Читать книгу Ассистент Дьявола - Группа авторов - Страница 6

Испытание огнём – так говорили о проверке человека на прочность. Это означало поместить кого-то под невыносимое давление, чтобы испытать его силу духа. Проверить его способности, характер и то, из чего он на самом деле сделан.

Михаил Громов был моим личным испытанием огнём.

Мне было всего шесть лет, когда я впервые приехала в родной город моей мамы. Я до сих пор помню нашу первую поездку в местную церковь, где она неторопливо рассказывала мне о Страшном суде. О том самом дне, когда каждого человека после тщательной оценки всех его земных поступков отправят либо в ад на вечные муки, либо в рай к светлым ангелам.

Мой начальник был единственным, кто мог так сильно влиять на мои принципы и мой нрав. Он словно специально вытаскивал из меня самую яростную и неконтролируемую сторону моей личности.

Бывали долгие ночи, когда я не могла уснуть, терзаясь мыслью о том, что из-за противоречивых чувств к своему начальнику я давным-давно потеряла своё место в раю. Речь шла как об убийственных фантазиях с его участием, так и о других, весьма греховных мыслях, которые я старалась не допускать.

Я вошла в просторный монохромный кабинет с робкой надеждой на то, что его ледяной взгляд не испепелит меня прямо на пороге.

Его хмурый взгляд и резкий, командный голос стали моей привычной утренней рутиной каждый божий день, когда я переступала порог офиса. Но сегодня, после всей этой драматичной истории со вчерашним внезапным заявлением об уходе, в воздухе витал скорее страх. Причём обоюдный.

– Доброе утро, Михаил Сергеевич, – я посмотрела дьяволу прямо в глаза и произнесла стандартное приветствие максимально ровным голосом.

Михаил Громов выглядел невероятно брутально, развалившись в своём кожаном кресле за массивным тёмным столом. Вчерашняя небритость превратилась в густую лёгкую щетину, а чёрные волосы были взъерошены так, будто он провёл ночь, хватаясь за голову или вообще не ложился спать.

С его безумным взглядом дикого зверя и внушительной статью он больше походил на медведя, только что зашедшего с сибирской тайги, чем на преуспевающего московского бизнесмена в дорогом костюме.

Он был чистосердечным и законченным козлом по жизни, но при этом никто не мог отрицать тот факт, что он чертовски, невыносимо красив.

Я определённо сошла с ума, если замечала подобные вещи.

Тёмно-синие, почти металлические глаза внимательно оглядели меня с головы до ног. Как это обычно бывало по утрам, когда он видел меня впервые за день. Его невозмутимый тяжёлый взгляд медленно скользнул по моему небрежному пучку на затылке, затем задержался на платье в яркую полоску «зебра» всех возможных цветов радуги и наконец остановился на чёрных плотных колготках.

В ответ на моё бодрое приветствие я удостоилась лишь невнятного хриплого мычания, которое с большой натяжкой можно было принять за ответ.

– А-ха! – торжествующе воскликнула я, театрально указывая на него указательным пальцем. – Сегодня вы даже не сможете отчитать меня за очередное опоздание, потому что я, наконец-то, пришла рано! Аж на целых пятнадцать минут!

Его пристальное внимание оставалось намертво прикованным ко мне, когда он медленно положил свои большие мускулистые руки на полированную поверхность стола. По его суровым резким чертам лица на мгновение пробежала лёгкая тень удовлетворения. Она продержалась какую-то секунду, а затем его лицо вновь приняло обычное бесстрастное выражение холодной каменной маски.

Кабинет уже успели привести в относительный порядок после вчерашнего разгрома. Поставили новый массивный стол взамен сломанного и привезли новейший компьютер. А вот стены всё ещё красноречиво страдали от его вчерашнего неконтролируемого приступа гнева – на дорогом итальянском мраморе зияли большие уродливые трещины, словно шрамы.

– Что именно привело вас на работу так рано, Екатерина Петровна? – прозвучал низкий хриплый голос, и по жёсткому тону было предельно ясно, что это даже не вопрос, а скорее требование немедленно доложить.

Казалось, он определённо подозревал, что я что-то затеваю за его спиной. Возможно, он действительно знал меня гораздо лучше, чем я наивно думала все эти годы.

Моя улыбка была совершенно искренней и даже слегка злорадной, когда я спокойно ответила:

– Сегодня у нас назначены собеседования на ответственную позицию вашего нового личного ассистента.

На эту новость он не отреагировал ни единым словом. Единственным красноречивым признаком того, что он всё-таки услышал меня, стали мгновенно сжавшиеся на столе кулаки и низкий гортанный звук, больше похожий на рычание, вырвавшийся из его широкой груди.

Я лёгкой подпрыгивающей походкой подошла к своему аккуратному столу, взяла два листа распечатанной бумаги с резюме и целенаправленно направилась к его огромному рабочему месту, занимавшему добрую половину кабинета.

– Вчера вечером я взяла на себя смелость опубликовать объявление о вакансии вашего личного ассистента на всех крупных площадках, – с едва скрываемой ухмылкой сообщила я ему, старательно делая вид, что не замечаю его реакции. – Буквально за первые пять секунд пришло больше двухсот откликов от соискателей, так что желающих поработать именно на вас предостаточно. Прямо очередь выстроилась.

Его и без того хмурый взгляд стал ещё мрачнее и тяжелее, нависая надо мной словно грозовая туча.

– Не знаю, кому вообще такое безумие в голову может прийти, – пробормотала я себе под нос, разглядывая резюме и делая вид, что говорю сама с собой.

Судя по ещё более леденящему выражению его лица, он прекрасно расслышал каждое моё слово.

– Кхм-кхм, – я нарочито громко прочистила горло и продолжила уже более официальным тоном. – Я тщательно отобрала двух самых лучших и квалифицированных кандидатов из всех присланных резюме, так что вам осталось только провести финальное собеседование и выбрать одного из них…

– Нет, – жёстко отрезал он, не дав мне договорить.

– Что? – я растерянно моргнула, не сразу поняв.

Поклясться готова – массивный стол ощутимо задрожал под его сжатыми руками. Я инстинктивно сделала осторожный шаг назад от стола на всякий случай, если его неконтролируемая ярость снова возьмёт верх, и он его разнесёт вдребезги.

– У меня не будет никакого нового ассистента, – низко и невероятно хрипло выдохнул он, сверля меня взглядом.

Мой взгляд нервно метнулся к огромному панорамному окну с роскошным видом на раскинувшийся внизу город, а затем неуверенно вернулся обратно к нему.

– Тогда искренне желаю вам наслаждаться приготовлением собственного кофе по утрам и разбором входящей почты, потому что я точно не остаюсь здесь работать, – твёрдо произнесла я, скрестив руки на груди.

Чистая, неразбавленная убийственная ярость мгновенно охватила всё его мощное тело. Его широкие мускулистые плечи угрожающе напряглись, бицепсы вздулись под белоснежной дорогой рубашкой. Грудь тяжело вздыбилась, а левый глаз нервно задёргался – верный признак того, что его терпение на исходе.

Не обращая внимания на его состояние, я развернулась, и мои каблуки начали отстукивать дробь по дорогому наборному полу. Я решительно прошлась к своему столу и взяла трубку офисного телефона. Набрала добавочный номер администратора на первом этаже и стала терпеливо ждать ответа, демонстративно отвернувшись от Громова.

Пока в трубке монотонно звонило, я обернулась и послала своему начальнику знак «окей» поднятым вверх большим пальцем, изображая максимальную уверенность в себе.

Секретарша на ресепшене быстро взяла трубку, и я любезно попросила её отправить кандидатов на собеседование на тридцать третий этаж в кабинет генерального директора. Затем аккуратно положила трубку на место и с интересом наблюдала, как крупный мужчина за столом закрыл глаза и тяжело, почти болезненно выдохнул, явно пытаясь взять себя в руки.

– Мы вполне можем провести собеседования вместе, – миролюбиво предложила я, подкатывая свой удобный стул на колёсиках к его столу. – Всю основную работу сделаю я сама, вам даже напрягаться не придётся.

Напротив его стороны массивного стола обычно не было никакого кресла для посетителей, потому что у него попросту никогда не было гостей. За все годы работы я ни разу не видела, чтобы кто-то приходил к нему просто так поболтать. Мне пришлось потратить несколько минут на то, чтобы расставить мебель так, чтобы удобный стул был и у меня, и у каждого из кандидатов.

Он молча наблюдал за тем, как я суетливо усаживаюсь напротив него, устраиваясь поудобнее. Тёмно-голубые, почти синие глаза не отпускали меня ни на секунду. Он внимательно следил за каждым моим движением, за каждым жестом, словно хищник, выслеживающий добычу.

Наконец, его хриплый низкий голос нарушил повисшую тишину, почти приказав:

– Садитесь рядом со мной.

Мои глаза удивлённо расширились перед этим более чем странным и неожиданным требованием.

Решив про себя, что спорить с ним прямо сейчас снова – точно не лучшая идея, я медленно опустила ноги на пол. Мой стул был на удобных колёсиках, так что я плавно подкатила его вокруг стола на его сторону, останавливаясь на безопасном расстоянии.

– Ближе, – коротко скомандовал он, сузив глаза.

Я демонстративно подвинула стул буквально на один миллиметр вперёд, изображая покорность.

Он ещё больше сузил глаза, и его лицо потемнело. Затем он двинулся быстрее, чем я когда-либо видела его в действии. Резко наклонился вперёд в своём кресле, положил свои большие руки с проступающими венами на подлокотники моего стула и одним мощным движением притянул его к себе до тех пор, пока между нами не осталось ни единого сантиметра свободного пространства.

Наши кресла теперь вплотную соприкасались. Соприкасались и наши руки на подлокотниках, потому что его огромные плечи и внушительные мускулы занимали практически всё доступное пространство вокруг.

Было крайне непривычно и даже немного странно находиться по эту сторону стола, и я потратила несколько долгих минут на то, чтобы привыкнуть к совершенно новому виду знакомого кабинета с этого неожиданного ракурса.

Первое, что я сразу же заметила своим острым взглядом, – со своего привычного места он прекрасно мог видеть меня за моим компьютером и моим рабочим столом в любой момент. Зеркальная отполированная поверхность мрамора в просторной комнате позволяла ему совершенно свободно наблюдать за тем, чем именно я занята, когда ему заблагорассудится. Это было похоже на систему слежки.

Обычно я прекрасно пряталась за своим столом, когда кидала в его сторону недобрые полные ненависти взгляды. Обычно я спокойно сидела и заказывала разнообразные ингредиенты для своих любимых тортов на компьютере, когда мне становилось невыносимо скучно. И сейчас я с ужасом поняла, что он, вероятнее всего, видел абсолютно всё, что я когда-либо делала за его спиной все эти годы.

Медленно развернувшись в кресле к мужчине, который уже пристально наблюдал за мной своим тяжёлым взглядом, я осторожно спросила:

– Зачем мне сидеть так близко рядом с вами?

– Потому что я так сказал, – последовал краткий ответ.

Две недели, напомнила я себе, сжимая подлокотники. Всего две недели – и я наконец сбегу отсюда навсегда.

Я сделала глубокий успокаивающий вдох полной грудью и осторожно спросила:

– Что именно вы хотите видеть в своём новом ассистенте? Какие качества для вас важны?

Всё моё тело предательски покрылось мелкими мурашками, и виной тому был его немигающий тяжёлый взгляд. Он упорно не отводил глаз от моего лица, и это одновременно и пугало меня, и, как ни странно это звучит, немного волновало необъяснимым образом.

– Что именно вы хотите видеть в новом ассистенте? – настойчиво повторила я свой вопрос, когда он продолжал молчать.

Он ответил без малейших колебаний, и его низкий хриплый голос звучал на удивление уверенно и твёрдо:

– Русская, обязательно с опытом жизни за границей, ровно метр шестьдесят пять ростом, с пшеничными волосами, с ужасным специфическим вкусом в одежде и серьёзно увлекающаяся выпечкой разнообразных тортов в свободное время.

У меня буквально отвисла челюсть от такого описания. Я внимательно изучила его серьёзное выражение лица и окончательно поняла, что он чертовски серьёзен в своих словах.

Хотя, если честно, он вообще никогда не бывал несерьёзным за всё время нашего знакомства.

– Очень… конкретно и подробно, – растерянно выпалила я, уставившись в стол, чтобы не смотреть прямо на него и не выдать своего смущения.

Его сильные широкие плечи безразлично пожались, когда он хрипло заявил с абсолютной уверенностью:

– Я всегда точно знаю, чего именно хочу.

Неожиданный стук в дверь прервал наш напряжённый поединок взглядами в самый разгар.

Я потратила практически весь прошлый вечер на тщательное изучение присланных резюме, чтобы выбрать самых сильных и подходящих кандидатов. Это занятие отняло большую часть ночи, но при этом я также успела испечь два великолепных торта, чтобы выпустить накопившийся пар после очередной ссоры с самим Сатаной.

Девушка, которая уверенно вошла в приоткрытую дверь, была высокой эффектной блондинкой с модельной внешностью. На её миловидном лице играла приятная располагающая улыбка, а на стройном подтянутом теле идеально сидел профессиональный чёрно-белый деловой костюм.

– Она очень симпатичная и приятная, – тихо прошептала я Громову, искренне надеясь, что её внешность хоть как-то поколеблет его настойчивое непреклонное желание, чтобы именно я осталась на этой должности.

Он мгновенно бросил на меня такой грозный и мрачный взгляд, что я невольно немного съёжилась в своём кресле, стараясь стать меньше.

– Здравствуйте, меня зовут Лилия, – представилась девушка, дружелюбно помахав рукой, быстро пересекла просторную комнату и грациозно села в подготовленное кресло напротив нас. – Я здесь по поводу вакансии личного ассистента генерального директора.

Я ответила ей самой тёплой улыбкой, на какую только была способна:

– Очень приятно познакомиться, Лилия. Меня зовут Екатерина.

В комнате повисла гнетущая неловкая тишина, поскольку Громов даже не утруждал себя тем, чтобы заговорить или поздороваться. Он просто молча откинулся в своём кресле и продолжил пристально наблюдать исключительно за мной, полностью игнорируя кандидатку.

Не знаю, почему я вообще наивно ожидала, что он хотя бы попытается вести себя как нормальный адекватный человек. Он принципиально не любил людей вообще и категорически не любил вступать в какие-либо разговоры с незнакомцами. Это было известно всем в компании.

Окончательно поняв, что он говорить совершенно не намерен, я снова обратилась к терпеливо ждущей девушке:

– Я внимательно ознакомилась с вашим опытом работы, он действительно впечатляет. Как вы думаете, что конкретно вы могли бы привнести на эту должность?

Лилия кокетливо накрутила светлую прядь волос на изящный палец и, не отрывая глаз от крупного мужчины рядом со мной, проникновенно ответила:

– Я искренне считаю, что к каждому работодателю нужно относиться как к близкому другу, о котором заботишься всей душой. Необходимо прикладывать все сто процентов усилий, чтобы исполнять каждое его желание наилучшим образом.

Эта приторная фраза точно была списана с какой-нибудь поздравительной открытки ко дню рождения где-нибудь в параллельном мире. Или, может быть, это прямой диалог из какого-нибудь мелодраматичного низкобюджетного сериала про любовь.

Я изо всех сил прикусила нижнюю губу, чтобы случайно не рассмеяться в голос, и сдержанно кивнула, делая пометки.

– Какие конкретные навыки и личные качества вы можете привнести в работу нашей компании? – осторожно спросила я её, ожидая очередной шаблонной фразы.

Девушка-блондинка эффектно закинула ногу на ногу и на удивление уверенно ответила:

– Я очень душевный и жизнерадостный человек по натуре. Я могу легко оживить абсолютно любую обстановку. Даже самую скучную и унылую ситуацию я могу превратить в нечто по-настоящему интересное и захватывающее. Думаю, я точно могу привнести в этот офис настоящую искру жизни и позитива.

Я едва удержалась от того, чтобы не фыркнуть. Холодное мёртвое сердце этого сурового мужчины было невозможно растопить даже термоядерным взрывом.

Задав ещё несколько стандартных вопросов о предыдущем опыте работы, я решила завершить собеседование последним традиционным вопросом:

– Есть ли у Вас какие-либо вопросы ко мне о работе здесь или непосредственно к Михаилу Сергеевичу…

Она бесцеремонно перебила меня на полуслове и обратилась напрямую к бесстрастному бизнесмену с явными кокетливыми нотками в мелодичном голосе:

– А чего бы вы лично хотели от своего ассистента?

Её двусмысленный вопрос вполне можно было перефразировать так: «Вы будете со мной встречаться или заниматься сексом, когда я официально буду работать под вашим непосредственным началом?»

Его пристальное внимание наконец-то оторвалось от меня. Ледяным убийственным взглядом он встретился с её заинтересованными глазами и медленно процедил сквозь стиснутые зубы:

– Собеседование окончено. Можете идти.

Лицо самоуверенной девушки мгновенно вытянулось от неожиданности. Она растерянно кивнула, торопливо взяла с пола свою маленькую сумочку и быстро вышла из комнаты, не забыв в самый последний момент бросить тоскливый полный надежды взгляд на неприступного Громова.

Как только она окончательно скрылась из виду, я резко повернулась в кресле и возмущённо уставилась на него:

– Это вообще, что сейчас было?

Михаил Громов посмотрел на меня с отсутствующим непонимающим видом, будто искренне не понимая, о чём именно я говорю.

– Неужели обязательно было быть настолько грубым и резким? – спросила я с нескрываемым раздражением в голосе. – Она была немного излишне кокетлива, это правда, но квалификация у неё вполне приличная и опыт есть.

– В этом кабинете, кроме вас, никого больше не будет, – решительно и окончательно прорычал он, не оставляя места для споров.

– Она была более чем способной сотрудницей, и у неё гораздо больше подходящего опыта, чем было у меня, когда я только начинала здесь работать! – сквозь сжатые зубы холодно произнесла я.

Его челюсти угрожающе сжались, ещё больше подчеркнув резкие скулы его брутального мужественного лица:

– Она – это не вы, Екатерина Петровна.

Мне отчаянно хотелось кричать на него во весь голос, говорить о том, как сильно я хочу поскорее уйти из этой компании и навсегда избавиться от его давящего присутствия в своей жизни.

– У вас есть преданные поклонники и поклонницы. Не знаю почему, но они есть, – тяжело вздохнула я, откидываясь на спинку стула. – Вы просто обязаны приложить хотя бы самые минимальные усилия, чтобы быть элементарно вежливым с людьми.

Громов хрипло мыкнул в явный знак категорического несогласия с моими словами.

Тишина между нами стала по-настоящему тягостной и давящей. Напряжение в узком пространстве между нашими вплотную придвинутыми креслами можно было без преувеличения резать ножом.

Чтобы хоть как-то разрядить сгустившуюся гнетущую обстановку, я завела лёгкую болтовню:

– Хорошо помню, ещё в школе у многих девушек на заставках мобильных телефонов красовались ваши фотографии. Даже у одной из моих учительниц по литературе на рабочем столе стояла ваша фотография в красивой рамке. Все поголовно были в вас безумно влюблены.

Сказать честно, что я никогда не думала о том, чтобы тайком вырвать небольшой клок его волос или аккуратно выдернуть зуб и продать их одной из его многочисленных преданных поклонниц, было бы откровенной ложью. Я бы моментально стала невероятно богатой женщиной.

Одна из его густых чёрных бровей медленно поползла вверх, и он хрипло спросил с неожиданным интересом:

– А у Вас?

– У меня что? – переспросила я, чувствуя, как мои щёки начинают гореть, а затем до меня дошло. – Была ли у меня влюблённость в вас?

Его крупное тело словно окаменело. Михаил Сергеевич замер на месте, и лишь резкий кивок выдал его реакцию на мой вопрос.

Я покачала головой, стараясь разрядить напряжённую атмосферу, и пошутила:

– Что касается богатых мужчин постарше, мне больше нравится… ну, например, Олег Павлович Табаков. Вот это настоящий мужчина!

Звук, вырвавшийся из его широкой груди, был яростным и каким-то первобытно-диким. Он буквально прокатился по воздуху, а синева его глаз потемнела до цвета грозового неба. Казалось, сейчас в офисе разразится настоящая буря.

– Шучу же, – рассмеялась я, махнув рукой, а затем ответила с полной честностью. – У меня с самой школы был постоянный парень, потом мы вместе поступили в университет, так что у меня не было нужды помешиваться на знаменитостях или недосягаемых объектах воздыхания.

Ещё один низкий рык вырвался из него, а его глаза приобрели то самое выражение, которое обычно мелькает в глазах серийных убийц из криминальных сводок. Мне показалось, что температура в кабинете резко упала на несколько градусов.

– Я не старый, – сквозь стиснутые зубы процедил он, нервно проводя крупной ладонью по отросшей щетине на подбородке.

– Да вам же под сорок, Михаил Сергеевич, – рассмеялась я, позволяя себе дерзость и шутливо указывая пальцем на его суровое лицо. – Кажется, я даже вижу седую волосинку в вашей щетине. Вон там, справа.

До того момента, чтобы связать меня по рукам и ногам и прикончить самым жестоким способом, оставались считанные секунды. Безумный блеск в его тёмно-синих глазах становился всё интенсивнее, и я почувствовала лёгкую дрожь в коленях.

– Лучше потратьте своё огромное состояние на хорошую трость поскорее, – не унималась я, посылая ему самую наглую ухмылку, на которую была способна. – Пока не поздно.

То, что он был старше меня почти на семь лет, означало одно простое обстоятельство: он, скорее всего, умрёт первым. Я уже во всех красках представляла себе шикарную вечеринку, которую устрою сразу после его похорон. Даже мысленно продумала, что на неё надеть – наверное, что-то яркое и торжественное.

Михаил Сергеевич Громов, вероятно, в этот самый момент тоже планировал в уме мои похороны. Судя по выражению его лица, они должны были состояться значительно раньше его собственных.

Матовые стеклянные двери кабинета снова негромко постучали с другой стороны, прерывая нашу немую перепалку взглядами.

– Сколько ещё народу явится за вашей должностью? – пробурчал он недовольно, и его постоянная хмурость углубилась ещё сильнее, прорезав глубокие морщины между бровями.

– Осталось всего два лучших кандидата, – спокойно ответила я и добавила, указывая на медленно открывающуюся дверь. – Этот молодой человек очень квалифицирован, между прочим. Он окончил МГУ со степенью в области бизнеса и управления. С красным дипломом, если не ошибаюсь.

Парень, который неуверенно вошёл в просторный кабинет, был очень похож на то, как я всегда представляла себе типичного выпускника бизнес-факультета МГУ. Он напоминал Гарри Поттера – те же круглые очки на носу, аккуратные каштановые волосы и невысокое, худощавое телосложение. Выглядел он скромно, но опрятно.

С тихой, немного робкой уверенностью новоприбывший поспешил к кожаному креслу перед массивным столом Михаила Сергеевича и улыбнулся нам обоим. Его дружелюбная улыбка задержалась на мне чуть дольше положенного, но его карие глаза так и не встретились с ледяным взглядом грозного мужчины, сидящего рядом со мной. Он явно чувствовал исходящую от гендиректора опасность.

– Я Денис Алексеев, – откашлявшись для храбрости, представился парень вежливо. – Я очень хочу работать в вашей компании. Это была бы большая честь для меня.

Я улыбнулась ему максимально тепло и приветливо. Михаил Сергеевич Громов поступил с точностью до наоборот – его лицо оставалось каменным и неприступным, как крепостная стена.

– Очень приятно, Денис, – сказала я радушно, продолжая улыбаться и стараясь компенсировать холодность своего начальника.

– Нет, – холодно проскрежетал зубами Михаил Сергеевич по мою сторону огромного стола. – Совсем не приятно.

Сознательно игнорируя смертоносный взгляд, который сейчас был направлен прямо на меня, я сосредоточилась на Денисе и начала собеседование максимально профессионально:

– Расскажите, пожалуйста, как вы думаете, что именно вы можете дать этой должности? Какие у вас сильные стороны?

Денис ответил просто идеально, словно заранее зазубрил каждое слово. Он подробно и обстоятельно рассказал о своём опыте работы в нескольких крупных компаниях, о том, что был медалистом и в школе, и в университете. Также он не забыл упомянуть свои отличные навыки в области компьютерных технологий и прекрасное умение эффективно управлять временем и приоритетами.

Михаил Сергеевич Громов не был впечатлён ровным счётом ничем. Ни красноречивой речью молодого кандидата, ни тем тёплым дружеским приёмом, который я старательно ему оказывала, пытаясь сгладить ледяную атмосферу.

Я задала Денису ещё несколько стандартных вопросов из списка, и он блестяще справился абсолютно со всеми, не запнувшись ни разу.

– У вас есть какие-нибудь вопросы к нам? – спросила я вежливо, хотя прекрасно знала, что молчаливый бизнесмен рядом со мной разговаривать с соискателем точно не станет.

Ответ похожего на Гарри Поттера молодого человека стал для меня совершенно неожиданным – последним, чего я могла ожидать в этой ситуации:

– Простите, а вас зовут Екатерина?

Рядом со мной широкие плечи и крупные напряжённые мускулы начали буквально трястись от едва сдерживаемой ярости. Гнев Михаила Сергеевича Громова молниеносно возрос с девяти с половиной баллов до всех десяти возможных.

Интересно, та уборщица, которая прибирала его роскошный кабинет вчера вечером, всё ещё была на связи и в добром здравии?

– Да, всё верно. Именно так меня и зовут, – подтвердила я, а затем с искренним удивлением спросила. – Мы разве знакомы? Извините, но не могу вспомнить.

Денис был очень милым и скромным парнем. Я была на все сто процентов уверена, что никогда в жизни его не встречала.

Парень с аккуратно причёсанными каштановыми волосами отрицательно покачал головой:

– Нет, мы не знакомы лично. Но я большой поклонник вашего блога про торты. Слежу за ним уже больше года.

Хриплый, полный страдания стон вырвался из груди Сатаны, когда он пробормотал себе под нос с явным недоумением:

– Блог про торты? Какой ещё блог про торты?

Приятное тепло разлилось у меня в груди волнами, и я сразу же широко и искренне улыбнулась этому неожиданному комплименту:

– Большое спасибо вам, Денис. Для меня это действительно очень важно и приятно слышать.

– Мне особенно понравился ваш потрясающий бисквитный торт в виде Кощея Бессмертного. Было невероятно круто и оригинально, что из его груди, там, где ларец с иглой, прямо фонтаном била густая, ярко-красная вишнёвая начинка, как будто разбился хрустальный ларец. Я даже видео пересматривал несколько раз, чтобы убедиться в этой потрясающей детали.

– Да, это была одна из моих самых лучших работ, – согласилась я с лёгкой ностальгией. – Я очень долго продумывала механизм.

– Все ваши торты просто замечательные и невероятно оригинальные, – искренне прокомментировал Денис, и в его голосе звучала настоящая, неподдельная искренность.

Как бы ни льстили мне его добрые слова, они одновременно вызывали лёгкую грусть и горечь в душе. Лишь несколько человек за всё время когда-либо по-настоящему хвалили мои торты. Слишком многие говорили мне с уверенностью, что моё занятие не стоит потраченного времени и что на хоррор-тортах точно не заработаешь нормальных денег.

Я твёрдо хотела доказать всем этим скептикам, что они глубоко ошибаются.

Мне просто необходимо было дождаться финансовой стабильности и небольшой подушки безопасности, чтобы наконец-то сделать это и открыть своё дело.

У Михаила Сергеевича Громова было поистине убийственное выражение на суровом лице, пока он напряжённо наблюдал за нашим дружеским общением. Его замёрзшие тёмно-голубые глаза, казалось, были переполнены раздражением и чем-то ещё. В их глубине также отчётливо читался намёк на что-то первобытно-собственническое и территориальное.

Этот эгоцентричный нарцисс искренне считал, что абсолютно всё в этом мире принадлежит исключительно ему.

Бедный Денис совершенно случайно оказался прямо на линии огня этого грозного, испепеляющего взгляда.

– Спасибо вам большое, – тихо произнесла я, скромно опустив голову вниз, чтобы скрыть предательский румянец на щеках.

Толстая папка с бумагами с грохотом упала на дорогой пол, когда бело-чёрный мраморный стол внезапно задрожал под сжатыми в кулаки руками, с силой лежащими на холодной столешнице.

Денис робко начал говорить:

– У вас очень милая…

Голубые глаза Михаила Сергеевича мгновенно приобрели откровенно психопатическое выражение, а его широкая мускулистая грудь издала низкий, раскатистый, угрожающий рык.

Я совершенно точно знала, что именно собирался сказать Денис. Он совсем не собирался делать мне личный комплимент. Не собирался говорить, что у меня милое лицо, милая фигура или милый, приятный характер.

Он собирался сказать, что у меня милая дочь. Это была самая обычная и распространённая реакция на мой блог, так как я очень часто выкладывала фотографии и видео, где Машенька с удовольствием помогает мне украшать торты кремом и фигурками.

Михаил Сергеевич медленно наклонился вперёд через массивный стол. Вся его тёмная, мрачная аура, казалось, заполнила собой весь просторный кабинет. А может быть, его неестественно крупное, мускулистое тело действительно заняло собой всё доступное пространство.

– Убирайтесь из моего кабинета, – сквозь стиснутые зубы холодно произнёс спровоцированный и крайне раздражённый гендиректор. – Немедленно.

Денис буквально вжался в мягкое кожаное кресло, старательно не встречая глаз крупного, опасного мужчины, который явно был готов вышвырнуть его прямо в окно с тридцать третьего этажа.

– Я сказал – немедленно, – уже откровенно рявкнул Михаил Сергеевич.

Я послала бедному Денису максимально извиняющийся взгляд, прежде чем он буквально рванул к выходу. Вряд ли он мог бы выбраться из кабинета быстрее, даже если бы очень сильно постарался и бежал изо всех сил.

Только настоящий храбрец или полный дурак мог спокойно встретиться взглядом с самим дьяволом и не мучиться потом страшными кошмарами по ночам.

Я своими глазами видела, как взрослые, успешные мужчины буквально падали к его ногам и рыдали навзрыд. Видела, как владельцы солидного бизнеса падали в обморок от одного его ледяного взгляда и тона голоса.

Даже если бы мне пришлось спускаться по наружным стенам здания, чтобы успешно сбежать от него с тридцать третьего этажа, я бы обязательно это сделала.

Решительно отодвинув стул и встав на ноги, я стиснула зубы от злости и холодно процедила:

– Я пошла на перерыв, Михаил Сергеевич.

Я сделала всего два быстрых шага по направлению к двери, прежде чем он остановил меня своим командным, не терпящим возражений тоном настоящего диктатора.

– Вернитесь сюда, Екатерина Петровна, – низко и опасно произнёс он, и в его голосе звучала угроза. – Немедленно.

«Не показывай ему средний палец, – твердила я про себя, сжимая кулаки. – Не показывай ему фигу. Держи себя в руках».

Я демонстративно не обернулась. Я упрямо продолжала идти и идти к спасительной двери. К долгожданному выходу из этого личного ада.

Холодная ручка была ледяной в моей руке, когда я замерла на пороге и сухо спросила:

– Вам что-то нужно, Михаил Сергеевич?

В просторной комнате воцарилась напряжённая, звенящая тишина. Мурашки предательски побежали по всей моей спине, настойчиво сигнализируя о том, что он пристально за мной наблюдает и не спускает с меня глаз.

– Стикеры, – хрипло и коротко ответил он после паузы.

Каждый божий день он просил у меня стикеры. Ему обязательно нужны были большие, потому что в конце каждого рабочего дня он что-то быстро и совершенно неразборчиво на них строчил. А затем убирал в самый нижний ящик стола, яростно излив свои тайные мысли на яркую бумагу.

Я нажала кнопку вызова лифта, серьёзно размышляя о том, что же такое Михаил Сергеевич Громов мог ежедневно писать на этих многочисленных стикерах.

Его патологическая ненависть к яркому цвету вдохновила не только мой вызывающий гардероб. Она вдохновила меня специально приносить ему самые яркие, ослепительно неоновые стикеры из офисной кладовой. Пусть пишет свои гневные послания на ослепительно яркой, кислотной бумаге.

Я решительно зашла в дамскую уборную. Затем провела свой законный перерыв весьма продуктивно: кричала в кабинке, делала глубокие успокаивающие вдохи и шлёпала ладонями по белой керамической раковине, в воображении представляя, что синяя кафельная плитка фартука – это чьи-то конкретные холодные глаза.

В кармане платья внезапно противно загудел мобильный телефон.

Номер высветился незнакомый, но я всё равно решила ответить. В трубке прозвучал слегка знакомый, вежливый женский голос.

Я внимательно слушала, что говорила женщина из благотворительной ассоциации «Пантера» – моего потенциального будущего работодателя. Тон моей потенциальной будущей коллеги звучал искренне сожалеющим и сочувствующим, когда она аккуратно сообщала мне неприятные новости.

– Он сделал что?! – громко ахнула я в трубку, глядя на своё разгневанное, покрасневшее отражение в зеркале.

Жар прокатился мощной волной от кончиков пальцев ног до моего пылающего лица. Ярость и праведный гнев бежали по моим венам, как новогодний фейерверк, готовый взорваться прямо в лицо главному врагу.

Я никогда в своей жизни не хотела убить Михаила Сергеевича Громова сильнее, чем в этот момент, и это действительно о многом говорит.

Обратный путь к лифту и подъём на самый верхний этаж огромного небоскрёба прошёл в каком-то полубессознательном, туманном состоянии. Я была настолько вне себя от ярости, что всё, что я видела перед собой, – это яркий образ того, как я с наслаждением вонзаю острый каблук-стилет прямо в его мускулистую, широкую грудь.

Громкий стук моих каблуков по дорогому полу звучал в злобном, агрессивном темпе, пока я буквально штурмовала его роскошный кабинет. Это было похоже на тяжёлый хэви-метал по частоте и интенсивности звука.

Я с силой распахнула ногой тяжёлую дверь в просторный чёрно-белый офис и истошно закричала:

– Вы – законченный кретин, Михаил Сергеевич!

Михаил Сергеевич даже не взглянул в мою сторону. Он невозмутимо продолжал читать какие-то важные бумаги на своём огромном столе.

– Мне совершенно плевать, сколько у вас денег и какой вы большой и влиятельный, – с силой и яростью выдохнула я, решительно направляясь к нему с настоящей жаждой мести в каждом шаге. – Вы не имеете абсолютно никакого права так нагло вмешиваться в мою личную жизнь.

Он упрямо продолжал смотреть на стол, но предательский уголок его рта слегка дрогнул в подобии самодовольной усмешки.

Мои ладони с громким звуком шлепнулись о холодную поверхность его стола. Мне совершенно не нужно было наклоняться, чтобы максимально приблизиться к нему, потому что сидя он был почти одного со мной роста.

– Я честно дала вам целых две недели на поиск замены, хотя могла просто взять и уйти без предупреждения. Могла уйти, даже не ища вам замены, но я по-человечески пыталась провести нормальные собеседования, – гневно выпалила я, сверля его жёстким взглядом. – Я посвятила вам и вашей компании семь лет своей жизни, а вы вот так мне отплачиваете. Вот так!

Очень медленно Михаил Сергеевич наконец-то поднял свои холодные глаза от документов на столе. Его пронзительный взгляд буквально пронзил меня насквозь, и я на секунду застыла на месте, как вкопанная.

– Это вы лично связались с ассоциацией «Пантера» и потребовали, чтобы меня ни в коем случае не брали на работу? – спросила я риторически, уже прекрасно зная наверняка, что именно сделал этот жестокий, бессердечный человек.

Его глаза потемнели с такой интенсивностью, которую я просто не могла понять и объяснить. Это было что-то невероятно собственническое и дикое, животное.

– Нет, – просто и хрипло буркнул он, не отводя взгляда. – Не я это сделал.

Холодный мрамор был ледяным под моей ладонью, когда я перегнулась через широкий стол и максимально приблизилась к нему. Его суровое лицо оказалось в каких-то сантиметрах от моего, когда я бросила ему самый презрительный взгляд.

– Вы нагло лжёте мне в лицо, – яростно прошептала я.

Отблеск явного удовлетворения промелькнул на его красивом лице, когда он спокойно ответил:

– Вы не сказали мне точное название компании, Екатерина Петровна, поэтому я пригрозил каждой крупной организации в городе, чтобы вас нигде не брали.

Я просто не могла в это поверить. Это было слишком.

– Пригрозили чем именно? – тихо выдохнула я, чувствуя, как внутри всё кипит.

Он темно и самодовольно усмехнулся:

– Я контролирую семьдесят процентов бизнеса в этом городе. Никто не ступит туда, куда я не хочу. Запомните это.

– Все вас боятся, – подумала я вслух, но в итоге произнесла это прямо.

Михаил Сергеевич резко сократил дистанцию между нами. Он практически уничтожил оставшееся пространство, оставив нас совсем рядом друг с другом.

Я была так близко к нему, что заметила, как его длинные чёрные ресницы светлеют к самым кончикам. Я была так близко, что разглядела маленький, едва заметный шрам у правого уголка его губ. Я была так близко, что физически чувствовала, как напрягаются стальные мышцы под его дорогой рубашкой.

– Я не боюсь вас, – дерзко заявила я, глядя ему прямо в глаза. – Я всё равно уйду из этой компании и уйду от вас навсегда.

Он мгновенно замер. Превратился в настоящую каменную статую. Только эта статуя была смертельно опасной и откровенно угрожающей.

Низкое рычание вырвалось из его груди, когда он резко встал. От резкого движения его дорогое кресло с грохотом отлетело в другой конец просторной комнаты.

Большие, с проступающими венами руки накрыли мои, лежащие на столе. Его кожа была тёплой и твёрдой. Пальцы сомкнулись вокруг моих запястий – хватка сковывающая, властная, не оставляющая шанса вырваться.

Выражение его лица было нечитаемым. На нём застыла идеальная маска ледяного безразличия, словно вырезанная из мрамора. Однако глаза выдавали правду – он был вне себя. Теряет рассудок. В этих тёмных глазах плескалась буря, которую он изо всех сил пытался сдержать.

– Почему вы хотите уйти, Екатерина Петровна? – с силой выдавил он слова, будто они были тяжелы на языке и причиняли физическую боль.

Я хотела уйти, потому что он был слишком требовательным и собственническим. Потому что относился ко мне как к вещи, которую можно держать взаперти. Я хотела уйти, потому что он был злым и бесчувственным. Потому что за семь лет работы рядом с ним я ни разу не увидела в его глазах тепла. Я хотела уйти, потому что он меня не любил. А я устала разбивать сердце о его каменную стену.

– Потому что я очень сильно ненавижу вас, Михаил Сергеевич! – выкрикнула я так громко, что голос задрожал и отразился от стен кабинета, вернувшись эхом.

Он отшатнулся, будто кто-то вколол ему осиновый кол в грудь. Будто мои слова оказались острее любого ножа.

Его сильное, всегда невозмутимое лицо дрогнуло. Плечи напряглись под идеально сшитым пиджаком. Его хриплый выдох прозвучал животно, грудь вздыбилась, а рельеф пресса проступил сквозь белую рубашку. Я никогда не видела его таким – растерянным, почти уязвимым.

Обычно низкий и громкий голос, привыкший отдавать приказы, превратился в тихий, резкий шёпот:

– Я не могу вас отпустить.

Я задыхалась. Моя грудь ходила ходуном, а губы были приоткрыты, чтобы поймать воздух. В горле стоял ком, а перед глазами плыли круги.

– Слушайте меня, вы, пещерный человек, – отчитала я его, тыча обвиняющим пальцем в его привлекательное лицо. – Я сбегу отсюда, даже если это будет последним, что я сделаю в жизни.

– Нет. Не сбежите, – пообещал он, и его голос потемнел от намерения, стал опасным. – И знаете почему?

В ответ я не произнесла ни слова. Только смотрела на него с вызовом, стиснув зубы.

– Потому что я с вами ещё не закончил. И никогда не закончу. Потому что если вы уйдёте, я найду способ вернуть вас обратно. Любой способ, – он наклонился ближе, нависая надо мной. – Потому что вы нужны мне здесь, рядом. Только здесь и только рядом со мной.

Его голос звучал зловеще и по-дьявольски. От этого тона по спине побежали мурашки.

Тишина гулко отозвалась в огромном кабинете. Единственным звуком было бешено колотящееся сердце – моё или его, я уже не понимала.

Я была уверена, что моё лицо было красным. Щёки горели огнём.

– Я вам нравлюсь? – съязвила я, пытаясь сохранить остатки самообладания. – Вот новость так новость!

Его взгляд обжёг меня с ног до головы. Он не спеша изучил всё моё тело, задерживаясь на каждой детали. Его глаза остановились на моих сжатых губах на несколько секунд дольше, чем на всём остальном. В этом взгляде было столько жара, что я едва не расплавилась на месте.

– Я ухожу, – выдохнула я, пытаясь встать.

– Вас больше никто не возьмёт на работу, – констатировал он просто, как очевидный факт. – Никто в этом городе не пойдёт против моего слова.

Потому что никто не хотел смерти. В деловом смысле, конечно же.

Михаил Сергеевич был легендой бизнеса. Человеком, который построил империю на пустом месте. И человеком, которого боялись все. Он мог уничтожить карьеру одним телефонным звонком.

– Тогда я превращу вашу жизнь в настоящий ад, пока вы меня не уволите, – холодно пообещала я. – Я буду опаздывать на встречи. Путать документы. Портить ваш кофе. Пока вы не станете умолять какую-нибудь другую компанию забрать меня от вас подальше. Вашей самой заветной мыслью станет дата моего увольнения.

Уголок его губ дрогнул. Почти незаметно. Это была не улыбка – скорее, признание брошенного вызова.

Дьявол делового мира встретил своего соперника.

Я оказалась на линии огня. И мне оставалось только дразнить его, пока он не нажмёт на спусковой крючок.