Читать книгу Спорим, ты влюбишься в меня - Группа авторов - Страница 5

– Вы уже решили, что будет после сезона? – прощупываю почву я, когда Роми не может отстать от ветки омелы над одним из столиков. – В смысле, ты собираешься остаться здесь или…

– Конечно, – пожимает она плечами. – Почему бы и нет? Не то, чтобы у нас были варианты. Ноа живет здесь всю свою жизнь, и курорт – его дом.

– Ну а ты? – хмурюсь я. – Ты… не хочешь уехать? Заняться карьерой?

– Я подумываю открыть здесь независимую фирму, – почти деловито произносит брюнетка, осматривая результат своей работы. – По организации праздников. Три местные девушки связались со мной вчера, и каждая спросила о моих частных услугах, так что… мне нравится этот вариант.

Я понимаю, что у них с Ноа любовь в самом чистом и пугающем виде: кажется, если она скажет, что хочет переехать на Марс, он без лишних вопросов начнет искать билеты. Но она не говорит этого – она хочет остаться здесь, рядом с ним, в Аспене, и это почему-то цепляет меня сильнее, чем я готова признать.

– Нам было весело работать вместе, понимаешь? – с теплой улыбкой Роми оборачивается на меня и кивает одному из официантов, что этот столик готов. – Мне нравится курорт, нравится Аспен… я просто не хочу уезжать отсюда.

Мне тоже нравится курорт и этот город, но оставаться где-то из-за мужчины – даже если он любит тебя до беспамятства – для меня это звучит как слишком высокий и неоправданный риск. Я привыкла считать, что такие ставки всегда заканчиваются проигрышем, особенно если ты ставишь на чувства.

– А что с Сиэтлом? – не унимаюсь я. – Та женщина-политик с благотворительного вечера звала тебя к себе и…

– Ага, – хмыкает подруга, закатывая глаза. – Ноа как только услышал об этом, тут же начал паковать чемоданы, будто мы всерьез переезжаем туда.

– А ты что?

– А я… почему ты спрашиваешь об этом? – улыбается Роми, играючи пихая меня бедром. – Хочешь побыстрее избавиться от меня? Мы вообще-то почти родственницы.

– Не произноси это так, – морщусь я. – Я просто… не знаю. Я думала, ты не захочешь здесь оставаться.

– Это как-то связано с Эйденом?

– Почему все всегда должно быть связано с Эйденом? – закатываю глаза я. – Я просто пытаюсь понять тебя, вот и все.

Но Роми слишком хорошо известна самая большая правда обо мне: половина моих вопросов – это не про нее, а про меня саму. Я привыкла убегать при первой возможности, поэтому мне искренне интересно, почему она остается, ведь я бы восприняла это – как конец света.

Но брюнетка лишь тяжело выдыхает и привычно утягивает меня в свои объятия.

– Я не выбираю между любовью и карьерой, Дакота, – чуть тише шепчет она. – Я совмещаю и то, и другое.

Через паузу она выпускает меня из своих рук, и я внимательно смотрю на нее, пытаясь понять, врет ли она хотя бы самой себе.

– Мистер Норингтон и Ноа предлагали мне остаться бренд-менеджером курорта. Один из них буквально умолял меня об этом, – хмыкает подруга, и мы обе понимаем, что речь идет о Ноа. – Но я хочу что-то свое, понимаешь? И если я могу разделить это с человеком, которого люблю… разве не в этом весь смысл?

Я уже открываю рот, чтобы назвать ей как минимум семь причин, почему она не права, когда Ноа буквально возникает из ниоткуда и притягивает Роми к себе.

– Вот вы где, – он оставляет слишком нежный поцелуй на ее виске, заставляя меня отвернуться. – У нас все готово.

– Отлично, – светится счастьем Роми. – Тогда мы можем начинать.

Ноа снова целует ее – теперь уже в губы, легко и почти невесомо, а когда она уходит вглубь бара, он еще пару мгновений смотрит ей вслед. Его взгляд такой теплый и откровенно желающий, что я невольно хмыкаю, лишь бы скрыть собственное смущение.

– В этом нет ничего смешного, – наигранно сердится он, подходя ближе ко мне у барной стойки. – Но вот я определенно жду не дождусь вашего спектакля с Эйденом. Мне уже можно звать тебя невесткой?

Меня совсем не удивляет, что он в курсе происходящего: вся семья Норингтон–Эствуд ужасно плохо хранит секреты, и раз я обо всем рассказала Роми, то злиться на Эйдена за его болтливость было бы лицемерием.

– Не напоминай об этом, – морщусь я. – До сих пор не могу поверить, что ваш дедушка… купился на это.

– Эйден может быть убедительным, когда захочет, – будто предупреждает меня Ноа, и я тихо фыркаю.

Уж мне ли не знать…

– Но вот с дедушкой все не так просто, – продолжает он. – Вам нужно очень постараться, чтобы произвести на него впечатление. То, что вам позволили все это с баром и курортом… не значит, что он не прервет это за секунду.

И именно этого я и боюсь больше всего. Мистер Норингтон редко бывает по-настоящему строгим, но когда что-то ставит под угрозу его курорт – это почти смертельный приговор. В прошлый раз подобный «воспитательный процесс» закончился тем, что Роми и Ноа оказались прикованными наручниками друг к другу почти на целые сутки, и эта история до сих пор не кажется мне подходящей для “семейного” курорта и подобной философии.

– Какие-нибудь советы? – скорее в шутку бросаю я, потому что серьезно спрашивать об этом просто страшно.

– Только один, – все еще слишком серьезно Ноа вглядывается в меня. – Расслабься.

– Я не…

– Это тяжело, уж поверь мне – я знаю, – настаивает он, напоминая мне насколько сильно мы с ним похожи. – Но если ты хочешь, чтобы это сработало – доверься Эйдену. Я в свое время… не сделал этого и очень сильно пожалел.

Он, конечно, говорит о Роми, и это очевидно, но моя ситуация совсем не такая же, как у них. Эйден мне только мешает – своими шутками, флиртом и хаосом, и пусть каким-то волшебным образом это пока работает, я не верю, что так будет каждый раз. В конце концов, это моя работа, и рассчитывать я должна только на себя.

– Я приму к сведению, – вру я, и Ноа едва заметно кивает.

– Хорошо, невестка, – хмыкает он. – Тогда идем, потому что если мы оба напортачим и не явимся вовремя, любовь всей моей жизни или твой фальшивый бойфренд нас убьют.

Я не возражаю, когда он использует слово «фальшивый», потому что это буквально наш с Эйденом официальный статус отношений, закрепленный негласным договором и кучей недосказанностей. Но у них в семье есть эта странная привычка – приплетать ко всему милые прозвища вроде «красотка», «детка» или «невестка» – и это почему-то выбивает меня из колеи сильнее, чем должно.

И все же я иду за ним ко входу в бар, где уже толпятся официанты, нервно поправляя форму, а Эйден и Роми делают последние приготовления за считанные секунды до прихода гостей, двигаясь синхронно, как будто репетировали это не одну неделю.

Ровно в девять вечера бар оживает, наполняясь голосами, смехом и звоном бокалов, и я почти физически ощущаю, как пространство начинает дышать. Мы с Роми действительно постарались, чтобы за неделю превратить это место из старого бара в недорогое, но роскошное пространство с теплым светом, еловыми гирляндами и ощущением праздника. Этот бар отличается от всего, что уже есть на курорте, потому что после праздников гостям хочется куда-нибудь нарядиться, и если в обычные бары можно прийти в чем-то повседневном, то сюда явно стоит надеть что-то получше.

И именно поэтому я тут же жалею о введении дресс-кода, потому что собственное платье сидит на мне слишком туго и буквально заставляет дышать через раз. Я едва справляюсь со своей работой, снимая открытие бара, короткие интервью с гостями и сотрудниками, и мне отчаянно не хватает воздуха. Мне просто нужно… что-то вроде штатива, чтобы начать дышать чуточку свободнее пока я выполняю свою работу в различных, не самых удобных позах.

Я почти бегом топаю в подсобку за одним из своих штативов, которые принесла с собой на всякий случай, и по дороге успеваю выхватить взглядом сразу несколько картин. Счастливый Эйден болтает с гостями за одним из столиков, Роми фотографирует парочку под той самой омелой, а Ноа сосредоточенно готовится к торжественной речи брата, проверяя микрофон и листая заметки.

По Эствуду видно, как он горит этим вечером, как он неожиданно серьезен и собран, и как важно ему не столько одобрение семьи, сколько реакция гостей, ради которых он старается. Сегодня его вечер, и я ловлю себя на том, что хочу запечатлеть это максимально хорошо – не только для социальных сетей курорта, но и для него самого, на память. Именно поэтому мне срочно нужен штатив, пока я не упустила ни одного момента.

В рабочей зоне я буквально несусь в подсобку, включаю тусклую лампу на маленьком столике, который временно служит чем-то вроде рабочего места Эйдена, и тянусь к своей сумке с оборудованием, присаживаясь на корточки. И именно в этот момент мое платье предательски трещит – громко, отчетливо и ровно там, где этого быть не должно – прямо на моей чертовой заднице.

– О нет, – вскакиваю я, пытаясь на ощупь понять масштаб катастрофы, – нет, нет, нет, нет. Только не сейчас.

В маленьком зеркале на стене я с ужасом и облегчением одновременно замечаю, что, к моему счастью – если это вообще можно так назвать – у меня просто разошлась молния на платье в самом пикантном месте. Твою ж…

– Детка? – кто-то резко дергает дверь в подсобку, и я в прыжке разворачиваюсь так, чтобы хоть как-то прикрыться. – Ты чего тут?

Эйден торчит в дверях с совершенно потерянным выражением лица, явно не понимая, что происходит и почему я выгляжу так, будто меня застали на месте преступления.

– Позови, пожалуйста, Роми, – я растягиваюсь в своей самой теплой и широкой улыбке, одновременно прикрывая ладонями зад, – мне… очень нужна ее помощь.

– Она… – Эйден исчезает за стенкой, оборачиваясь вглубь бара, – она уже ушла за дедушкой. Моя речь будет через три минуты.

– Хорошо, – моргаю я, будто ничего не случилось, – мне она нужна всего на минутку. Просто… найди ее и скажи ей об этом, ладно?

– Что-то случилось? – тут же хмурится Эйден и обеспокоенно заходит внутрь, заставляя меня отступить на шаг. – Ты в порядке?

– Нет, я… мне просто нужна Роми, Эйден.

– Ты плохо себя чувствуешь? – тревоги в его голосе и взгляде становится еще больше, когда он осматривает меня с ног до головы и делает шаг ближе.

– Эйден, – предупреждаю я.

– Пожалуйста, детка, – не слушает он, – скажи, что происходит, ты начинаешь меня пугать и…

– Мое платье треснуло, Эйден! – срываюсь я, когда он буквально загоняет меня в угол своим беспокойством. – Мне нужна Роми, чтобы помочь мне его починить.

– Я могу помочь тебе и…

– Там моя голая задница, Эствуд, и сегодня ты ее не увидишь.

Он замирает, будто не может поверить в то, что только что услышал. Его взгляд предательски скользит по моей фигуре, заставляя меня напрячься и сильнее вжаться в стену.

– А завтра? – моргает он. – В смысле… – он встряхивает головой, приходя в себя, – Роми не будет здесь какое-то время, и… я могу помочь.

– Это вряд ли, – язвлю я. – Просто… возьми мой телефон и штатив. Сделай так, чтобы тебя было видно во время речи, а как только закончишь, пошли сюда Роми и…

– Ты пропустишь мою речь?

– Предлагаешь выйти к гостям с голым задом?

– Нет, я… – Эйден тяжело сглатывает и начинает рыться в коробках вдоль стены, – может, наденешь пока мой пиджак? Или… фартук?

– Или ты сам снимешь одно единственное видео, – злюсь я.

– Этого не будет, – хмурится он, не сдаваясь. – Там… что-то с тканью или молнией?

– Какая разница, Эйден? Мне нужно новое платье, Роми или любая другая девушка – но ты не можешь достать мне ничего из этого.

Потому что все девушки-официантки, которые будут здесь работать со следующей недели, еще не прошли обучающий тренинг – поэтому никого из них не вызвали сюда сегодня.

– Хорошо, – все так же суетливо отзывается Эствуд, выуживая откуда-то пассатижи. – Вот что мы сделаем. Ты… прикроешь свой зад чем-нибудь и…

– Забудь об этом, – почти угрожающе звучу я.

– Кто в здравом уме поверит, что ты моя девушка, если ты не явишься на торжественную речь своего парня? – почти строго отбивается Эйден. – Роми не успеет починить тебе платье до моего выхода, а если мы сдвинем речь – поверь мне, дедушка не сочтет это за серьезный подход к ведению и продвижению его бизнеса.

Черт бы побрал его логику, потому что он чертовски прав! Сама мысль о том, что он увидит мой голый зад, не должна вызывать у меня инфаркт – в конце концов, мы могли бы оказаться в одном спа в обычных купальниках, и это не стало бы катастрофой. Но сейчас я чувствую себя загнанной в ловушку, где тонкая полоска кружева – моя последняя линия обороны.

И все же я тяжело выдыхаю, сдаваясь.

– Снимай пиджак, – обозлено бросаю ему я. Эйден тут же слишком быстро и неуклюже торопится выполнить мой приказ. – Одно неверное прикосновение, Эйден, – предупреждаю я, когда он накидывает мне на плечи свой пиджак, – и ты труп. Я серьезно.

– Я джентльмен, детка, – облизывает свои губы он, заставляя меня бросить на них взгляд.

Я тяжело выдыхаю и, чувствуя, как щеки начинают пылать, оборачиваюсь лицом к его столу. Это заставляет Эйдена встать ровно за мной – так свет от крошечной лампы хоть как-то освещает ему мой персональный ад. Я медленно приподнимаю его тяжелый, пахнущий дорогим парфюмом пиджак до более-менее допустимой зоны и замираю, вцепившись пальцами в край столешницы.

– Хорошо, – глухо звучит Эйден за моей спиной и голос у него внезапно садится. – Все не так страшно. Один угол бегунка погнулся и теперь не держит часть с зубьями. Я… коснусь тебя, ладно?

– Просто… почини это.

– Да. Да, конечно. Сейчас.

Я чувствую горячие прикосновения пальцев Эйдена чуть ниже своей поясницы, когда он осторожно подцепляет разошедшуюся часть молнии. Мое тело отзывается мгновенно: по позвоночнику пробегает мощный электрический разряд, а чертовы соски под тканью платья предательски твердеют. Я слышу его прерывистое дыхание и тихие, хриплые ругательства, которые он цедит сквозь зубы каждый раз, когда его горячие костяшки задевают мою кожу.

– Что ты там возишься? – злюсь я сильнее, но мой голос звучит скорее надломлено, чем сердито.

– Детка, я… – почти растерянно звучит он. – Я пытаюсь, ладно? Не торопи меня, тут и так ни черта не видно, еще и этот пиджак…

Эйден продолжает возиться с металлом, и его пальцы намеренно или случайно снова и снова задевают нежную кожу над краем трусиков. Я чувствую его нарастающую нервозность: его руки слегка подрагивают, а движения становятся более резкими и властными. Он буквально заставляет меня наклониться корпусом вперед, якобы для удобства – и из-за этого мой зад в полупрозрачных черных кружевных стрингах оказывается в опасной близости от его паха.

– Эйден, пожалуйста, просто…

– Твою мать, Дакота, – сквозь зубы грубо цедит Эйден, и в его голосе больше нет ничего от «золотистого ретривера». – Еще слово, и мне придется нагнуть тебя над этим чертовым столом.

Он больше не сдерживается и сам решительно встает на колени прямо за моей спиной, заставляя меня мгновенно задохнуться от возмущения и внезапного возбуждения. Это и без того ощущалось слишком интимно, но теперь, когда его лицо находится в сантиметрах от моих бедер, ситуация становится по-настоящему взрывоопасной. Я тяжело дышу, ощущая, как его пальцы сжимают ткань платья, а горячее, тяжелое дыхание обжигает мою кожу, заставляя внутренности скручиваться в тугой, пульсирующий узел.

– Готово, – последний раз тяжело выдыхает Эйден, резко дергая молнию вверх, и я тут же сама выдыхаю слишком громко, почти со стоном, окончательно облокачиваясь на стол перед собой.

– Спасибо, я…

– Ой, – раздается от входной двери, и мы оба тут же оборачиваемся. Эйден все еще стоит на коленях у моих ног, а я стою в его пиджаке, тяжело дыша и вцепившись в стол. – Извините, я… я не хотел вам мешать.

Я тут же краснею – резко и предательски – словно кто-то выкрутил тумблер у меня под кожей. Во рту становится сухо, и я почти физически чувствую, как во мне просыпается идиотское желание немедленно оправдаться, когда я взглядом натыкаюсь на растерянность в глазах мистера Норингтона и понимаю, как именно все это сейчас выглядит с его точки зрения. Его чертов внук стоит на коленях перед задницей своей девушки, которая еще секунду назад тяжело дышала, мы оба заперты в крошечной каморке с приглушенным светом, и… Господь, какое счастье, что здесь не видно, насколько сильно я краснею.

– Все в порядке? – я не вижу, но слышу, как хмурится Эйден, поднимаясь с колен и тут же загораживая меня собой, когда я даже не рискую пошевелиться.

– Да, я… Роми попросила найти вас и сказать, что мы готовы к речи.

– Нам нужна…

– Мы готовы, – перебиваю я Эйдена, не поднимая взгляда ни на него, ни на его дедушку, – вот мой штатив, так что… мы можем идти.

Я ногой поддеваю штатив и дергаю его так ловко, будто репетировала этот номер всю свою жизнь. Я скидываю с себя пиджак Эйдена и все так же, не глядя, возвращаю его ему в руки, а потом самой первой вылетаю из кладовки, потому что просто не могу иначе.

Весь оставшийся вечер я упорно избегаю Эйдена и тем более его дедушку, и работа внезапно становится идеальным алиби. Эствуд говорит трогательную и забавную речь одновременно, судя по реакции зала, а я не могу сосредоточиться и просто пялюсь в экран телефона, проверяя точно ли я снимаю. Все это выбивает меня из колеи, даже если я отчаянно не хочу себе в этом признаваться. И все же, когда моя смена официально заканчивается, я думаю задержаться здесь с Роми и немного выпить, но мистер Норингтон появляется передо мной из ниоткуда, и я едва выдавливаю из себя улыбку.

– Прекрасный вечер, не правда ли?

– Да, – соглашаюсь я, стараясь унять дрожь в голосе, – все прошло чудесно. Эйден… прекрасно справился.

– Ты кажется хорошо влияешь на него, милая.

– Оо, что вы, сэр, я не…

– Все в порядке? – рядом оказывается слегка напряженный Эйден пытающийся по моему лицу считать все ли хорошо между нами с его дедушкой.

– Более чем, – хмыкает Норингтон, – как раз хвалю твою возлюбленную.

– Это правильно, – слегка расслабляется Эйден, притягивая меня к себе за талию, – Дакота этого заслуживает.

– Что если мы поужинаем вместе? – предлагает тот. – Завтра я буду в городе с твоим папой, – кивает он Эствуду, – а вот на следующий день, часиков в шесть я уже буду у вас.

– У нас? – не понимающе хмурюсь я, чувствуя, как все мое тело напрягается.

– Ну, – непонимающий взгляд мистера Норингтона бегает от меня к Эйдену и обратно, – ты ведь живешь у своего парня, а не продолжаешь ютиться в крошечном рабочем номере, верно? Вы… так долго вместе, уже пару месяцев и я думал…

– Да, – уверенно перебивает его Эствуд, оставляя мимолетный поцелуй на моем виске, – да, мы живем вместе, просто… у Дакоты и Роми планы на это время. Может лучше ближе к семи тридцати?

– Мне подходит, – с доброй улыбкой отзывается дедушка, – тогда увидимся. Вечер вышел просто потрясающим, милые.

Мистер Норингтон по очереди обнимает нас и, довольно улыбаясь, уходит, а Эйден больше не решается ко мне прикоснуться. И, наверное, так даже лучше, потому что сейчас любое его движение кажется слишком опасным, особенно после того, как он с такой легкостью заявил, будто мы действительно живем вместе.

В моей голове это тут же звучит почти как приговор: я вот-вот впервые съедусь с мужчиной, который на самом деле даже не мой настоящий парень. И от этой мысли становится по-настоящему страшно… что еще Эйден Эствуд заберет у меня из моего первого, неловкого и слишком настоящего опыта быть с кем-то рядом?