Читать книгу Частицы цвета. Хроники сопротивления - Группа авторов - Страница 7

Тихое утро в здании Управления Роспотребнадзора по области нарушил резкий звонок. Звонила Анна Викторовна Ермолаева. Её голос, всегда спокойный, звучал как натянутая струна.

– Сергей Леонидович, у меня за неделю четверо новых поступлений. Все – впервые выявленные, все из разных районов города. Но есть деталь. Двое из них – молодые люди, студенты разных вузов. Оказалось, три месяца назад оба посещали один и тот же антикафе на Арбате, работали над совместным проектом. Нужна проверка очага.

Сергей Леонидович Морозов, начальник эпидемиологического отдела, бывший военный врач-инфекционист, тут же отложил в сторону плановый отчёт. Цепная реакция. Его работа напоминала разматывание клубка или картину, где точки на карте нужно соединить в логичную, пусть и пугающую схему.

– Координаты заведения, список сотрудников, график вентиляции. Всё, что можете. Пришлю бригаду сегодня.

В его кабинете на стене висела большая карта области, испещрённая разноцветными значками. Каждый – очаг туберкулёзной инфекции. Жёлтые – благополучно снятые с учёта. Красные – активные. За последний месяц красных стало чуть больше. Не вспышка, но тревожная тенденция. Как слабый, но упорный гул перед землетрясением.

Через два часа эпидбригада, облачённая в защитные костюмы, но без паники и суеты, работала в антикафе. Заведение было закрыто на «санитарный день». Лаборанты брали смывы с поверхностей, пробы воздуха. Инженер проверяла вентиляционную систему. Выяснилось, что вытяжка в одном из уголков, где любили собираться компании, вышла из строя ещё зимой. Владелец, молодой парень, был в шоке.

– Да мы же регулярно убираем! Кварцуем! – оправдывался он.

– Воздух должен не просто очищаться, он должен обновляться, – спокойно объясняла ему сотрудница Роспотребнадзора. – Застоявшийся воздух в плохо проветриваемом помещении – идеальная среда для передачи аэрозольной инфекции. Особенно зимой, когда окна закрыты.

Тем временем Морозов уже работал с другими нитями. Ещё один новый пациент – мужчина средних лет, слесарь с завода «Прогресс». Заводская медицина, разумеется, ежегодно делала флюорографию. Последняя – десять месяцев назад – была чистой. Значит, заражение позже. Но где? Мужчина вёл замкнутый образ жизни: дом—работа—гараж.

«Гараж», – подумал Морозов. Гаражный кооператив. Общее помещение для курения, чай, разговоры.

Третий пациент – молодая женщина, продавец в крупном торговом центре. Работает в подвальном этаже, в отделе со старым, шумным вентиляционным оборудованием.

Точки на карте Морозова начали сходиться не в географическом, а в социальном смысле. Это были места скученности, часто – с нарушениями воздухообмена. И необязательно маргинальные. Благополучное антикафе, рабочий гараж, современный торговый центр.

Он вызвал к себе подчинённого, майора медицинской службы в запасе, а ныне – ведущего эпидемиолога Игоря Полозова.

– Игорь, нужно проверить эти три очага. Плюс – взять на карандаш все места, где бывали наши новые пациенты за последние полгода. Клубы, спортзалы, кафе. И поднять данные по градостроительству и вентиляции новых жилых комплексов. У нас, я подозреваю, не столько социальная, сколько архитектурно-инженерная проблема.

Полозов, сухой, подтянутый мужчина, кивнул. Его методы были легендарными. Он мог, поговорив с пациентом час, восстановить весь его путь за месяц и вычислить вероятную точку контакта.

Параллельно с этой детективной работой в деревне Светлой, за триста километров от города, разворачивалась другая история. Семья Прохоровых. Глава семьи, Иван, крепкий пятидесятилетний фермер, узнал, что у его старшей дочери, семнадцатилетней Кати, в районной больнице на флюорографии нашли «затемнение». Деревенский фельдшер, растерянный и испуганный, пробормотал что-то про «возможно, туберкулёз» и посоветовал ехать в город.

В деревне новость разнеслась быстрее, чем по интернету. Шёпот на колодце, испуганные взгляды, отдаление некоторых соседей. Стигма в сельской местности – штука особая, всепроникающая и жестокая. Но Иван Прохоров собрал всю семью: жену, младших детей, даже старенькую тещу.

– Слушайте все, – сказал он сурово. – Катя наша ни в чём не виновата. Кто слово лишнее скажет – со мной разбираться будет. А сейчас – дело. Завтра везем её в областной диспансер. К доктору Ермолаевой. Пока она там, мы тут хозяйство держать должны. И друг другу помогать. Понятно?

Это была не просто речь. Это был акт сопротивления. Сопротивления страху и невежеству. Весть о твёрдости Прохоровых тоже быстро облетела деревню. И нашлись те, кто, преодолев свой страх, принёсли им пирог, предложили присмотреть за скотом. Круги по воде. От одного очага – страх и отторжение. От другого – солидарность и поддержка.