Читать книгу Сборник редакторских анонсов литературного портала Изба-читальня. Том второй. Проза - - Страница 5

Валерий Белов
Память наша… (Серёга Наумов) – Очерк. 18.05.2015

Оглавление

Выставка картин студии военных художников имени М. Б. Грекова


Моему дяде, Анатолию Тихоновичу Кривову, брату мамы, через несколько дней – ДЕВЯНОСТО…


Память моя о войне началась в пять лет, в июне 61-го года, когда мы с мамой ездили на поезде в Киев, к их, с дядей Толей тётке, Серафиме. Мирная жизнь и мирная поездка запомнились мне несколькими искорёженными и не восстановленными до той поры мостами… Но этот видеоряд я привязал к войне потом, уже в сознательном возрасте.

А вот в мае 65-го картинка была сразу о войне. В нашем поселковом шахтёрском клубе награждали первой юбилейной медалью к 20-летию ПОБЕДЫ. Награждаемых было едва ли не больше чем тех, кто пришёл посмотреть на действо и обещанный после концерт самодеятельности. В зале не хватало места, мужики толпились у входа, курили и даже выпивали потихоньку. Когда в зале называлась фамилия награждаемого, её повторяли несколько раз, как в переполненном автобусе. Через небольшую паузу раздавались возгласы: «Тут, тут он! Идёт!» Люди отодвигались, освобождая путь к сцене…. Среди тех, кто тогда этот путь от входа до сцены проделал, был и дядя Толя. Он прошёл его сам, на своих ногах, и было ему тогда сорок… Но два… или три человека просто пройти не могли – не на чем было. Их занесли в зал такие же бывшие солдаты, только более удачливые… Вид этих инвалидов и их колясок…нет, не колясок, а деревянных платформочек на обыкновенных подшипниках – это первый, впечатанный в мою память, образ войны… Их, этих инвалидов и тогда не часто можно было увидеть в посёлке, а потом и вовсе пропали они…

Два года назад довелось побывать на праздновании Дня Победы в одном городке с населением в 140 000 человек. На всех жителей было ТРИ(!) ветерана…

Всё это припомнилось мне достаточно отчётливо на выставке картин студии военных художников имени Грекова, что идёт и сейчас ещё в Манеже.

Не рецензию пишу, записываю свои же воспоминания, и то, что всплыло из слышанного от родных, войну переживших.

Первая моя большая остановка – у картины Самсонова «Подвиг Саши Чекалина»…

Это всё рядом, 40 километров от родной моей деревни. Кинул парень в немцев гранату, да не взорвалась она. Поймали…. Не выдал расположения партизанского отряда и был повешен на главной площади города Лихвина при большом стечении согнанного народа… Начало 42 года.

Бабушка Клава и два её сына – отец мой и его младший брат в это время зимуют в занятой немцами (а точнее – словаками из какого-то батальона связи) деревне.

Бабушку (ей тогда чуть за 35) два солдата ведут на расстрел. Солдаты – пьяные, гуляли с местными девицами, спросили у них: А кто, мол, тут из советских деятелей остался? Девицы – пьяные, без колебаний на Клавдюху Наумову указали. Она, дескать, и до войны была в звеньевых в колхозе, а как мужиков на фронт позабирали, так её и в председатели сельсовета выбрали…

По каким судьбы поворотам всё случается так, а не иначе – не предугадать, да встретился им офицер, опять же словак, увидев солдат и плачущих возле женщины пацанов, велел солдатам проспаться, а женщину отпустить…

Как наши пришли, девицы эти у Клавдюхи в ногах валялись, просили не выдавать.

А когда после войны можно стало ездить по стране безпрепятственно, растворились на её просторах…

Правда, в 44-м году вызвали бабушку в район и показали бумагу – список для немецкой зондеркоманды, которая до деревни не дошла 9 километров, а в бумаге (на немецком и русском) – фамилии подлежащих безусловному уничтожению как советских и коммунистических активистов. И бабушкина фамилия там была. Да просто так не отпустили. А спросили, почему немцы её на расстрел водили, да не расстреляли. И сказала бабушка: «А не знаю я…»

И до конца войны ходила в председательшах сельсовета…

А вот картина Интезарова

ОСВОБОЖДЕНИЕ ЗЛАТОЙ ПРАГИ В 1945 ГОДУ…

…Опять помню себя совсем маленьким, лет семи. У меня в руках тогдашние игрушки многих – боевые награды брата моего деда. Правда, к тому времени ни деда – Александра Прохоровича, ни его брата – Николая Прохоровича в живых нет уже. А медали помню, их три: «За оборону Сталинграда», «За освобождение Праги» и «За Победу над Германией». Из рассказов отца и бабушки знаю, что Николай Прохорович войну встретил на западной границе недалеко от Бреста, будучи зам. командира автороты. Отступал с фронтом до Сталинграда и потом наступал до Праги…

Эпопея! И были в этой эпопее три знаковых встречи…

Первая – при отступлении в сорок первом. В станице Мешковской, что на Дону, повстречалась Николаю (26 ему тогда было) казачка молодая, Наденька Удовкина… Понравилась, очень!

Вторая – в наступлении сорок третьего года снова дорожка привела в Мешковскую и снова встретились они! До конца войны переписывались…

И третья! В первый послевоенный отпуск Николай Прохорович не поехал на родину в Тульскую область, а поехал в Мешковскую, да и женился на Надежде своей и увёз в Румынию, там тогда службу нёс…

Был ещё у него орден, КРАСНОЙ ЗВЕЗДЫ. Видимо, ранен был серьёзно Николай Прохорович, такие ордена часто за тяжёлые ранения давали. Умер он в год моего рождения, и юбилейных медалей не получал… Был ему сорок один год.

Лежат они в одной оградке – Николай Прохорович, отец и бабушка…Наумовы.

Навещаю их, как могу…. Наверное, надо бы чаще…

ВСТРЕЧА НА ЭЛЬБЕ

Картина А. К. Сытова…

Наши, американцы и англичане – как все веселы и дружелюбны…

Было мне лет 12–13… У нас гостил мамин дядя, Николай Николаевич Титов из Магадана.

Он вёл себя спокойно, выпивал с отцом и соседями, но был нешумным выпивохой… Что его приводило в возбуждение – вечерние новости по телеку. Тогда американцы вовсю воевали во Вьетнаме и каждый вечер в новостях сообщали, сколько вьетнамцы подбили их танков и броников, сколько сбили самолётов и собственно американцев, как выражался дядя Коля, «уконтропупили». Всё это он скрупулёзно заносил в общую тетрадку, которая вечером всегда должна была быть у него под рукой, пусть даже между выпивкой и закуской…

И однажды я у него спросил: а зачем он это пишет? Ответил он мне не сразу, они ещё с отцом выпили и закусили…

«Понимаешь – сказал дядя Коля – я с сорок третьего в противотанковой артиллерии, наводчик от Курска до Эльбы… и ни царапины! И май встретил с такой радостью – жив, цел! А тут американцы не выходят за линию разграничения! Мы свои части отвели, а они – нет! Уж не знаю, кто приказал, да велено их было поторопить… А может и прощупать… Вывели нас на прямую наводку, ну мы и жахнули! Отошли они, да только сперва огрызнулись. Моё орудие вдрызг, очнулся я в госпитале и без глаза. Если б они договорённости соблюдали – ведь не было б ничего, ни с ними, ни с нами…

А так я их, американцев, до трясучки ненавижу, и новости эти от вьетнамцев мне как бальзам…Хоть глаза не вернуть…»

И тут только заметил я, что глаз правый у него не настоящий…

За что и как он попал в Магадан – сие мне неведомо, а спросить тогда не удосужился… Вот разве дядю Толю? А что, вот на юбилее и спрошу.

А пока написал, что знаю.

Думается мне, что и сейчас у каждого в семье найдётся что вспомнить, да при случае спросить, коли спросить есть у кого…

А то сходите на выставку картин художников студии имени Грекова, и, может, вспомнится вам, как и мне, то чистое и светлое, что держит нас на этой земле людьми, несмотря на боль и кровь предков наших…

Пусть СВЕТ ПОБЕДЫ ВСЕГДА ПРЕБУДЕТ С ВАМИ!

Сборник редакторских анонсов литературного портала Изба-читальня. Том второй. Проза

Подняться наверх