Читать книгу Жизнь в чипе. Фантастический роман - Группа авторов - Страница 9

Вечер растворил город в свинцовой мути. У входа в «Старый Причал» Трунин впервые за день расправил плечи. Тяжесть, давившая его на протяжении нескольких часов, постепенно исчезла. Дверь неприметного полуподвала, словно портал в давно утраченное прошлое, выдохнула наружу аромат настоящего табачного дыма и ощущение свободы.

Здесь время не скакало, а текло. Столики, покрытые царапинами от ножей и въевшимися пятнами, пахли не мерзким антисептиком, а пивом. Ещё недавно в этом заведении обитали маргиналы – карманники, бродяги, контрабандисты. Но ветер перемен оставил о них лишь память. А атмосфера сохранилась неизменной – крепкой, терпкой, как папиросный дым.

Под тихий, задумчивый блюз Мони-Моряка Трунин наконец почувствовал себя не винтиком, не надзирателем, а просто человеком. Судьба подарила ему неожиданную встречу: в углу зала за кружкой тёмного сидел старый приятель Жорик Полонский.

Жорик, циник из жёлтой «Вечёрки», просиял своей фирменной, кривой ухмылкой. Умные, усталые глаза внимательно рассматривали друга.

– Опять твои орки из шестого «Г» завели? – поинтересовался он, прихлёбывая пиво. – У тебя лицо, будто проиграл в шахматы роботу-пылесосу.

Трунин отрицательно качнул головой и залпом осушил половину кружки. Прохладная горечь распространилась по телу.

– Даже хуже. Наблюдаю, как они сами становятся роботами. Живут не настоящей жизнью, а повышают характеристики аккаунта.

– А чего ты ожидал? – усмехнулся Полонский. – Что они будут цитировать Шекспира за виртуальные монеты? Товарищ мой, ты похож на реставратора, который пытается склеить разбитую кружку, когда все вокруг пьют из одноразовых стаканчиков.

– Тут дело вовсе не в Шекспире! – возмущённо стукнул Трунин кулаком по столу. – Я хочу, чтобы дети испытывали настоящие эмоции, а не играли роль послушных биороботов!

Полонский поставил кружку и наклонился ближе, понижая голос до напряжённого тона.

– Здесь ты попал в точку. Причина не в учениках или школьных программах. Надо искать глубже – в самой структуре общества. Дело в том, кто руководит нами ныне.

Трунин удивлённо поднял брови.

– Видишь ли, – начал Жорик, загибая пальцы, – предыдущая власть, несмотря на всю свою воровливость и жестокость, относилась к обществу вроде строгого родителя. Народ представлялся ей капризным ребёнком, которого нужно кормить, контролировать, воспитывать и периодически наказывать. Элиты заботились хотя бы о видимости порядка и лояльности населения.

Он прервался, позволяя Трунину усвоить сказанное.

– А нынешние… Это не отцы. Это эффективные менеджеры. Для них народ – не дитя, а человеческий ресурс. Сырьё, которое должно приносить прибыль и не шуметь. Их задача – не защищать этот ресурс. Их задача – защищаться от него.

– То есть от нас? – растерянно спросил Дмитрий Сергеевич.

– Конечно! Как думаешь, случившееся изобилие технологий и чипов появилось просто так? – хихикнул Полонский. – Это глобальный бизнес-проект. И у инвестора чёткий план. Ему не нужны граждане. Граждане обременительны: у них есть желания, мнения, убеждения. Им нужны потребители. Идеальные, контролируемые, предсказуемые.

Наступила тишина. Блюз продолжал играть, погружая в расслабляющую атмосферу.

– Именно поэтому власть превратилась в компрадоров, – выдохнул Полонский. – Они не создают культуру своего народа. Они – её смотрящие. Их задача – обслуживать глобальный конвейер, а не свой народ. «Забудь своих предков, откажись от корней – и получишь ключи от всего мира».

Эти слова словно кристаллизовались в сознании Дмитрия Сергеевича, формируя единую жуткую картину.

– Значит, наша миссия – готовить потребителей, – тихо произнёс Трунин.

– Верно, – оживился Полонский. – Потребители – идеальный продукт индустрии счастья. Образование перестаёт развивать критическое мышление, которое мешает совершать импульсивные покупки. Вместо литературы и истории внедряются квесты и игры. Цель школы – подготовить эффективного работника, не задающего вопросов.

Он сделал глоток, убирая пену с губ.

– А глубокие человеческие чувства? Дружба, любовь? – вмешался Трунин.

– Слишком сложно и не монетизируется. Гораздо проще создать систему оценок и вознаграждений. Создавай отношения, как в игре, выполняй задания, зарабатывай очки. Внутренний мир твоих учеников сводится к интерфейсу приложения. Современное общество потребления достигло идеальной формы, – заключил Полонский. – Продаются не товары, а шаблоны жизни. Счастье доступно только по подписке. Успех измеряется уровнем профиля. А вся инфраструктура – образование, массмедиа, технологии – служит одной цели: созданию идеальных пользователей, никогда не задающих вопроса «почему?», занятых исключительно поиском новых игровых аксессуаров.

Бар погрузился в тишину. Красноватый свет лампы выделял два утомлённых лица среди полумрака. Наконец пазл сложился, картина предстала законченной и пугающей.

– Самое худшее заключается в контроле, – Жорик, не отводя взгляда от Трунина, продолжил. – Задача – сделать молодёжь равнодушной, взрослых – пассивными, пожилых – бесполезными. Таким стадом легко управлять. Нет общих ценностей, объединяющих факторов. Главное – не Родина, а удобство и комфорт.

Полонский раздражённо стряхнул хлебные крошки со стола.

– Вот почему на тебя смотрят так пристально. Ты дефект в их алгоритме. Неприятная случайность. Ты способен помнить мир до появления чипов. Сам факт этой памяти делает тебя опасным. Не как бойца, а как угрозу их иллюзорному благополучию, как вирус живой памяти.

Он поднял кружку.

– Так что не кручинься, друг. Ты не такой плохой учитель. Ты садовник, пытающийся вырастить розу в мире, где все покупают пластиковые цветы. Давай выпьем. За последних романтиков.

Они выпили. Потом добавили ещё. И когда дело дошло до очередной бутылки, Трунин рассказал обо всём, что с ним случилось сегодня: призрачном Парии в сквере с бездонным взглядом, разбудившим в нём дар, и стальном полковнике с ледяными тезисами. Об «ошибках эволюции» и «санации» балласта – стариках, больных, всех, кто мешает новому миру.

Полонский слушал, не перебивая. Дым его папиросы вился к потолку, рисуя призрачные спирали. Когда Трунин замолчал, в тишине повисло лишь эхо его слов и тихий перебор Мониной гитары.

Жорик медленно отставил кружку и пальцем с тяжёлым перстнем застучал по дереву.

– Знаешь, меня Парии не пугают. Да, мутация. Но они не лезут в наш мир. Страшнее – мутации социальные.

Он откинулся на спинку стула, его голос стал глухим, как подземный толчок.

– Парии появляются, когда совесть вытравливают циничным расчётом. Когда любовь к бездушному гаджету побеждает любовь к живому человеку. Когда фраза «чужая мать лучше, потому что богаче» становится не шуткой, а нормой.

Слова впивались в сознание, как когти.

– Это не теория, Дима. Это болезнь. Её симптомы повсюду. Тихий распад семей, где стариков сдают, как старую мебель. Мёртвые деревни – зачем они, если есть синтезаторы еды. Высокие дома в столицах заполняются безликими иностранцами с толстыми кошельками, для которых наша земля – просто актив для инвестиций. Разграбляются последние природные ресурсы под соусом «развития». Катастрофы на заводах, где пренебрегали безопасностью ради премии топ-менеджеру.

Полонский взглянул на Трунина. В его глазах читалась бесконечная усталость, смешанная с глубоким пониманием.

– Создаётся стойкое чувство, что враг уже здесь. Он не идёт с мечом. Он тихо орудует изнутри, разъедая саму душу народа. И самое страшное – он часть нас самих.

Жорик наклонился так близко, что Трунин уловил запах табака и пива.

– Дим, слушай и запоминай: не лезь. Ты наткнулся не на банду, а на Систему. Полковник – лишь её симптом. Ты один. Тебя сотрут в порошок, и никто не заметит. Выживай. Это единственная разумная тактика.

Заказав ещё, под гитару Мони они затянули старые песни. Постепенно мир стал проще и понятнее. И всё шло хорошо, пока не началась драка. Какой-то щёголь ляпнул что-то про «стариковские частушки». Трунин вежливо предложил ему заткнуться. И понеслось… Сначала – почти по-дружески. Но когда подтянулись дружки-гоблины, стало серьёзно.

Трунин не дрался со времён Смуты, но тело помнило всё. Резкий уклон, короткий, хлёсткий удар, жёсткий апперкот. Он не дрался – он обезвреживал, как когда-то давно. Алкоголь не повлиял на точность движений.

Тревога, поданная кем-то из гостей, прорезала воздух. Драчуны замерли. Полонский, ругаясь, дёрнул Трунина за рукав:

– Всё, смываемся! Карачуны!

Второй раз встречаться с ними не хотелось, и друзья выскользнули в вонючий переулок, давясь смехом и спотыкаясь о груды хлама.

– Береги свой учёный зад, – хрипло бросил Полонский, растворяясь в темноте. Трунин, прислонившись к холодной стене, пытался отдышаться, чувствуя на губах давно забытый вкус адреналина. И тут его окружили…