Читать книгу Спорим, ты влюбишься в меня - Группа авторов - Страница 6

Я едва удерживаю рот закрытым, когда прохожу через ограду дома Эйдена, потому что это неприлично – вот так откровенно пялиться. Если бы я не знала, что это его дом, я бы решила, что передо мной очередное здание курорта для особенно важных гостей, тех самых, которым подают воду с лимоном нарезанным под определенным правильным углом. Это современное шале из светло-коричневого бруса и натурального камня серого цвета, огромные панорамные окна от пола до потолка занимают почти весь фасад, отражая снег и гирлянды так, что дом будто светится изнутри. Слева на террасе видна современная джакузи с парящей водой, а справа – летняя кухня с грилем и каменной барной стойкой, и это я еще даже не зашла внутрь.

И все же я иду вслед за Эйденом и молчу, пока он тащит мои сумки и чемоданы так легко, будто это не багаж, а пара пакетов с продуктами. Внутри оказывается еще уютнее: огромный дом в деревенско-французском стиле с элементами современности, теплое дерево, мягкий свет, камин и детали, которые хочется рассматривать. С первого взгляда так и не скажешь, что здесь живет холостяк, потому что все продумано, аккуратно и слишком… по-настоящему. Я даже на своих двадцати квадратных метрах гостиничного номера не смогла создать ничего настолько живого и уютного.

– Я выделил тебе гостевую комнату, – отзывается Эйден, пока ждет, когда я последую его примеру и сниму верхнюю одежду и обувь. – Она самая близкая к моей спальне, на всякий случай, но у тебя в любом случае есть своя ванная и гардероб, так что…

Он не договаривает, неловко пожимает плечами и уже идет к лестнице, будто боится задержаться на этом моменте дольше положенного. Я следую за ним, продолжая осматриваться по сторонам, и ловлю себя на мысли, что даже не уверена, бывала ли я когда-нибудь вообще в похожих домах. Здесь все слишком большое, красивое и не про «временно».

– Ты в норме? – слетает с моих губ раньше, чем я успеваю себя остановить.

– Да, я, – Эйден не оборачивается, когда заходит в одну из спален. – Я просто никогда не жил… с кем-то. Ну, кроме своих родителей, так что…

В отличие от меня, он не боится признаться в этом вслух – спокойно и без защитного сарказма – и от этого мне становится только сложнее. Я не собиралась вообще поднимать эту тему, сделать вид, что это все просто временное неудобство, которое мы оба будем просто игнорировать, но… даже его признание не позволяет мне выдохнуть, поэтому я лишь сочувственно поджимаю губы и начинаю осматриваться в комнате, будто интерьер может спасти этот разговор.

– Я купил тебе плед, – продолжает Эйден. – Домашние тапочки, личную кружку… Роми еще сказала по поводу книжного стеллажа, но его не было в наличии – привезут только завтра.

– Это было не обязательно, – слегка хмурюсь я. – Тебе не стоило так тратиться. У меня… все есть.

– Я просто хочу, чтобы ты хорошо себя чувствовала здесь, Дакота, – он пожимает плечами и оглядывается. – Я… и так втянул тебя во все это, так что… я твой должник.

– У нас общая цель, – напоминаю я. – И я не против сменить гостиничный номер на что-то более комфортабельное. Матча с утра входит в условия проживания?

Эйден с ухмылкой выдыхает, расставляя мои вещи у входа и в последний раз пробегается глазами по комнате, будто проверяет, все ли на месте.

– Без проблем, – обещает он. – Твоя ванная за этой дверью. Там есть все необходимое: полотенца, халаты, зубные щетки. Если тебе будет мало встроенного шкафа – в конце коридора есть что-то вроде дополнительной гардеробной, так что можешь использовать и ее.

Эствуд кивком зовет меня за собой обратно в коридор, и я послушно иду на экскурсию, чувствуя себя странно маленькой в этом доме.

– Здесь моя спальня, – он открывает комнату, которая в два раза больше моей, и я стараюсь не думать о том, что мы будем слишком близко друг к другу. – Ванная и… думаю, на всякий случай тебе стоит оставить там какую-нибудь зубную щетку и, может быть, что-то из косметики. Я не знаю.

– Думаешь, – хмыкаю я, осматривая просторную ванную, – твой дедушка настолько решит проверить реальность наших отношений? Пойдет шарить по комнатам, проверяя, где лежат чьи трусы?

Эйден долго не отвечает, и я оборачиваюсь. По выражению его лица сразу становиться понятно – его дедушка может все, включая это, и моя ухмылка тут же сползает.

– Это уже абсурд, – мотаю я головой, нахмурившись.

– Лучше перестраховаться, – мягко предлагает Эйден. – Я… понимаю, насколько это может быть некомфортно для тебя. И… ты хорошо себя здесь чувствуешь?

Мне приходится моргнуть пару раз, чтобы вообще осознать, о чем именно он говорит, потому что мой мозг явно не ожидал от него такого вопроса. Признаюсь честно: раз уж я не читаю романы с тропом «фальшивые отношения», то я понятия не имею, принято ли у книжных парней вот так напрямую уточнять подобное, но… только спустя секунду до меня доходит простая истина – Эйден буквально спрашивает, чувствую ли я себя в безопасности рядом с ним.

– Не переживай об этом, – мотаю я головой, делая шаг чуть ближе, – если бы… что-то было не так, меня бы здесь не было.

– Я просто не хочу, чтобы ты делала что-то, в чем не уверена или что заставляет тебя… плохо себя чувствовать.

– У меня черный пояс по каратэ, Эйден, – хмыкаю я, чуть прищурившись, – волноваться стоит тебе.

В итоге мы решаем, что кое-что – самое мне ненужное и максимально компрометирующее – останется в пространстве Эйдена, просто на всякий случай, как минимум до завтрашнего ужина, а дальше мы уже разберемся по ходу.

Мы проходим весь второй этаж медленно и без спешки, и я ловлю себя на том, что перестаю считать шаги и двери. Когда мы возвращаемся на первый этаж, мне вдруг становится понятно, почему Роми так легко согласилась остаться в Сильвер-Пике, если дом Ноа хоть немного похож на дом Эйдена. В смысле… а кто бы вообще отказался от этого места, где так просторно, уютно и странно по-домашнему, будто ты здесь не гость, а кто-то важный.

– Ты ешь все продукты? – в очередной раз что-то уточняет Эйден, когда мы оказываемся на кухне.

– Да, в основном. Но тебе не стоит переживать об этом, я что-нибудь куплю себе и…

– Зачем? – он хмурится так искренне, будто я предложила ему дышать под водой, и достает из шкафчика что-то, слишком уж подозрительно напоминающее матчу.

– Чтобы не умереть с голоду?

– Я куплю все необходимое. Просто напиши все, что тебе нужно, и…

– Эйден, – предупреждаю я, – я справлюсь с закупкой продуктов, не переживай.

– Хорошо, – сдается он, начиная готовить себе горький кофе и мою матчу одновременно, – я дам тебе свою кредитку.

– Господь, – закатываю я глаза, усаживаясь напротив него за кухонный остров, – кредитку? Серьезно? Я в состоянии оплатить себе ужин, Эствуд.

– Это отличная новость, – отзывается он, тоже закатывая глаза, – оплатишь его сама, когда будешь где-то в городе без меня, если так хочешь. Но в этом доме – другие правила.

– Теперь ты выдвигаешь правила? – фыркаю я. – Нам будет достаточно моих.

– Видимо, нет, – как ни в чем не бывало Эйден ставит передо мной мою идеальную матчу его собственного приготовления, но я не свожу с него глаз. – Тебе нет необходимости тратить здесь свои деньги. Если тебе что-то нужно – скажи, и я куплю. Не хочешь говорить – возьми мою карту. Все просто.

– Ты понимаешь, как глупо это звучит? – щурюсь я. – Ты собираешься тратиться на незнакомую тебе девушку и…

– Ты не незнакомая девушка, Дакота, – чуть строже говорит он, поднимая на меня свои слишком честные глаза, – ты моя девушка. Даже если не по-настоящему. Меня так воспитали. Что-то не нравится – можешь смело высказать свои жалобы и предложения моим родителям или дедушке. Но сомневаюсь, что хоть кто-то из них окажется на твоей стороне.

– Тогда я буду помогать с уборкой, – не сдаюсь я.

– В этом нет необходимости. Шайла приходит сюда раз в два дня.

– Готовкой?

– Если захочешь, – хмыкает он.

– Стиркой?

– Все еще Шайла.

– Ох, оплатой счетов?

– Это все еще деньги. Ты повторяешься, детка.

– Эйден, – предупреждаю я.

– Ты права, извини.

– Может тогда…

– Почему ты не можешь просто… жить здесь? – перебивает меня Эйден, наваливаясь на столешницу локтями. – В этом… нет никаких условий или подвоха.

Я уже открываю рот, чтобы сказать, что так не бывает, что за этим всегда что-то скрывается, но вовремя прикусываю язык. Мы не друзья и даже не приятели, чтобы я могла вывалить на него все свои страхи и привычку убегать первой. Поэтому я просто тяжело выдыхаю, глядя в чашку с матчей.

– Я буду твоей самой худшей соседкой в жизни, – угрожаю я.

– Измажешь меня ночью зубной пастой и окунешь мою руку в тазик с водой?

– Нет, – тяну я, прищуриваясь, – но теперь я не уверена, что хочу жить с тобой.

Он громко и совершенно искренне смеется, откидываясь назад, будто я сказала что-то невероятно смешное, а не предупредила о грядущей катастрофе. Я же в этот момент почему-то отчетливо понимаю, что ничем хорошим все это не закончится. Ни наше общение, ни наше притворство, ни даже наше безобидное сожительство, потому что каждый раз, когда мы можем спокойно вынести друг друга десять минут, следующие двадцать мы обязательно спорим, искрим и цепляемся. И самое пугающее во всем этом – я пока не знаю, что из этого мне нравится больше.

Поэтому весь следующий день я волнуюсь как сумасшедшая, не имея ни малейшего понятия, как себя вести, что говорить и чего вообще ждать от этого псевдо семейного ужина на троих. В моей голове он выглядит то как дружеская посиделка с неловкими паузами, то как допрос с пристрастием под соусом из запеченной индейки. Эйден же, словно издеваясь, весь день готовит, не подпускает меня к кухне ни на шаг и игнорирует мои попытки быть полезной, даже когда я предлагаю приготовить отдельное блюдо от себя – для отвода глаз или хотя бы для самоуспокоения. Вместо этого он усаживает меня на диван в гостиной, вручает одну из моих новых книг, каким-то образом найденную в моей комнате, и спокойно встает к плите. Его гостиная и кухня – одно большое открытое пространство, так что я продвигаюсь примерно на ноль страниц, сколько бы ни уговаривала себя перестать на него пялиться.

Эйден стоит у плиты в обтягивающей его мускулы белой футболке, в серых спортивных штанах и тихо напевает себе что-то под нос, помешивая соус, и я ненавижу себя за то, что замечаю каждую эту мелочь. Да, он меня раздражает, и да, я не хотела бы иметь с ним ничего общего, но это не делает меня слепой. Я вполне объективно понимаю, что Эйден слишком хорош собой, и это притягивает мое внимание сильнее, чем мне хотелось бы признавать. В обычной жизни другим людям довольно сложно понравиться мне – и внешне, и внутренне – но Эствуд будто нарушает эту систему, просто существуя.

В своей голове, начитавшись любовных романов, я была той еще развратницей, при том, что в реальной же жизни – терпеть не могла близость и уж тем более ненавидела мужчин, что делает происходящее еще более абсурдным.

Но даже мускулистая спина, плечи и руки Эйдена не помогают мне сбросить это напряжение, которое сидит где-то под ребрами и с каждым часом только усиливается. В итоге я впопыхах переодеваюсь в более-менее презентабельный вид, меняю домашнюю одежду на блузку и аккуратные брюки, будто внешний вид способен спасти меня от внутренней паники. Я ловлю свое отражение в зеркале и буквально молюсь всевозможным Богам маркетинга, Рождества и здравого смысла, чтобы все прошло хорошо, спокойно и без катастроф.

Но, разумеется, ничего не становится хорошо, когда в дверь наконец звонят. Я стараюсь скрыть дрожь в пальцах, цепляясь за край рукава своей блузки, но это выглядит жалко даже для меня самой. Эйден мгновенно замечает это, уже делает шаг ко мне, будто собирается что-то сказать или, не дай Бог, коснуться меня, но в дверь звонят снова, и он отступает, направляясь ко входу. Я же остаюсь на месте, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, и ненавижу себя за эту слабость.

Я выдыхаю всего на секунду, когда первое, что я вижу, оказывается улыбающееся лицо Роми. Она здесь, она настоящая, живая, и по какой-то причине это сразу кажется хорошим знаком – почти спасением. Но стоит мне перевести взгляд дальше, как вся эта иллюзия рассыпается: за ней стоит вся семья Ноа и Эйдена, в полном составе, включая самого мистера Норингтона. Он выглядит слишком довольным, слишком радостным и слишком уверенным в том, что сегодняшний вечер пройдет именно так, как он и задумал. И в этот момент я понимаю – ужин точно не будет на троих, и спокойным он тоже не будет.