Читать книгу Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 1 - Константин Стерликов - Страница 12

Горизонт затянут густым дымом. И вдали, и рядом громыхают взрывы. Массированные артиллерийские обстрелы и бомбежка с воздуха накрыли Керченский полуостров. Что происходит понять трудно. Пороховой смог и черные клубы пожарищ затягивают всю местность. В просветах мелькают скопления людей, мечущихся в разных направлениях, словно ищущих спасения или хотя бы какого-то укрытия. Но в голой крымской степи никаких оборонительных сооружений нет. В воздухе стаями стальных черных стервятников кружат немецкие самолета ища новые цели. Четкого направления осознания врага нет, кажется бой идет повсюду и кружится в безумной карусели…

На позициях у поселка Аджимушкай молодой моряк напряженно вглядывается вдаль, или пытаясь понять обстановку, или фиксируя какие-то определенные цели. Неожиданно к нему в полуразвороченный окоп сваливается военный с командирскими нашивками. Форма разорванная, грязная опаленная… Закопченное лицо выражает крайнюю усталость и некоторую потерянную отрешенность, говорящую о предельном истощении всех сил. Оборванный командир пристально, с счастливой, теплой, почти детской улыбкой смотрит на юного бойца.

– Привет, морячок! Кто будешь? Куда мы попали? До куда дотопали?

– Краснофлотец Леонид Карацуба! Здравия желаю… Ого! Товарищ подполковник! Арьергардные отряды, район поселка Аджимушкай. Степные высоты. Закрываем переправу!

– Значит, все-таки армия драпает! – со злостью вздыхает командир, – Окончательно и бесповоротно. Переправа… Это все! Полное поражение. Потеря всего полуострова! Все завоевания 41-года немецкому псу под хвост… Махом, в несколько дней! Охренеть… Я еще надеялся что здесь около Керчи войска соберутся в кулак и дадут серьезный отпор, перейдут в контрнаступление. Арьергард говоришь… Даже такое сформировали… хоть что-то успели! Ладно, разберемся…

– А Вы откуда? Вы один?

– С Акмоная ползем с боями. Не один я… Со мной еще солдаты есть. И мои, кто остался, и те, кто примкнули по дороге. Да вон они как раз по вашим окопам растеклись… Сейчас будем определяться, что дальше. Слышь, морячок, а кто у вас главный? Где он?

– Старший лейтенант Михаил Григорьевич Поважный, 83-я бригада морской пехоты. Он тут недалеко, пойдемте, я провожу! Смотрие, аккуратней, после последнего налета авиации у нас тут полный шторм! Все разворочено. Много открытых участков. Фриц простреливает метко. Так что не поднимайтесь сильно и строго за мной!

– Мы по голой степи без всего, почитай в полный рост, отстреливаясь, шли, где даже ни ямки, ни кустика нет, Леня! Не переживай…

Юный краснофлотец и подполковник начинают петлять по разбитым окопам, где ныряя глубоко под защиту земляных насыпей и камней, где переползая совершенно открытые широкие участки. Где-то рядом северо-восточнее идет упорный бой. Видны разрывы и яростный гром стрельбы.

– Я спросить хотел, товарищ подполковник! Самый главный вопрос…

– Интересно, что за такой главный вопрос! У каждого он свой. Ну валяй спрашивай, Леонид!

– Где фронт сейчас? Я ничего понять не могу! Целые колонны отступают к проливу, проходят мимо нас. В небе наших самолетов нет. Артиллерия наша тоже стихла… На нас, здесь, в Аджимушкае, атаки со всех сторон. Говорят, фашисты уже к городу вышли, на подступах. А это получается кольцо замыкается! Что происходит, вы знаете?

– Нет ни хера больше никакого фронта! Леня… И руководства сверху никакого! Каждый сам за себя… Кто хочет, дерется до последнего! Кто хочет бежит к морю, как перепуганный заяц! Я вот все, по пути от Акмоная крепкий заслон организовать хочу, но негде, может у вас что-то получится. Если вы не отступили и сражаетесь! Сейчас с твоим командиром поговорим, может, что-то решим.

– Как так? Фронта нет… Что же это такое? – восклицает Карацуба, – У нас же такая мощь была! Куда все делось? Просто околесица какая-то мистическая!

– Была… Силушка! Только из не вылепили не пойми что! – мрачно усмехается командир, – Монстр на глиняных ногах! Все сверх наголову… Командующий наш дорогой… Доверь козлу капусту! Он тебе устроит, что потом долго оправляться будешь. Одно построение армий чего стоит. И все на виду! Никакой маскировки! Я у себя хоть что-то сделал, и то не помогло на общем фоне, когда фланги прорвали… Немцы как по мишеням стреляли. Вся артиллерия стояла как на параде, за километры видно. Вот и результат.

– Почему так случилось? – с наивно-детским выражением поднимает глаза Карацуба.

– Потому что все рвались в наступление! Об обороне никто не думал… Вот и получили ответный, тщательно подготовленный удар. Незаметный и сильнейший. Все в прах!

– Печально. Хотели бравым маршем, по степи со знаменами до Севастополя! А теперь сами к Тамани катимся. Вот ведь как!

– Это война, Леня! Тут гладко не бывает… Но в наш случай особенный, я бы сказал катастрофический. Народу полегло – тьма! Представить страшно… Все армии перемололо. Так, а что у вас тут за линия обороны? – осматривается подполковник, – Как вы врага сдерживаете? Удивительно. Степь как и везде… Сеть окопов символическая, скалы только выступают кое-где…

– У нас не все так просто! – с гордостью произносит Карацуба, – Основная масса наших сил в Подземелье скрыта, а на поверхности только малая часть всего, необходимая для отражения атак противника! Штаб, госпиталь, казармы, прочие службы под землей сидят, надежно укрытые от обстрела и бомбардировок!

– Подземелье…. Вот те на! Чего только не бывает… И как глубоко?

– Достаточно. И протяженность большая. Система огромная и запутанная. Без проводника потеряешься. А места – целый город спрятать можно, да пожалуй и не один. Тут все в каменоломнях. Очень удобно… Иначе бы нас всех смели уже давно! А так у нас надежная подземная база, скрытая от глаз противника!

– Ну я что-то слышал об этих катакомбах, но не представлял что они такие большие и сложные. Интересно. Даже кое-какие мысли появляются… Занятные. Как все в нашей жизни неоднозначно устроено. С виду степь голая, а шагни вниз – там мир другой!

– Все как-то странно у нас складывается, запутанно. Только шли в наступление, были уверены в победе и тут же все опрокинулось… Что теперь? Все по новой… И как оно сложится? Никаких ответов. Ну вот и пришли, товарищ подполковник, милости просим в наш кубрик!

Откинув брезентовый навес, они оказываются в маленьком покосившимся от разрывов блиндаже, где их встречает коренастый, небольшого роста командир в зеленой пехотной форме, под которой из-под растегнутого воротника на груди пробивается тельняшка… Типичная на фронте, форма подразделений морской пехоты, переодетой для полевых условий.

– Дядь Мишь, здорово! – по свойски обращается Карацуба, – Я вот гляди кого к тебе привел. У нас таких еще не было. Все лейтенанты и капитаны, а тут чуть ли не генерал…

– Вижу! Дуй на левый фланг, Леня, к комиссару Карпекину, разведка засекла движение танков в его сторону, захвати подразделение Клабукова с собой, очевидно удар будет сильный, давай живенько, время не теряй… а мы с гостем побеседуем. Товарищ не просто так пришел… По всему видно! И разговор, я полагаю у нас очень даже любопытный получится.

– Есть! Уже лечу… – краснофлотец исчезает за порогом, словно его и не было.

– Итак, присаживайтесь дорогой товарищ, вид у Вас просто шикарный, как будто только что из ада… Вот хлебните из фляжки! Поможет. Вся тяжесть уйдет.

– Ну у Вы тоже не с придворного бала явились, потрепаны видно изрядно. Друг друга стоим. Всем нам досталось. Благодарю… Что это?

– Водка! Придите в себя… Забудьте на время о том, что довелось пережить. С кем имею честь?

– Подполковник Ермаков, 63 горнострелковая дивизия, 291 полк. Командир полка. Стояли на передовой линии на Акмонае. На южном фланге. Прикрывали дорогу Феодосия —Керчь. А оно вон как все вышло.

– Ого! Аж оттуда… Да, путь не близкий и весь в огне!

– Да, поджарил нас фриц знатно, но на обеденный стол мы все-таки ему не угодили! А Вы кто будете, «морская душа», как я погляжу…

– Все верно. Старший лейтенант Михаил Поважный, принял командование обороной этого участка по приказу майора Голядкина. Уже какие сутки на рубеже стоим.

– А где сам майор?

– Сильный минометный обстрел был. Ранили. Эвакуирован на тот берег… Я остался вместо него.

– Старший лейтенант командует всем? Целым направлением? Как все у нас перевернулось…

– Кто есть, тот и командует. У нас тут кадров особо не разбежишься. Чины повыше в основном за пролив давно слиняли. Мы тут и остались лейтенанты да капитаны. Вот и удивились, что к нам подполковник чуть ли не с небес свалился…

– Скорее из преисподней! До неба нам всем сейчас очень далеко…

– Это точно. Сейчас мы все в пекле… Фашист баньку адскую топит, будь здоров! Все горит, камни плавятся… Так что там у вас там, на Акмонае случилось? Никто толком ничего сказать не может. Говорят прорыв фронта и все! Почему не сумели остановить гадов, дыру не залатали?

– Больно большая оказалась, товарищ старший лейтенант! И пошла по швам… С сумасшедшей центробежной силой! Понадеялись на количество и наступательный пыл. Возвели Вавилонскую башню… Все рухнуло! Вот что значит грамотно все продумать и нанести точный удар!

– Да как же так смогло произойти? Ведь такая масса людей, три армии! Это не шутка…

– А вот с нас, с 63 горнострелковой все и началось. Само наступление наши войска по всему фронту начали темной ночью 7 мая, с артиллерийского обстрела позиций противника. Но удар был вялым и непродолжительным. И утром 8 мая, немцы, после усиленной артподготовки обрушились на наши окопы. Мы этого не ожидали! Тут и психологический фактор сыграл. Атака была мощнейшей, просто поток солдат и железа хлынул… Мы приняли первый удар на себя. Прорыв был именно на нашем направлении. Около 5.00 утра, немецкая пехота и около сотни танков пошли в атаку на позиции нашей 63-й горно-стрелковой дивизии. Первые цепи наступавших были полностью уничтожены огнем наших пушек и пулеметов. Но массированный огонь артиллерии и действия немецкой авиации скоро подавили наши огневые средства и пехоту на первой позиции. Мои солдаты упорно оборонялись, но не смогли справиться со значительно превосходящими силами врага. Наша артиллерия, располагавшаяся близко к переднему краю и хорошо видимая фашистам, практически была уничтожена. Связь с другими подразделениями была нарушена. Мы понесли большие потери в личном составе. И это не все. Немец действовал как опытный заправский охотник.

Одновременно с этой атакой в тылу нашей уже потрепанной дивизии, у горы Ас-Чалуле фашисты высадили морской десант на 30-и шлюпках, около 500 автоматчиков. На подходе к берегу вражеский десант был встречен огнем пулеметов, артиллерийских орудий, а на берегу даже и огнеметами. Однако, несмотря на потери, немцам удалось не только высадиться, но и прочно закрепиться на нем.

Получилось, что наступающие фашистские части с фронта и шлюпочный десант взяли в клещи мой 291-й полк! Мне, командиру полка, с уцелевшими удалось вырваться из рокового окружения. Вот я, и командир роты старший лейтенант Александров, объединили остатки нашего полка и провели его с тяжелыми боями до самой Керчи, и теперь предстали, как говорится под ваши очи, Михаил! Будем решать что дальше…

– Сколько же вас осталось?

– Ты только с табуретки не упади, дорогой мой морпех!

– Постараюсь…

– 6 человек от дивизии! А всего со мной дошло 34 человека, те, кто примкнул к нам по дороге из разных разбитых частей… Такая сейчас математика! Из крови и огня. Основную часть наших людей в первых боях смели тяжелой артиллерией и авиацией. Перепахали, зарыли всех в землю! Весь мой полк… До сих пор не могу поверить, что все это на самом деле, а не страшный сон! Все это как-то за гранью возможного! В дни, часы все выжгло… Кровавый шлейф за нами тянется. Тучи черные ползут!

– Да невеселая у тебя история, подполковник! Можно только посочувствовать… Такие невосполнимые утраты. Трудно даже вообразить!

– А как на других участках фронта все было?

– Да почти также… Самое главное, сыгравшее фатальную роль, то, что немцы захватили господство в воздухе. И усиленные бомбардировки шли в первую очередь по штабам и коммуникациям.

В результате многие командные, наблюдательные пункты, узлы связи, огневые позиции оказались разбиты. Телефонная связь из-за огромного количества порывов перестала существовать, вышли из строя многие радиостанции. Связь со штабами была потеряна. Фронт оказался парализован. Никто не знал что делать. Каждый действовал по ситуации! Кто отпор давал на каком-нибудь случайном кургане, кто быстрей к морю мчался…

– А нельзя было закрепиться на каком-то рубеже? Организовать оборону? Контратаковать?

– Да какой там… – отмахивается захмелевший Ермаков, – Сплошная неразбериха, каждый бежит сам по себе… Да и где? Голая степь… Немецкие самолеты на бреющем полете расстреливали наши отходящие части. Люди гибли тысячами! И все у нас на глазах… Если есть преисподняя, то она и разверзлась здесь! Я такого не видел нигде. А побывать много где пришлось! Вот помню операцию в Иране, так там же все как по маслу прошло, за считанные дни, и практически без потерь! Когда с умом и профессионализмом к делу подходишь.

– Ну а само отступление как было? Ведь к нам целыми большими колонами на переправу выходят…

– Все отступление, то, что я видел, шло абсолютно не организовано! Кто как смог… и куда! Ух, ядреная у тебя водка, Миша! Хорошо… Так, о чем я? Отступали значит как. Тут еще движение колонн совпало с проливным дождем, который начался еще по-моему, 9 мая. Загруженность дороги и размягчение грунта вследствие ливня резко замедлили продвижение нашей армии. Боевая техника выходила из строя, ее просто бросали. Да и управление штабами скоро из-за сильной грязи машины не смогли двигаться. Многие работники штаба вынуждены были бросить машины и идти пешком. 11 мая во второй половине дня погода немного улучшилась. Этим сразу воспользовалась фашистская авиация, которая начала бомбить и обстреливать из пулеметов отходящие шеренги солдат. Из-за бездорожья и бомбежек части двигались уже вне дорог и рассредоточивались повсюду. Все это приводило к нарушению установленного порядка движения, к подлинному распылению не только частей, но и мелких подразделений. В итоге, это привело к тягчайшим последствиям – движущая масса войск окончательно потеряла управление, начался хаос. Как в кошмаре наяву! Будто какой-то массовый обряд уничтожения, тотальное заклание! Реки крови…

От Акмоная до Керчи все трупами обгоревшими завалено! Кому повезло сюда дойти – чудо! Уж не знаю какое, божественное или человеческое. Или еще какое. Ничего у нас больше не поймешь…

– Ну и что думаешь, товарищ Ермаков? Как тебя по батюшке? Ведь не зря же я думаю, ко мне пришел. А не в порт, на переправу!

– Сергей Арсеньевич я… устал бегать по степи, как сумасшедшая куропатка! Я сам, по сути охотник… Я воевать хочу! И за полк свой отомстить… Мы столько славных боевых дорого прошли, еще в 41-м… И теперь полегли все за несколько дней. Немыслимо!

– Вот и отлично! Настрой хороший, нужный. И нам люди позарез нужны, даже если их три десятка. Зато опытные и знающие что почем. Так что пожалуйте к нам в аджимушкайские каменоломни! В подземный гарнизон…

– Даже так? В отдельный нормально функционирующий гарнизон? Неужели такое еще осталось в этом безумном чаду?

– А как иначе? Все осталось, дорогой Сергей Арсеньевич! Силы немеренные концентрируются. Мы еще фрицам покажем. Из-под земли встанем, буквально! И погоним назад проклятого ганса!

– Заманчиво. И из кого состоит твой гарнизон, Михаил? Это отдельное соединение? Моряки?

– Нет. По мере боев состав становится все более разнообразным. У меня 1 запасной полк, моряки и вот примкнули еще кавалеристы, 72 кубанская дивизия, остатки ее…

– Я слыхал о них. Они вместе с нами рядом где-то шли с боями, параллельно. Храбрые ребята, казачки! Ну что споемся, морфлот? Докажем поганой нацистской нечисти, что такое содружество Красной Армии? Развеем их как черный прах по степи?

– А то как же! – подмигивает Поважный, – Сомкнем ряды всех советских людей! Сольемся вместе в ярости праведной, как языки пламени и устроим здесь, в подземелье, фашистам огромную могилу!