Читать книгу Жизнь в чипе. Фантастический роман - Группа авторов - Страница 5

В просторном зале с длинными рядами столов и стульев Трунин встретил своих знакомых – Аматыча и Ленку, которые приветливо помахали ему. Однако, не задерживаясь, он направился к раздаче.

Питание было сытным, вкусным и доступным по цене, что являлось важным фактором для Дмитрия Сергеевича, не обладавшего льготами стационарников. Он, заказав первое и второе блюда, ощутил на себе неодобрительный взгляд поварихи, вероятно связанный с необходимостью перечисления денежных средств через временный чип.

Трунин оставался последним пережитком в школе, использовавшим временный чип в виде браслета на руке. Ранее такой же носил пожилой учитель Арутин Эдуард Георгиевич, который тоже не желал устанавливать стационарный чип. Однако Арутин внезапно заболел и исчез. Родным не предоставили никакой информации о его местонахождении, несмотря на многочисленные запросы в медицинские учреждения и службу безопасности. Словно и вовсе не существовало такого человека.

Аматыч, помешивая чай, обратился к Трунину:

– Мы уже думали, ты не придёшь. Где пропадал?

– Привет. Попушняк, собака сутулая, мозги компостировал. Встретил малыша под конвоем Представителя. Это как-то неправильно, – ответил он.

Ленка обеспокоенно спросила:

– Надеюсь, не стал вмешиваться? Ты же знаешь, что ничего не добьёшься, а себе можешь навредить.

Трунин махнул рукой, выражая своё разочарование.

Аматыч поинтересовался:

– Слышал, тебя Сам вызывает?

Рост Аматыча составлял метр семьдесят шесть, однако уже давно не выглядел внушительно, особенно учитывая заметную хромоту, из-за которой правое плечо слегка опускалось при ходьбе. Его светлые волосы, местами тронутые сединой, были коротко подстрижены, открывая чистый лоб и довольно приятное лицо с классическим прямым носом. Яркие голубые глаза смотрели на мир с неподдельным интересом, часто прищуриваясь в улыбке. В свои шестьдесят два года он сохранил удивительную бодрость духа, позитивный настрой и готовность прийти на помощь. Старательно избегал разговоров о политике и прочих «серьёзностях», предпочитая лёгкую и непринуждённую болтовню. Будучи человеком законопослушным и отзывчивым, всегда охотно помогал товарищам, хотя в принятии важных решений предпочитал оставаться в тени, легко соглашаясь с чужим мнением.

Он любил общение, ценя каждую дружескую встречу, которые случались всё реже. А его любовь к собакам была общеизвестна. Но собаки внезапно стали пропадать, как и старики. Разговаривая, Аматыч активно жестикулировал, словно пытался подкрепить каждое своё слово взмахом руки. Удивлялся всегда преувеличенно, наклоняясь к собеседнику и заглядывая в глаза, а радовался так, словно выиграл в лотерею. В речи то и дело проскальзывали латинские крылатые выражения, которые произносил с особым удовольствием, хотя порой и невпопад. Это был типичный обыватель своего времени, без колебаний установивший стационарный чип и искренне наслаждавшийся всеми предоставляемыми привилегиями, даже не задумываясь о возможных последствиях.

Трунин раздражённо ответил:

– Какой он Сам, если ни одного решения не принимает без Представителя?

Ленка, разведя руками, заметила:

– Думаю, это опять из-за чипа. Какой же ты глупый и упрямый! Из-за ерунды создал проблему! Твою бы энергию да в мирное русло! Как раньше! – и лукаво подмигнула.

– Да тут не то, что русло не найти, вообще не пробьёшься в ваше виртуальное болото! – Трунин возмущённо вскинул голову.

Ленка продолжила:

– Нет, ну в самом деле. Установишь стационар, и сразу улучшится диагностика здоровья. Льготы, допуски, безопасность повысятся. Виртуальная реальность и карьерный рост – все вопросы сразу решатся. Станешь как все!

– А я не хочу быть как все. Не хочу ходить на привязи, чтобы каждый мой шаг отслеживался. Не хочу влезать в эту цифровую трясину. Ненавижу ваше показное благополучие! Не люблю играть! – Дмитрий Сергеевич раздражённо болтал ложкой суп в тарелке.

– Лучше бы вспомнил, как во время Смуты мы радовались каждому сухарю. Сколько людей погибло от голода и эпидемии! Как мы с тобой стояли на блошином рынке, обменивая книги на картошку, – округлив глаза и задрав брови, будто поведал страшную тайну, проговорил Аматыч.

– За водой к проруби ходили, как в блокадном Ленинграде, – печально вставила Ленка.

Перед глазами Трунина возникла мрачная картина: буржуйка в разрушенном доме, плачущая маленькая дочь Катя, жена в непонятной накидке, пытающаяся приготовить ужин из какой-то требухи… Он раненый лежит на деревянной лавке, куда его пристроили, когда привезли с передовой, и не представляет, что делать дальше.

Вспомнился тот самый блошиный рынок, наполненный настороженными и испуганными людьми, шарахающимися друг от друга, опасаясь ограбления или заражения, где они с Аматычем добывали продовольствие. Все мечтали только об одном – накормить детей и не погибнуть. Впрочем, тогда к смерти уже давно привыкли.

Аматыч продолжал, как всегда, активно жестикулируя и чуть ли не сунув нос в тарелку к Трунину:

– А сейчас посмотри. И питание, и здравоохранение, и работа. Школы, о которых мы и мечтать не могли. Развлечений полно. Олигархов всех пересажали или расстреляли. И чтобы пользоваться всеми благами нужно всего то вставить стационарный чип. После начала реформ люди перестали бояться и умирать пачками.

Трунин задумчиво заметил:

– Согласен, перемены действительно произошли, но совершенно неясно, кто именно инициирует и оплачивает эти реформы. Как только появились миротворческие силы, тут же последовали сомнительные выборы, и внезапно мы получили новое руководство – энергичное, прогрессивное, однако возникшее словно ниоткуда. Что касается населения – сам знаешь, что не прав. Люди пропадают не в виде трупов вдоль дорог, а как жертвы карантинных мер или загадочных спецопераций. А тут ещё эта кампания по всеобщему добровольно-принудительному чипированию…

Ленка, томно потянувшись, заметила:

– Так это же для борьбы с эпидемией, которая сразу пошла на спад. – И поморщившись, отрезала. – Мальчики, хватит о политике! И охота вам голову забивать. Я вот недавно съездила в санаторий по льготной путёвке. Ой, какие там мужчины, хоть и инвалиды! – Она ворохнула плечиками, чтобы все обратили внимание на её свежий загар.

– Дом отдыха строгого режима. Шаг влево, шаг вправо – попадёшь в лапы к марёхам! И инвалиды твои, наверное, ничуть не лучше виртуальных самцов, за дополнительную плату.

– Ну и что! Зато внутри периметра, там всё очень достойно устроено. И обслуживание – высший класс. А тебе без стационара туда не попасть, – сказала Ленка, показывая язык.

Её тёмные, пушистые волосы обрамляли привлекательное лицо, чьё выражение ещё хранило следы молодости, хотя лёгкая тень усталости залегла у уголков глаз. Под облегающим платьем угадывались плавные изгибы хорошей фигуры, которая, впрочем, уже утратила прежнюю девичью упругость. В карих глазах светились доброта и готовность прийти на помощь, что делало её душой любой компании. Однако после трагической гибели мужа в жизни Ленки образовалась огромная пустота, которую она тщетно пыталась заполнить мимолётными знакомствами, далеко не всегда проявляя разборчивость. Теперь, в перерывах между геймами, находилась в активном поиске чего-то более значимого, чем случайные связи.

В прошлом она была уважаемым преподавателем химии и биологии, настоящим профессионалом своего дела. Принадлежа ко второй категории граждан, ощущала определённые ограничения и стремилась к большему. Поэтому решила установить стационарный чип, надеясь, что это поможет достичь первой категории, как у Аматыча, и получить доступ к расширенному пакету льгот и возможностей, о которых так мечтала.

Трунин только вздохнул. Андрей Матвеевич Кузнецов, известный как Аматыч, и Елена Васильевна Укина, или просто Ленка – когда-то это были имена, за которыми стояли личности. Его давние друзья, товарищи по несчастью. Вместе работали, отдыхали, спорили до хрипоты о вечном и сиюминутном, поддерживали друг друга, когда было трудно.

Теперь же они превратились в бледные тени, в аккуратные ярлыки с именами. Их внутренний мир сжался до размеров экрана игровых очков, наполнившись мелкими, словно бусинки, интересами: новые уровни, виртуальные призы, слухи о грядущих обновлениях «Арены». Их охватывал животный, почти религиозный страх перед любым несистемным новшеством. Они были готовы проглотить любой указ, принять любую, даже самую чудовищную действительность, лишь бы не лишиться своей яркой, шумной игрушки и сладкого цифрового лакомства, удовлетворявшего резко упавшие потребности.

Дмитрий Сергеевич встал и оглянулся вокруг. Столовая залитая стерильным, почти больничным светом и гулом низкочастотных генераторов, маскирующих тишину, создавала впечатление декорации. Когда-то это место пахло булками и компотом, гудело от смеха и споров. Теперь воздух был чист и пуст, как в операционной. Ровные ряды столов, под лазерную линейку, на раздаче – одна повариха для приготовления заказных блюд да автоматы с нейтральными, сбалансированными по нутриентам брикетами «оптимальной пищи». Никаких следов вожделенных излишеств. Только пластиковые подносы и мерцающие сенсорные экраны, предлагавшие выбрать между «Протеиновым миксом №3» и «Углеводным комплексом №7».

Он, глядя на своих друзей, снова почувствовал себя последним островком в этом море выхолощенного порядка. Аматыч и Ленка оживлённо обсуждали новый допуск на «Арену», их глаза горели чужим, наведённым огнём. И тут Трунина осенила простая и страшная мысль: он пришёл сюда не за пирожком, а за крупицей прошлого, за обрывком того общего мира, что когда-то был их крепостью. Но крепость пала, а гарнизон перешёл на сторону врага, даже не заметив этого.

Развернувшись, Дмитрий Сергеевич попрощался и вышел в коридор. Дверь за спиной с мягким шипением закрылась, отсекая его от придуманного рая и друзей-призраков. Горечь во рту была не от приправы, а от понимания.

Впереди ждала встреча с директором, но настоящий приговор – молчаливый и беспощадный – был получен уже здесь, в этой сияющей пустоте, где даже еда больше не была просто едой. Он почувствовал себя абсолютно одиноким среди идеально налаженного, безжалостно упорядоченного мира.