Читать книгу Хранитель Астролябии - - Страница 6

Следующие два дня превратились для Элиана в монотонную, изнурительную медитацию. Он шел, ел, спал, и все это время его разум был натянут, как струна, в попытке удержать ту самую «тихую ноту», тот единственный стержень покоя в бушующем океане звука. Это было похоже на попытку переписать сложнейший астрономический трактат, используя вместо чернил воду на раскаленном камне. Ему приходилось постоянно бороться с собственным разумом, который отчаянно пытался анализировать, классифицировать и находить логические объяснения тому, что нужно было просто чувствовать.

На второй день он, пытаясь вернуть себе хоть какое-то подобие контроля, завел разговор.

– Это, должно быть, какой-то природный резонанс, – сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к Ние, которая шла впереди. – Кристаллы имеют определенную частоту колебаний. Ветер, изменения температуры, может быть, даже магнитное поле земли заставляют их вибрировать. То, что ты называешь «песней», – это просто сложное наложение этих частот. А «тихая нота»… возможно, это основная, несущая частота, гармоника, которая…

– Ты снова наполнил голову громкими словами, – прервала его Ния, не оборачиваясь. – Ты объясняешь, как работает дождь, но все равно промокаешь. Какая разница, как ты назовешь песню? Главное – не сбиться с ее ритма.

– Но знание – это сила! – возразил Элиан, раздосадованный ее пренебрежением. – Если бы мы поняли природу этого явления, мы могли бы создать прибор, который бы экранировал вредные частоты или усиливал нужную! Мы могли бы сделать этот лес безопасным для всех!

Ния резко остановилась и повернулась к нему. В ее глазах блеснул холодный огонь.

– Безопасным? – переспросила она. – Ты хочешь заткнуть лесу рот, потому что тебе не нравится его песня? Ты хочешь заставить его молчать, чтобы такие, как ты, могли ходить здесь, топая своими железными сапогами, и не чувствовать себя неуютно? Это не сила, городской. Это трусость. Лес не враг. Он просто… есть. И он требует уважения. А уважение – это не строить стены, а учиться ходить без шума.

Она отвернулась и пошла дальше, оставив Элиана одного наедине с ее словами, жалящими, как крапива. Он никогда не думал об этом с такой стороны. Для него, как для любого ученого, природа всегда была объектом для изучения, системой, которую нужно понять, разобрать на части и, если получится, подчинить. Идея о том, что этой системе можно просто «не мешать», была для него чуждой и дикой. Но, идя по звенящей земле и чувствуя, как Астролябия за спиной едва заметно пульсирует в такт «тихой ноте», он не мог отделаться от ощущения, что в ее диких словах правды было больше, чем во всех его умных теориях.

К концу третьего дня в лесу что-то изменилось. Воздух стал плотнее, а музыка – тревожнее. «Тихая нота», которую Элиан уже научился находить почти без усилий, начала дрожать, прерываться, словно в ее спокойное течение вторглось что-то чужеродное.

– Что-то не так, – пробормотал он, останавливаясь.

Ния замерла за долю секунды до него, припав к земле и превратившись в часть пейзажа. Она не спросила, что он почувствовал. Она уже доверяла его новому чутью. Она просто ждала, вглядываясь в калейдоскоп света и теней впереди.

– Вибрация… она неправильная, – пытался объяснить Элиан. – Рваная. Острая. Как… как будто кто-то царапает стекло.

Он закрыл глаза, пытаясь отфильтровать шум. Да, вот оно. Помимо гармоничного гула леса, в симфонию вплеталась новая, отвратительная мелодия. Диссонанс. Нота, полная голода и злобы.

– Оно движется, – прошептал он, не открывая глаз. – Справа от нас. Между теми большими изумрудными кристаллами.

Ния медленно, без единого звука, вытащила из-за спины короткое, но тяжелое копье с наконечником из заточенного обсидиана. Ее лицо стало жестким, сосредоточенным.

– Я ничего не вижу, – прошептала она в ответ. – Оно умеет прятаться в свете.

И тут Элиан его увидел. Вернее, увидел его отсутствие. В одном месте, где свет должен был преломляться и создавать радужное пятно, была пустота. Не тень, а именно искажение, словно кусок воздуха дрожал, как в летний зной. И эта дрожащая пустота медленно смещалась в их сторону.

Из пустоты выступила лапа. Она была сделана из сотен сросшихся кристальных осколков, прозрачных, как стекло. Она двигалась с тошнотворным скрежетом, который почти полностью тонул в общем гуле леса. Затем появилось и все остальное. Существо было похоже на огромного паука или краба, но его тело постоянно меняло форму, грани его панциря сдвигались и перестраивались, идеально имитируя окружающие кристаллы. Оно было почти невидимым, настоящим порождением этого места.

– Стеклянный падальщик, – выдохнула Ния. – Слепой. Охотится на звук и вибрацию. Он услышал твой топот еще полдня назад.

Тварь замерла, поворачивая в их сторону свою безглазую голову, увенчанную несколькими острыми, вибрирующими шипами-антеннами. Она издала звук – тот самый скрежет, который почувствовал Элиан, только теперь он был громким, физически ощутимым.

Страх, который Элиан научился держать в узде, вырвался на свободу, ледяной и парализующий. Он хотел бежать, кричать, но ноги словно вросли в землю. Все, чему он научился, вылетело из головы. Перед ним была не теория, не вибрация. Перед ним была смерть.

– Не двигайся. И не бойся, – голос Нии был ровным и холодным, как лезвие ее копья. – Он чует твой страх. Твое сердце сейчас колотится, как боевой барабан. Успокойся.

Успокоиться. Легко сказать. Элиан попытался сделать то, что делал последние дни – найти «тихую ноту». Но сейчас она была погребена под грохотом его собственного пульса и визгливым скрежетом твари.

Падальщик сделал шаг, потом еще один. Он двигался медленно, но неотвратимо.

– Я его отвлеку, – прошипела Ния. – Когда он бросится на меня, беги. Беги по течению, ты знаешь, как.

– Нет! – вырвалось у Элиана. Мысль о том, чтобы оставить ее одну, была еще страшнее, чем вид монстра. – Оно убьет тебя!

– У меня больше шансов, чем у тебя, – отрезала она. – А теперь молчи.

Но Элиан вдруг понял, что это не так. Она не видела его так, как видела обычного зверя. Она могла сражаться лишь с тем, что видит. А он… он его «слышал».

– Нет, стой, – он схватил ее за руку. – Ты его не видишь. А я… я слышу.

Ния бросила на него быстрый, удивленный взгляд.

– Его звук… он не во всем теле, – лихорадочно шептал Элиан, закрывая глаза и пытаясь сосредоточиться. – Он идет из одного места. Там, где у него должна быть голова. Там самый сильный скрежет. Самый громкий крик.

Падальщик внезапно рванулся вперед. Это был не бег, а скольжение, неестественно быстрое и тихое. Ния оттолкнула Элиана в сторону и выставила копье. Тварь ударила по нему своей острой лапой, высекая искры. Обсидиановый наконечник со скрежетом проехался по кристаллическому панцирю, не причинив вреда.

– Не могу пробить! – крикнула Ния, отступая. – Слишком прочный!

Тварь снова и снова наносила удары, и Ния едва успевала их отбивать. Она была быстрой и ловкой, но это был танец на острие ножа. Рано или поздно она ошибется.

Элиан, прижавшись к кристаллическому стволу, заставил себя сделать то, что казалось невозможным. Он перестал смотреть. Он закрыл глаза и погрузился в звуковой ад. Он отбросил страх, отбросил грохот боя, отбросил даже музыку леса. Он искал только одно – диссонанс. Вот он, мерзкий, визжащий узел боли и голода. Он был маленьким, этот узел, но очень плотным. Он перемещался вместе с тварью, как ее невидимое, но настоящее сердце.

– Ния! – закричал он, не открывая глаз. – Слушай меня! Когда я скажу – бей!

– Куда?! – выкрикнула она, и в ее голосе послышалась усталость.

– Я скажу!

Он следил за звуковым узлом. Вот он качнулся влево, когда тварь замахнулась. Вот он сместился вправо, когда Ния увернулась. Это был самый сложный расчет в его жизни, вычисление траектории невидимой цели в трехмерном пространстве, основанное не на цифрах, а на чистом ощущении.

Тварь замерла на мгновение, готовясь к решающему прыжку. Звуковой узел сконцентрировался, завибрировал с невероятной частотой.

– Ниже! На два локтя ниже головы! – заорал Элиан. – Сейчас!

Он не видел, но услышал свист рассекаемого воздуха. Услышал, как Ния, вложив в этот удар всю свою силу и доверие к его словам, ударила копьем.

Раздался не скрежет. А чистый, высокий звон, как будто лопнула огромная стеклянная чаша. А затем – взрыв.

Элиана отбросило назад ударной волной. Он ударился спиной о кристалл и на миг потерял сознание. Когда он пришел в себя, в лесу стояла оглушительная тишина. Музыка смолкла. Даже ветер затих. На поляне, где только что был монстр, лежала Ния, присыпанная мелкой прозрачной пылью. А вокруг нее не было ничего, кроме этой пыли. Тварь не просто умерла. Она рассыпалась в прах.

Он подполз к Ние. Она села, отряхиваясь, и посмотрела на него. В ее глазах было то, чего он никогда раньше там не видел. Шок. И чистое, беспримесное уважение.

– Ты… – выдохнула она. – Твоя голова… она научилась.

Они долго сидели молча посреди звенящей тишины. Музыка леса возвращалась медленно, нехотя, словно проверяя, ушла ли опасность.

К закату они вышли из леса.

Переход был резким, как линия на карте. Один шаг – и они стояли на мягкой, покрытой травой земле. Под ногами была обычная почва, а не кристальная крошка. Над головой – огромное, открытое небо, чистое и синее. Воздух пах травой и пылью, а единственным звуком был шелест ветра. Тишина после непрекращающейся симфонии леса была почти физически ощутимой.

Элиан обернулся. За их спиной стеной стоял Кристальный лес, переливаясь в лучах заходящего солнца. Он был невероятно красив. И больше не казался враждебным. Он был… учителем. Суровым, безжалостным, но честным.

Он посмотрел на свои руки – все в царапинах, под ногтями грязь. Он посмотрел на Нию, которая с наслаждением вдыхала запах открытого пространства. Они выжили. Вместе.

Он положил руку на свою сумку. Астролябия внутри была спокойной и теплой. Он сделал шаг, ступив на землю нового, неизвестного ему мира. Путь через Кристальный лес был окончен. Но его настоящее путешествие только начиналось. И он уже не был тем человеком, который несколько дней назад в страхе входил под его сень.