Читать книгу Наковальня Мироздания. Том 2 - Группа авторов - Страница 2

Возвращение в Ущелье Гремящих Камней было не бегом, не полетом, а погружением в саму ткань теней. Новое знание, холодная и скользкая сила, вырванная у Ум'браала, пульсировала в Кае, как чуждый орган. Он не просто шел – он растворялся в одном пятне мрака под скалой и проявлялся из другого, за десятки ярдов ближе к цели. Путешествие сквозь астральную паутину теней отнимало силы, оставляя во рту привкус пепла и бесконечного холода, но экономило драгоценные минуты. Каждая тень теперь была дверью, каждое углубление в камне – потенциальным путем. Он чувствовал Люмин, ее серебристое сияние, слабое, но яростное, как маяк в кромешной тьме его новой способности. Чувствовал мощную, тревожную ауру Зефира, стоящего неподвижным стражем. И чувствовал Элару. Ее жизнь – тонкая, дрожащая нить, едва различимая на фоне всепоглощающей черной пустоты яда Ум'браала. Эта нить слабела с каждым мгновением.

Он материализовался из тени прямо у края их импровизированного лагеря. Воздух дрогнул, холодное эхо его перемещения прокатилось по ущелью. Зефир взревел, мгновенно развернувшись, готовый к атаке, его золотые глаза пылали в темноте. Люмин вскинула голову, аметистовые зрачки расширились от напряжения и надежды.

– Господин! – мысленный голос грифона был хриплым от натуги. – Вы… вернулись. Флакон? – Его взгляд упал на маленький черный сосуд, зажатый в руке Кая.

Кай кивнул, не тратя времени на слова. Он упал на колени рядом с Эларой. Она лежала там же, где он ее оставил, но хуже. Гораздо хуже. Серебристый кокон Люмин, обвивавший ее голову и грудь, был тонким, почти прозрачным. Сквозь него виднелись черные прожилки, которые не просто остановились – они расползлись. Лицо Элары было землистым, почти серым, губы посинели. Дыхание поверхностное, редкое, с хриплым подвыванием на вдохе. Сердцебиение под пальцем Кая было слабым, аритмичным, как барабанная дробь умирающего. Яд побеждал.

– Быстро, Кузнец! – мысленно крикнула Люмин, ее голос был нитью, готовой порваться. – Лунные нити рвутся… Я больше не могу удерживать его в ее душе… Физическое тело… оно отказывает…

Кай вытащил пробку из флакона. Внутри не было жидкости. Там переливалось, пульсировало светом – теплым, золотистым, как первый луч солнца после грозы, как смех ребенка, как сама суть надежды. Это была не субстанция, а сгусток чистой энергии – антитезис всему, что представлял собой Ум'браал.

– Как? – спросил он коротко, поднося флакон к губам Элары. Он боялся, что она не сможет проглотить, что этот свет просто рассеется.

– Не пить! – прошептала Люмин, подползая ближе. Ее тело тряслось от истощения. – В сердце! В самую рану! Выпусти свет прямо в скверну! Быстро!

Кай не колебался. Он осторожно, но решительно отдернул остатки серебристого кокона над чернеющей раной на боку Элары. Зрелище было ужасающим. Рана зияла, края ее почернели, как гнилое дерево, из глубины сочилась черная, вязкая субстанция, пахнущая тленом и отчаянием. Даже воздух вокруг нее казался искаженным, холодным.

Он перевернул флакон над раной.

Золотистый свет хлынул наружу. Не потоком, а живым, пульсирующим сиянием, похожим на крошечное солнце. Он коснулся черной скверны.

Реакция была мгновенной и жестокой. Черная субстанция вскипела, зашипела, как вода на раскаленной сковороде. Из раны повалил густой черный дым, пахнущий горелой плотью и гнилью. Элара закричала – глухо, пронзительно, всем телом изогнувшись в немой агонии. Ее руки судорожно сжались, ногти впились в ладони до крови. Золотистый свет боролся с черным дымом, проникая вглубь раны, выжигая яд, но процесс был мучительным. Казалось, сама ее плоть сопротивлялась очищению.

– Держи ее! – закричала Люмин мысленно Зефиру. – Не дай ей дернуться! Свет должен проникнуть глубоко!

Зефир опустил свою могучую голову, осторожно, но твердо прижал грудную клетку Элары к земле своими передними лапами. Его ворчание было сплошной мольбой, смешанной с болью от необходимости причинять ей дискомфорт. Кай не отрывал взгляда от раны, его рука с флаконом была неподвижна, как скала. Он чувствовал, как жар от золотистого света обжигает его кожу, но это был жар жизни, жар очищения.

Борьба длилась вечность. Черный дым редел. Шипение стихало. Черные прожилки на коже Элары начали бледнеть, как чернила под солнцем, медленно отступая от краев раны к ее центру. Сама рана менялась: почерневшие края розовели, черная сочащаяся масса исчезала, заменяясь чистой, алой кровью. Золотистый свет, выполнив свою работу, стал рассеиваться, как утренний туман, окутывая Элару теплым, успокаивающим сиянием.

Ее тело обмякло. Крик сменился тихим стоном. Дыхание выровнялось, стало глубже, чище, без страшного хрипа. Цвет вернулся к ее щекам, пусть и бледный, как лепестки лунного цветка. Черные прожилки исчезли полностью. Осталась только свежая, розовая рана, которая уже выглядела затягивающейся под действием ее собственной силы и остатков золотистого света.

Люмин издала долгий, дрожащий выдох и рухнула на бок, полностью обессиленная. Ее сияние погасло. Зефир осторожно убрал лапы, его золотые глаза смотрели на Элару с немой мольбой. Кай опустил пустой флакон. Его рука дрожала. Он прикоснулся пальцами к ее щеке. Кожа была теплой. Живой.

– Элара? – прошептал он, его голос сорвался. – Ты… ты слышишь меня?

Ее ресницы дрогнули. С трудом, как будто поднимая неимоверный груз, она открыла глаза. Глаза цвета молодой листвы были туманными, полными боли и глубокой усталости, но в них светился разум. Жизнь. Она сфокусировала взгляд на его лице, на его глазах, полных немого вопроса и облегчения.

– Кай… – ее голос был тихим, хриплым, как шелест сухих листьев. – Ты… вернулся. – Ее губы дрогнули в попытке улыбнуться. – Больно… но… светлее. Гораздо светлее.

Она закрыла глаза снова, глубокий, исцеляющий сон немедленно накрыл ее. Но теперь это был сон восстановления, а не угасания.

Кай откинулся назад, прислонившись к холодному камню. Волна абсолютного истощения, смешанного с адреналином и запоздалым страхом, накатила на него. Он смотрел на ее спокойное, дышащее лицо, на свежую рану, которая уже выглядела как обычная, пусть и серьезная, травма. Яд был побежден. Она жива.

– Спасибо, – мысленно проговорил он, обращаясь и к Люмин, и к Зефиру. Слова казались пустыми перед лицом их преданности, их отчаянных усилий, но других не было. – Вы… вы спасли ее. Пока я…

– Ты принес лекарство, – перебила его Люмин слабым мысленным голосом, не открывая глаз. – И не стал монстром там, в логове Тени. Это главное. Теперь… теперь дайте мне поспать. Или я умру просто от усталости. – Она свернулась клубком, ее серебристая шерсть подрагивала.

Зефир опустил голову на лапы рядом с Эларой, его золотые глаза прищурились, но оставались бдительными. Его ворчание звучало как довольное урчание огромного кота.

Кай сидел, не в силах пошевелиться. Тень Ум'браала – не бывшего бога, а жалкого старика-калеку – мелькнула перед его внутренним взором. Чувство отвращения и… странного удовлетворения смешались. Он сдержал слово. Проявил милосердие. Не дал яду сомнения войти в себя. Но цена? Новая сила внутри него, холодная и чужая, напоминала о цене. Она была инструментом, мощным, но опасным. Как и Молот.

Рассвет застал Ущелье Гремящих Камней тихим и усталым. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь разорванные тучи, золотили верхушки скал, но в глубине ущелья еще царил прохладный полумрак. Каменные големы Тер'ракс стояли неподвижно, их зеленые глаза-точки отражали утренний свет. Никакой угрозы от них не исходило. Перемирие, хрупкое, но реальное, все еще держалось.

Элара проснулась первой. Она открыла глаза, вдохнула полной грудью, поморщившись от боли в боку, но без той удушающей тяжести, что была раньше. Она повернула голову, увидела Кая. Он сидел рядом, спиной к камню, Молот лежал у его ног. Он не спал. Его глаза, раскаленные угольки, были прикрыты, но она чувствовала его бдительность, его ауру, сжатую и напряженную, как тетива лука. Раненый Зефир дремал, его крыло все еще было прижато, но дыхание ровное. Люмин спала глубоким сном восстановления, ее девять хвостов расслаблено раскинулись.

Элара осторожно приподнялась на локте. Боль в боку была острой, но терпимой. Ее золотисто-зеленое сияние, слабое, как первый росток, но неуклонное, вернулось, окутывая ее теплом. Она посмотрела на свежую рану – розовую, чистую, уже затягивающуюся тонкой пленкой новой кожи под действием ее силы. Память вернулась обрывками: черный клинок, адская боль, леденящий холод яда, сны, полные теней и шепота… и свет. Золотистый, теплый свет, изгнавший тьму.

– Кай, – прошептала она.

Он открыл глаза мгновенно. Взгляд острый, аналитический, сканирующий ее состояние. Увидев ее сидящей, ее сияние, чистоту раны, его лицо смягчилось. Глубокая складка напряжения между бровями разгладилась.

– Как себя чувствуешь? – спросил он, его голос был низким, хрипловатым от усталости, но теплым. Он не бросился к ней, зная о боли от их близости.

– Живой, – она улыбнулась слабо. – Благодаря тебе. Благодаря всем. – Она кивнула в сторону спящих Люмин и Зефира. – Что… что случилось? С Ум'браалом? Я чувствовала… момент. Когда ты решал. Я чувствовала твою борьбу.

Кай взглянул на свои руки. Они были чистыми, но он все еще чувствовал на них холодную, скользкую субстанцию тени, силу, которую он поглотил.

– Он жив, – сказал Кай. – Но не бог. Я… лишил его силы. Перековал связь. Сделал смертным. Калекой. Как ты просила. – Он встретил ее взгляд. – Это было… трудно. Очень. Ярость требовала уничтожить его. Но я помнил твои слова. Помнил твою веру.

Элара протянула руку, не касаясь его, ладонью вверх.

– Ты сделал правильный выбор, Кай. Ты доказал… что ты больше, чем Молот. Больше, чем разрушение. Ты выковал нечто новое. Не смерть, а… справедливость. Пусть и жестокую.

– Справедливость? – Кай усмехнулся, звук был горьким. – Он страдает. Без силы. Без царства. В теле старика-калеки. Может, смерть была бы милосерднее?

– Милосердие не всегда комфортно, – тихо ответила Элара. – Иногда оно – это дать шанс осознать свою ошибку. Прожить последствия. Пусть даже в страдании. Ты дал ему этот шанс. Не убил. Не опустился до его уровня. Это и есть сила, Кай. Сила духа.

Они замолчали. Утренний свет крепчал, пробиваясь глубже в ущелье, играя на серебристой шерсти Люмин, на бронзово-золотистых перьях Зефира. Воздух был свежим, пахнущим камнем и влагой после ночи. Жизнь, хрупкая и упорная, возвращалась в этот уголок мира.

– Тебе нужно восстановиться, – сказал Кай, нарушая тишину. – Зефиру тоже. Мы не можем долго оставаться здесь. Хеластрон знает о нас. Ум'браал… его падение вызовет волну. Другие боги придут. Или его агенты.

Элара кивнула, осторожно касаясь пальцами края своей раны.

– Моя сила вернется. Быстрее, теперь, когда яд ушел. Но на полное исцеление… дни. Зефир… – Она посмотрела на грифона. Его крыло было неподвижно, рана под старой повязкой, которую наложила Люмин, выглядела заживающей, но медленно. – Он не полетит. Неделю. Может, больше.

– Значит, идем пешком, – заключил Кай. – К Рунным Пустошам. К Ай'луну. Он наш единственный шанс узнать слабость Хеластрона. Другого пути нет. – Он встал, потянулся, его кости затрещали. – Отдыхайте. Я осмотрю окрестности. Убедимся, что тропа чиста. И… попробую раздобыть еды.

Он взял Молот, его тень, удлиненная утренним солнцем, легла на камни. В этой тени Кай почувствовал странный резонанс. Его новая сила отозвалась. Он мог бы раствориться в ней, исчезнуть, проверить окрестности без риска быть замеченным. Но он сдержал порыв. Эта сила была опасной, скользкой. Ее нужно было контролировать. Обуздать. Как и огонь Игнариуса. Он выбрал старый способ – ноги, зрение, бдительность.

День прошел в относительном покое. Кай вернулся с дичью – парой горных кроликов, подстреленных точным лучом плазмы. Он развел небольшой, почти бездымный огонь, закопал тушки в угли. Запах жареного мяса разбудил Люмин. Она проснулась голодной и раздраженной, но увидев Элару сидящей и даже слабо улыбающейся, ее настроение улучшилось. Она тут же принялась колоть Кая саркастическими замечаниями по поводу его кулинарных навыков, но ела с аппетитом. Зефир с достоинством принял свою долю. Элара ела мало, но с видимым усилием, понимая необходимость восстановления сил.

Кай молчал. Он наблюдал. За Эларой, за ее медленным, но верным возвращением к жизни. За Люмин, чья хитрая, неугомонная натура быстро брала верх над усталостью. За Зефиром, который пытался осторожно шевелить крылом и ворчал от боли и досады. Он чувствовал новую силу внутри – холодную, наблюдательную, как сама тень. Он мог бы с ее помощью "прислушаться" к их мыслям, к их эмоциям. Но он не стал. Это было бы предательством. Предательством их доверия. Его искры. Он держал эту силу взаперти, как опасного зверя.

Вечером, когда солнце скрылось за гребнями скал, окрасив небо в кроваво-багровые тона, они собрались у тлеющих угольков. Решение было принято. На рассвете – в путь. На юг. К Рунным Пустошам. Пешком. Осторожно. Скрытно.

– Люмин, – сказал Кай, обращаясь к лисе, которая вылизывала свою серебристую шерсть. – Твои иллюзии. Маскировка. Сможешь скрывать нашу группу? Хотя бы частично? От глаз в небе? От следопытов?

Люмин подняла голову, ее аметистовые глаза сверкнули.

– От следопытов – запросто. Следы, запахи – сделаю невидимыми или запутанными. От глаз в небе… – она нахмурилась. – Сложнее. Нужна постоянная концентрация. И энергия. Особенно если это не просто птицы, а магические шпионы или сами боги. Но попробую. Создам иллюзию камней, кустов, пустоты вокруг нас. Но это не абсолют. Сильный маг или бог может почуять искажение.

– Делай, что можешь, – кивнул Кай. – Зефир, ты – наши глаза и уши на земле. Твое чутье, твое знание местности. Веди нас самой безопасной тропой. Избегай открытых пространств.

Зефир гордо кивнул, издав короткий, уверенный клекот.

– Элара, – Кай повернулся к ней. Она сидела, прислонившись к скале, ее лицо все еще было бледным, но глаза светились решимостью. – Твой шаг. Не торопись. Сохраняй силы. Если что… – он запнулся. – Если что, скажи. Мы остановимся.

– Я справлюсь, Кай, – она улыбнулась. – Я Богиня Жизни. Я умею восстанавливаться. И у меня есть… стимул. – Ее взгляд скользнул по его лицу, теплый и благодарный.

Они распределили легкий груз – остатки еды, воду, перевязочные материалы для Элары и Зефира. Молот Кай нес сам. Его вес был привычным утешением, напоминанием о силе, но и об ответственности.

Рассвет второго дня застал их уже в пути. Они покинули Ущелье Гремящих Камней, оставив каменных стражей Тер'ракс позади. Тропа вела вниз, в предгорья, покрытые редким, колючим кустарником и выжженной солнцем травой. Воздух стал суше, горячее. Пейзаж менялся, становясь более пустынным, суровым.

Люмин шла впереди, ее серебристая шерсть почти сливалась с утренней дымкой. Время от времени она замирала, ее хвосты вздрагивали, аметистовые глаза теряли фокус. Вокруг группы воздух слегка мерцал, искажаясь. Кай чувствовал легкое давление на сознание – ее иллюзии в работе. Для постороннего взгляда они, вероятно, выглядели как группа скал или пучок выжженного бурьяна.

Зефир шел рядом с Эларой, его могучая голова опущена, золотые глаза постоянно сканировали горизонт, уши ловили каждый звук. Он двигался осторожно, стараясь не тревожить свое больное крыло, но его присутствие было грозным и успокаивающим. Элара шла медленно, но уверенно. Ее золотисто-зеленое сияние было слабым, но постоянным, окутывая ее как защитный кокон, ускоряя заживление раны. Лицо ее было сосредоточенным, на лбу выступили капельки пота от усилия.

Кай замыкал шествие. Его чувства были обострены до предела. Видение "Изъянов" сканировало местность автоматически, ища засады, ловушки, слабые места в грунте. Его новая, холодная сила теней тоже была настороже, как шестое чувство, улавливающее малейшее движение в тенях под кустами, малейшую попытку слежки. Но пока было тихо. Слишком тихо.

К полудню жара стала невыносимой. Солнце палило безжалостно, выжигая последние следы влаги из воздуха. Камни под ногами раскалились. Даже Зефир тяжело дышал, высунув язык. Элара побледнела, ее шаги замедлились. Силы покидали ее.

– Остановимся, – решил Кай, указывая на редкую тень под нависающей скалой. – Переждем зной.

Они укрылись в тени. Элара сразу опустилась на землю, закрыв глаза, ее грудь тяжело вздымалась. Люмин легла рядом, язык свисал, ее иллюзии ослабли, мерцая неровно. Зефир опустился на брюхо, его крыло было неподвижно. Кай достал флягу с водой, подал сначала Эларе, потом другим. Воды было мало. Очень мало. Источников поблизости не было видно.

– Где мы? – спросила Элара, отпив глоток и передавая флягу Люмин.

– Предгорья Мрачных Гор, – ответил Зефир мысленно, его "голос" звучал устало. – Скоро начнутся Пески Забвения. До Рунных Пустошей… еще дней пять пешком. В этом темпе.

– Пески… – Люмин фыркнула, вытирая морду. – Значит, Си'ротто где-то рядом. Бог Пустынь обожает такие места. И обожает играть с путниками.

– Си'ротто, – Кай нахмурился. Он вспомнил их предыдущую встречу – мираж оазиса-ловушки, песчаные черви, иссушающий зной. Бог был коварен, терпелив, как сама пустыня. И у него были причины ненавидеть Кая. – Он будет мстить. После прошлого раза.

– Он будет выжидать, – поправила Люмин. – Как скорпион под камнем. Искать момент слабости. А у нас, – она кивнула на Элару и Зефира, – слабости хватает.

– Значит, будем начеку, – сказал Кай. Его новая способность ощущать тени могла пригодиться против мастера миражей. Но он не был уверен. Сила Си'ротто была другой – обман восприятия, жажда, песок.

Они отдохнули пару часов, пока солнце не начало клониться к западу. Жара спала незначительно, но идти стало чуть легче. Тропа вела их все ниже, в широкую, плоскую долину, покрытую не травой, а жесткой, серой, потрескавшейся землей. Воздух дрожал от марева. Вдалеке замерцала полоска песка – начало настоящей пустыни.

Люмин усилила иллюзии. Теперь они выглядели как небольшой смерч пыли, медленно движущийся по равнине – обычное явление в этих местах, не привлекающее внимания. Но Кай чувствовал ее напряжение. Поддержание такой иллюзии на открытом пространстве требовало огромных затрат.

Они шли молча, экономя силы. Элара шагала, стиснув зубы, ее рука иногда непроизвольно тянулась к боку. Зефир выбивался из сил, его мощные лапы оставляли глубокие отпечатки в потрескавшейся земле. Кай нес не только Молот, но и часть груза Элары.

Именно в этот момент, когда солнце висело низко над горизонтом, окрашивая пески в кроваво-золотые тона, а усталость достигла предела, Си'ротто нанес удар.

Не громом, не землетрясением. Иллюзией.

Один миг – перед ними была бескрайняя серая равнина, уходящая к дюнам на горизонте. Следующий миг – прямо на их пути расцвел оазис. Не просто группа чахлых пальм. Роскошный, невозможный в этой выжженной земле оазис. Изумрудная зелень густой травы, высокие, раскидистые пальмы, тяжелые гроздья фиников, свисающие почти до земли. А в центре – кристально чистое озеро, его вода искрилась в лучах заходящего солнца, обещая прохладу, утоление жажды, отдых.

Соблазн был невероятным. После долгого перехода под палящим солнцем, в пыли, с минимумом воды, вид прохладной воды и тени был как бальзам для души. Даже Кай на мгновение замедлил шаг, его пересохшее горло сжалось. Он услышал сдавленный вздох Элары, увидел, как Зефир невольно потянулся головой к манящей воде. Люмин замерла, ее аметистовые глаза сузились до щелочек.

– Не двигаться! – мысленно крикнула она, ее голос был резким, как удар кинжала. – Это иллюзия! Мираж! Си'ротто! Он здесь!

Но было поздно. Иллюзия была слишком совершенной, слишком желанной. И она уже работала.

Земля под ногами Элары внезапно перестала быть твердой. Она превратилась в зыбучий песок. Серый, мелкий, бездонный. Элара вскрикнула, почувствовав, как ее ноги мгновенно уходят вглубь по колено. Она инстинктивно рванулась вперед, к "твердой" земле оазиса, но это только ускорило погружение. Песок уже был выше колен, холодный и неумолимый.

– Элара! – Кай рванулся к ней, забыв об осторожности. Но Люмин прыгнула ему навстречу, толкнув грудью.

– Стой! – зашипела она. – Это ловушка! Вся "твердая" земля вокруг – зыбучий песок! Он хочет затянуть нас всех!

Кай остановился на краю зыбучей трясины, куда уже по грудь погрузилась Элара. Она боролась, но каждое движение затягивало ее глубже. Ее глаза были полны паники, но она старалась не дергаться, следуя инстинкту.

– Держись! – крикнул Кай. Он огляделся. Нужна была опора. Шест. Веревка. Но вокруг – только выжженная равнина да манящий, обманчивый оазис. Зефир пытался подойти ближе, но его вес заставлял песок под ним проседать, грозя поглотить и его.

– Люмин! Иллюзии! Создай твердую поверхность! – приказал Кай.

Люмин сосредоточилась. Воздух над зыбучим песком вокруг Элары задрожал. Появилась иллюзия каменной плиты. Но как только Элара попыталась опереться на нее рукой, ее пальцы прошли сквозь мираж, и она погрузилась глубже, песок уже был у нее под грудью.

– Не работает! – прошипела Люмин, ее голос срывался от отчаяния. – Песок реальный! Иллюзия не может создать физическую опору! Нужно что-то настоящее!

Кай сжал Молот. Идея пришла мгновенно, отчаянная, требующая невероятной точности и силы. Он вспомнил свою способность изменять материю. Кратковременно. В небольшой области. Но здесь и сейчас…

Он поднял Молот, прицелился не в песок, а в пространство рядом с Эларой, в ту самую "твердую" землю, которая была частью иллюзии, но на самом деле тоже зыбучим песком. Он сосредоточил всю свою волю, всю мощь Игнариуса, всю ярость за попытку погубить Элару снова.

– Держись! – крикнул он ей. – Не шевелись!

Молот обрушился вниз. Не с оглушительным грохотом, а с резким, сфокусированным ударом. Багровый свет ударил по земле, не взрывая ее, а изменяя. На мгновение – очень короткое мгновение – свойства материала в точке удара изменились. Текучий, зыбучий песок стал твердым. Хрупким, как стекло, но твердым.

– Сейчас! – закричал Кай.

Элара, поняв его замысел, оттолкнулась от погруженных в песок ног и бросилась вперед, на участок, где песок под ударом Молота превратился в твердую, стеклянную корку. Она упала на нее, почувствовав, как хрупкая поверхность трещит под ее весом, но выдержала. Она откатилась на безопасный, настоящий твердый грунт, задыхаясь, вся в песке, но живая.

В тот же миг стеклянная корка рассыпалась, снова превратившись в зыбучий песок. Иллюзия оазиса дрогнула и исчезла, как мыльный пузырь. Вместо него перед ними снова лежала выжженная равнина, а на месте "озера" зияла огромная воронка зыбучего песка, готовая поглотить следующую жертву.

Из песка перед ними, медленно, как рождаясь из самой пустыни, поднялась фигура. Высокая, сухопарая, почти бесплотная. Одежда цвета пыли сливалась с песком. Лицо скрывал капюшон, но из его глубины светились два глаза – не зрачки, а мерцающие, как горячий воздух над дюнами, миражи. Си'ротто. Бог Пустынь. Его тонкие губы растянулись в улыбке, полной холодного торжества и обещания долгой, мучительной мести.

– Очень ловко, Кузнец, – его голос был шелестом песка по камню, сухим и проникающим. – Стекло из песка. Неожиданно. Но игра только начинается. Добро пожаловать… в мою пустыню. – Он поднял руку, и песок вокруг него зашевелился, принимая формы огромных, скользких песчаных червей. – Надеюсь, вы испытываете жажду.