сопряженности, утраты, свободы или предназначения. Это открывает путь к интеграции экзистенциального уровня в диагностические и терапевтические практики, наблюдение за тем, какие пространства вызывают у клиента тревогу или, наоборот, экзистенциальный резонанс, может служить ключом к пониманию его глубинных смысловых структур.

В повседневной жизни экзистенциальный уровень проявляется в моментах, когда человек сталкивается с вопросами о смысле своего существования, особенно в периоды кризисов или значимых жизненных изменений. Например, потеря близкого человека может привести к переосмыслению ценностей и целей, заставляя искать новый смысл и направление в жизни. Экзистенциальная терапия в таких случаях помогает людям осознать свою свободу выбора, принять ответственность за свою жизнь и найти личный смысл в переживаемых событиях.

В данной главе мы делаем вывод, что экзистенциальный уровень восприятия среды охватывает глубинные аспекты человеческого бытия, связанные с поиском смысла, свободой, ответственностью и осознанием собственной смертности. Исследования в области экзистенциальной психологии, феноменологии и трансперсональной психологии предоставляют ценные инструменты для понимания и поддержки человека в его стремлении к осмысленному существованию.