Читать книгу Заговор жрецов - Константин Петришин - Страница 30

Встреча Плеве с Ламсдорфом и их разговор убедили Плеве в том, что появилась еще одна возможность повлиять на Николая II, чтобы изменить отношение к Франции в пользу Германии.

Последнее срочное совещание, которое провел император, еще более укрепило уверенность Плеве в том, что его час пробил.

Плеве был уверен: война с Японией будет проиграна, и Николаю II, чтобы сохранить монархию в неприкосновенности, придется идти на союз с Германией.

Перебрав в памяти всех, кто из окружения Николая II был ближе к нему, и с кем надо встретиться, Плеве остановился на двух фигурах: сенаторе Нейгардте, который в молодости служил вместе с Николаем II в Преображенском полку. Император имел хорошую память и не забывал друзей юности. Не без помощи Николая II Нейгардт попал на службу в министерство внутренних дел, особо опекаемым его величеством, затем был назначен градоначальником Одессы. Там уличен в казнокрадстве, но выручил друг юности. После Одессы Нейгардт получил назначение на пост губернатора сначала Нижегородской губернии, затем Екатеринославской.

Вторым был барон Будберг, помещик, прибалтийский немец. Из досье на Будберга Плеве знал, что барон окончил Петербургский пажеский корпус и служил сначала в юстиции, потом в военном ведомстве. Приблизился невесть каким образом к Александру III и постоянно сопровождал его в поездках по Австрии и Германии.

При Николае II получил назначение главного управляющего канцелярии прошений на имя царя. Был вхож к его величеству и слыл тайным советником государя.

«Немецкое ядро» внешнеполитической службы фон Ламсдорфа, как окрестил прусаков Плеве, работало неплохо, но уже и недостаточно хорошо. До последнего времени им все же удавалось не допускать серьезных разногласий во внешней политики России с Германией.

Неприятным было то, что появилась серьезная трещина в династическом союзе с прусским двором. Кузен Николая II открыто встал на сторону Японии.

Попытка Плеве повлиять на Николая II через императрицу Александру Федоровну и провести встречу монархов ничего не дала. Николай II был настолько зол на своего прусского сородича, что даже не стал говорить с императрицей.

Надо было срочно что-то предпринимать.

…«Тайная вечеря» состоялась у Плеве дома в третье воскресенье мая.

Первым приехал Будберг, минута в минуту. Нейгардт немного опоздал. Извинился, ссылаясь на то, что его задержала супруга Столыпина, родная сестра Нейгардта, пребывающая ныне в Петербурге.

После приезда Нейгардта Плеве предложил для разговора пройти к нему в кабинет

Вслед за ним в кабинет вошла супруга Плеве, принесла чай с лимоном и сразу вышла.

– Хотите новость? – спросил Будберг и хитро прищурил один глаз.

– Новость? – переспросил Плеве, усаживаясь поудобнее в кожаное кресло. – Ну расскажите.

– Императрица Александра Федоровна беременна!.. Ждет мальчика!

Барон произнес эти слова почти торжественно и взглядом победителя обвел всех присутствующих в кабинете.

Нейгардт неожиданно хмыкнул. А Плеве сразу же напряг память, стараясь вспомнить, от кого он уже это слышал. Вспомнил! Об этом как-то упоминал великий князь Николай Николаевич…

– Ну что ж… Слава богу, – отозвался Плеве. – Российскому престолу нужен наследник…

– Но не такой как его величество, – буркнул Нейгардт. – На заседаниях Сената слово из нашего величества не выдавишь…

– Ну-у-у, Дмитрий Борисович, – возразил Будберг. – Вы не правы. Русская пословица гласит: кто молчит, тот жнет, а кто говорит, тот сеет.

Нейгардт вяло отмахнулся от него.

– Мне ваши русские пословицы не нужны. Настоящей самодержавности царю, к сожалению, не хватает. Толи дело был Павел! Он прямо говорил: «В России вельможа лишь тот, с кем я говорю, и лишь до тех пор, пока я с ним говорю!»

– Друзья мои! – остановил их Плеве, опасаясь, что гости могут перессориться с самого начала. – Не будем спорить. Время – лучший судья. Оно всех поставит на свои места. Я бы хотел вот о чем с вами посоветоваться… Не знаю, что вы думаете о войне с Японией, а мне кажется – ничего хорошего из нее для нас не выйдет. Значит, уже сегодня мы должны искать себе надежного союзника. И хотя его величество по-прежнему уповает на Париж…

– Париж!.. – прервал Плеве Будберг. – Однажды Александр II, царство ему небесное, во время поездки во Францию сказал: «Не поверите, какую муку я испытываю, когда на церемониях приходится выслушивать их «Марсельезу»! Лучше бы это был «Венский вальс».

– Браво, Александр Андреевич! – усмехнулся Нейгардт. – Но давайте лучше до конца выслушаем хозяина, а потом уже будем предаваться воспоминаниям.

Будберг низко склонил голову и приложил руку к сердцу.

– Прошу прощения, – сказал он, обращаясь к Плеве. – Буду нем как рыба.

– Ну, отчего же, – улыбнулся Плеве. – Мы не в Сенате… Кстати, Александр Андреевич, вы всегда сопровождали прародителя его величества в его поездках во Францию. Скажите, как могло случиться, что Александр III, недолюбливая Францию, выбрал для наследника российского престола в невесты принцессу Орлеанскую?

Будберг удивленно вскинул брови.

– Недолюбливал Францию? – переспросил он. – Для Александра III было две Франции. Одна – республиканская с ее «Марсельезой» и другая – монархическая. Принцесса Елена Орлеанская принадлежала к той Франции, которую Александр III боготворил. Что касается Алисы Гессенской, то она попалась на глаза молодого наследника Российского престола случайно. Я это хорошо знаю. В то время он был глуп и неразборчив, а его наставники, слава богу, опытные и дальновидные.

Плеве кивнул головой.

– Да… да… да… – проговорил он. – Вы правы, Александр Андреевич, у любого монарха должны быть дальновидные наставники. Монарх – это олицетворение власти, а власть – это наставники, – заключил он и улыбнулся, довольный своим умозаключением. – К великому сожалению, у нас сегодня рядом с его величеством почти нет дальновидных наставников.

Услышав это, барон Будберг недовольно раздул вислые щеки, однако Нейгардт умоляющим жестом остановил его. А Плеве продолжил:

– …Я полагаю, настало время убедить его величество в том, что оценка ценностей императором должна сводиться к отрицанию смысла и значения всего, кроме силы. Где сегодня формируется сила? В Германии! Если мы этого не сделаем, неизбежен серьезный конфликт в Европе, который породит не одну революцию.

На этот раз не сдержался Нейгардт. Безапелляционное заключение Плеве вызвало у него легкое раздражение.

– С вами, дорогой вы наш друг, можно соглашаться и не соглашаться, – сказал он. – Советников у его величества предостаточно. Вопрос в другом – слушает ли он их. К примеру, барон Будберг Александр Андреевич, – Нейгардт артистичным широким жестом указал на мрачного соседа. – Ни один внешнеполитический вопрос его величество не решает без учета его мнения…

Будберг побагровел, почувствовав в словах Нейгардта намек на неудачные попытки внешполитического ведомства избежать конфликта с Японией.

– Дмитрий Борисович, – сказал он, – император не супруга. Это ей вы можете высказывать свое мнение, и она воспримет его как ваше желание. И еще, чтобы влиять на его величество, надо уметь держать язык за зубами. Не вы ли, милостивый сударь, вместе с фон Ламсдорфом неоднократно, не таясь, заявляли, что упрочение русской государственности, проводимое его величеством, вызывает у вас раздражение, а сооружение Петром I Петербурга – насмешку!.. Вы полагаете, такие речи не доходят до слуха его величества?

Плеве досадливо поморщился и чертыхнулся про себя. Ему очень не хотелось быть сегодня мировым судьей, и он решил с этой минуты взять в свои руки ход беседы.

– Все, все, господа! – энергично запротестовал он. – Каждый из нас не безгрешен. И живем мы и мыслим, порой, по-разному, однако это не освобождает нас от исторической ответственности и за судьбу России, которая стала нам второй Родиной, и за судьбу той родины, откуда пришли наши отцы и деды. И пока добирались сюда по разбитым российским большакам их будущие невесты, жандармские чины и сановники – в их умах уже тогда зародилась мысль о величии немецкой расы, призванной богом навести порядок на этой огромной территории, заселенной унтерменшенами. – Плеве умолк на секунду, чтобы определить сколь велико внимание Нейтардта и Будберга к ходу его мысли. И, убедившись, что они его слушают, продолжил, прибавив голосу немного вдохновения и чуть-чуть пафоса. – Друзья мои! На протяжении почти двух веков, начиная от Фридриха II и до Вильгельма II, утверждалось мнение, что на русских просторах без участия немцев ничего хорошего не получится. Разве мы с вами не знаем: вся династия Романовых это исторический плод деятельности немецкой расы! Только немцам предназначено богом управлять на земле! И мы не можем позволить себе предать забвению это предначертание.

Плеве закончил говорить и внимательным взглядом окинул гостей. Тут же для себя отметил, что Будберг воспринял его слова как призыв к действию. Нейгардт же, развалившись в кресле, задумчиво щипал себя за ус и по его виду трудно было что-либо определить.

Первым заговорил Будберг.

– Я потрясен вашими словами, – произнес он с восторгом. – Вы справедливо напомнили нам то, о чем мы действительно не имеем права забывать. Общение русского и немецкого народов было длительным и полезным. Никто иной, как немецкие ремесленники дали жизнь Московской слободе, а немецкие химики для Ломоносова оснастили первую лабораторию российской академии на Васильевском острове. А посему никого не должно удивлять то, что выходцы из Германии занимают и должны занимать в России достойные места…

– Как эпохальное немецкое достижение, – усмехнувшись, заметил Нейгардт.

– Да бросьте вы шутить, Дмитрий Борисович! – возмутился Будберг. – Все движется к тому, что скоро дело обернется не шуткой!.. Вы не видите, какие безобразия творятся вокруг? Сегодня безродный предводитель погромщиков некий Дубровин заходит к царю, как к себе домой!.. И вы, любезный сударь, жмете этому Дубровину руку! А кто за этим Дубровиным стоит? Воры и убийцы!.. И не они спасут монархию! Они породят только беспорядки, страх и ненависть, коими и воспользуются социалисты и им подобные. Попомните мои слова!

Ни Плеве, ни Нейгардт не стали возражать Будбергу.

Плеве был доволен встречей. Он еще раз убедился, что не ошибся ни в Будберге, ни в Нейгарде.

…Уже прощаясь в гостиной, Нейгардт поинтересовался у Плеве:

– А какие новости с Дальнего Востока?

Плеве в ответ слегка пожал плечами.

– Никаких особенно… Куропаткин отступает. Наместник засыпает императора телеграммами, взывая о помощи. Стессель, по-видимому, оказался трусом и сетует на неподготовленность Порт-Артура к обороне… Кто еще там? Абазов? Это пустое место. Флот после гибели адмирала Макарова практически не действует…