Читать книгу Все рассветы – твои… - - Страница 1

Воздух в Воронеже в тот день был тяжелым и влажным, точно промокшая вата. Небо, затянутое сплошной пеленой свинцовых туч, низко нависло над крышами домов, а упрямый осенний дождь, не ливень, а мелкий, назойливый, монотонно стучал по стеклам новеньких, еще пахнущих заводской смазкой пластиковых окон. За ними простирался вид на старый парк, где пожухлая листва, прибитая к асфальту, плавала в лужах-зеркалах, отражающих унылое небо. Хмурый день. День переезда.

Квартира на Южно-Моравской, 40, пахла свежей краской, пылью из-под сдвинутых грузчиками коробок и легкой ноткой одиночества, которое всегда витает в еще не обжитых стенах. Повсюду, образуя причудливый лабиринт, громоздились картонные коробки, скрепленные скотчем и помеченные размашистыми надписями черным маркером.

В центре этого хаоса, подобно капитану на тонущем корабле, пытающемуся навести последний порядок, стояла Варвара. В тридцать три года она совсем еще не ощущала какой-то вес от пережитых лет, была достаточно молода и активна. Все жизненные изменения произошли только внутри, отточив ее характер опытом и снабдив мудростью на порядок больше, чем у ее сверстников, осанка была прямой, голос – ровным и собранным, без единой нотки паники, а глаза, распахнутые как два огромных окошка небесного цвета, неизменно лучились глубиной и солнечностью.

– Диван – в гостиную, осторожнее, пожалуйста, углом не заденьте только! – ее слова резали влажный воздух, четкие и выверенные, как бухгалтерский отчет. – Книги – вот в ту комнату, это кабинет. Ищите коробку с маркировкой «Библиотека».

Ее взгляд скользнул по комнате, выхватывая из полумрака фигуру дочери. Алена, тринадцать лет, вся погруженная в свой внутренний, недоступный миру подростковый кокон, сидела на полу, прислонившись к стене, в наушниках. Одной рукой она рассеянно ворошила содержимое раскрытой коробки с надписью «Алена. Личное».

– Мааам, – голос дочери прозвучал приглушенно, сквозь музыку, доносящуюся из наушников, окрашенный привычной для этого возраста легкой угрюмостью. – Где мои наклейки? Тот самый набор, с единорогами?

Варвара глубоко, почти неслышно вздохнула, сдерживая первую, готовую сорваться с губ фразу: «Сейчас не до наклеек, Аленка». Вместо этого она ответила спокойно, стараясь, чтобы голос не дрогнул:

– В коробке «Алена. Разное». Потом найдем, когда разбирать будем. Сейчас главное – расставить все по местам.

Новый старт. Вот он. Пахнет картоном, краской и страхом. Только бы школа ей подошла, только бы не дразнили, с ее московской выправкой. Только бы работа не подвела, я должна быть идеальным специалистом, я не имею права на ошибку. Ради Алены. Ради себя. Хватит. Хватит оглядываться на прошлое, Варвара. Оно осталось там, в Москве, в той пустой трехкомнатной клетке, где так пахло ложью и предательством.

Ее пальцы сами потянулись к ближайшей коробке, отыскали на ощупь угол фотографии в разбитой стеклянной рамке. Она не стала ее доставать, лишь провела подушечкой пальца по острой трещине. На фото она, улыбающаяся, с безумным счастьем в глазах, и маленькая Алена, два года, на руках. Снимок был сделан совсем в другой жизни. Резким движением она затолкала фото в рамке обратно, вглубь, под стопку старых журналов, придавила сверху книгой. Очень неаккуратно шел тот контейнер с хрупкими вещами. Или просто слишком много в нем было разбитого.

***

К вечеру дождь, наконец, стих. В распакованной по минимуму квартире царил уставший, но мирный хаос. Свет настольной лампы, которую удалось найти и подключить первой, отвоевывал у сгущающихся сумерек маленький желтый островок вокруг кухонного стола. Пахло свежезаваренным чаем – «приветственным», как шутя называла его Варвара, ритуалом освоения нового пространства.

Алена, сняв наконец наушники, сидела, поджав под себя ноги, и медленно помешивала ложечкой сахар в своей кружке. Подростковая бронебойная угрюмость слегка пошатнулась, обнажив обычную, детскую неуверенность.

– Нравится? – тихо спросила Варвара, отпивая горячий чай. Он обжигал губы, но это было приятно, это было чувство согревающего тепла.

Алена пожала одним плечом, не глядя на мать.

– Нормально. Комнаты… хорошие. Школа завтра… честно, страшновато немного.

– Всё будет хорошо, – голос Варвары прозвучал убедительнее, чем она чувствовала сама. Она положила руку на тонкие, еще совсем детские пальцы дочери. – Ты умница. И с характером, – вся в маму. Разве тебе какой-то новый класс страшен? Давай-ка лучше выберем тебе наряд на завтра? Самый крутой, чтобы с порога произвести фурор.

Уголки губ Алены дрогнули, тень улыбки мелькнула на ее лице. И в этот миг, в теплом свете лампы, среди коробок и еще не развешанных штор, было то самое хрупкое, драгоценное мгновение тепла, ради которого и затеваются все новые начала…