Читать книгу Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 1 - Константин Стерликов - Страница 13

13 мая 1942 г.. Аджимушкайские каменоломни. По спутанному лабиринту катакомб, освещаемому тусклым, размазанным желтоватым светом электрических лампочек, порывистым шагом идет командир в распахнутой шинели. Его сопровождают два представителя особого отдела с автоматами ППШ-а наизготовку.

Лицо главного резкое, вытянутое, серо-угрюмое, под стать мрачному камню подземных коридоров, и вместе с тем полыхающее внутренним неистовым огнем… Иногда кажется, что он рожден этим страшным непредсказуемым подземельем. Настолько в нем мало видится привычного человеческого.

Два-три раза маленькую, но важную процессию останавливают посты, но больше для того, чтобы показать, что порядок соблюдается даже под землей, дисциплина на должном уровне… Узнавая впереди идущего в лицо, постовые довольно вытягивались в «струнку», улыбаясь и шепчась за спиной. Солдаты и младшие командиры его знали, уважали и даже любили. Он был фигурой культовой, высокой, можно сказать кумиром простых армейских масс.

Трое суровых командиров, еще попетляв по хитросплетениям штолен, наконец доходят до своей цели.

Это штаб Крымского фронта, надежно укрытый от бомбежек и обстрелов в недрах Аджимушкайских каменоломен.

Откинув брезентовый полог, командир в шинели попадает в небольшое помещение, зыбко освещенное несколькими электрическими лампами, подвешенными у потолка, отчего силуэты находящихся здесь людей кажутся шевелящимся подземными чудищами, как на картинах испанских художников мастеров живописи темных кошмаров. Собравшиеся, заметив, кто пришел, резко встают, почти вскакивают, приветствуя…

– Садитесь! – небрежно бросает вошедший.

Среди собравшихся высоких чинов в глухом утлом полутемном отсеке катакомб, можно разглядеть прибывшего недавно с Тамани Семена Михайловича Буденного и командующего Крымским фронтом генерал-лейтенанта Дмитрия Тимофеевича Козлова. После появления внезапного гостя, все напряженно молчат. Лишь с поверхности доносится тяжелое уханье взрывов, визг самолетов и стрекочущая оружейная стрельба….

Вошедший никто иной, как Лев Захарович Мехлис, армейский комиссар 1 ранга, любимец товарища Сталина и фигура очень грозная, внушительная и значимая на Крымском фронте. Уже несколько месяцев, фронтом управляет фактически он…

Мехлис обводит всех цепким, пронзительным стальным взглядом, сутулясь и задумчиво потирая пальцы от подземного холода. Кажется, что его взгляд ощупывает и касается физически, заставляя некоторых вздрагивать… Комиссар похож на беспощадную мифическую хищную птицу, готовую или лукаво отступить или наброситься на жертву… Он будто ожившая подземная химера, долго ждавшая своего появления. И теперь раскрывшаяся в своей абсолютной власти.

– Разрешите доложить обстановку… – робко начинает кашляя, кто-то из заседающих.

– Я и так знаю всю обстановку! – резко с металлическими нотами в голосе обрывает Мехлис, – Войска бегут в панике, полный хаос на позициях… Ну что, просрали фронт, товарищи командиры? – язвительно выдавливает комиссар, сжимая руки в кулаки так, что белеют костяшки пальцев, – Виноваты все… И я тоже! Мы опозорили страну и должны быть прокляты! Но Вы…

Мехлис останавливает тяжелый немигающий испепеляющий взгляд на генерал-лейтенанте Козлове. Гнев распирает его настолько, что он даже не находит слов и воцаряется гнетущая пауза, при которой слышится дыхание присутствующих и треск электрических лампочек. В нависшей фигуре комиссара есть что-то темное, пугающее, демоническое, словно ожила одна из блуждающих теней каменоломен.

– Я потратил столько времени и сил, чтобы из вашего крымского колхоза сделать подобие армии… – наконец с неприкрытой злостью выдавливает из себя Мехлис, – А Вы, – он вскидывает изогнутый как коготь указательный палец на генерала, – и с этим не смогли справиться! С тем, что Вам приподнесли на блюдечке, ценой бессонных ночей и напряжения всех сил и людских ресурсов! Из той орды, которую я застал в начале года, я сделал то, что стало способно воевать. Я поднял боевой дух среди расхлябанности и дезертирства… Добился перевооружения и пополнения личного состава. И что? Каков результат всего этого? Трупы по всей степи! Сокрушительное поражение и бегство? Такое и в кошмарном сне не приснится…

– Лев Захарыч, кто ж знал, – начинает оправдываться Козлов, – что немцы контратакуют, еще и в южном направлении, где их не ждали! Что у них новые танки и реактивные шестиствольные минометы… И свежие дивизии…

– Молчать! – взрывается Мехлис, и потом уже спокойно добавляет, – С этим разберемся позже… И по всей строгости военного времени! Ответят все! Времени на пустые байки у нас нет. Не об этом сейчас надо думать! Как будем спасать остатки фронта? Иначе нас всех перебьют в степи, как куропаток…

– Я предлагаю создать отряды прикрытия для обеспечения переправы отступающих войск, – высказывается Буденный, – чтобы задержать наступающего врага и дать возможность эвакуировать наши армии на Тамань.

Мехлис задумывается.

– Это правильно, – наконец произносит он, – из кого формировать?

– У нас есть 1-й запасной полк комсостава и пограничники 95 —го полка, – сообщает Буденный, – их можно усилить вспомогательными частями – курсантами военных училищ и войсками охранения НКВД.

– Что ж, пожалуй, это какой-никакой выход в сложившийся ситуации, – оживляется комиссар, – возьмите лучших из лучших, самых преданных и надежных, кто еще остался! Только личное мужество солдат и командиров, может спасти нас… Кто возглавит арьергард? Кандидатуры есть?

– Так точно, есть, – отзывается из полутьмы Козлов, – я думал о них, на самый крайний случай. И видимо он настал…

– И кто же?

– Заместитель начальника штаба 51-й армии по боевой подготовке, полковник Ягунов Павел Максимович, – продолжает Козлов, – ему можно поручить эту задачу, я уверен, он справится!

– Ягунов… Ягунов… Да припоминаю, 138 стрелковая дивизия, с января на нашем фронте, толковый командир, смелый и опытный, что удивительная редкость в ваших крымских войсках! Значит так… Готовьте приказ с 14 мая о назначении Ягунова командиром сводного отряда и начальником этого участка обороны. У кого еще есть, какие предложения относительно сложившейся ситуации?

Ответом шуршит тишина смятения из неуверенных движений и легких покашливаний.

– Как обычно… – усмехается Мехлис, – Инициатива через край! Молчание под стать этим угрюмым могильным камням! Ну тогда все… На сегодня разговоров и собраний хватит. Я выезжаю на позиции. Всем успеха, он нам сейчас очень понадобится!

Мехлис быстро выходит, пропадает как тень, будто его и не было, а штабисты, облегченно вздохнув, шелестят бумагами и планшетами, негромко обмениваются короткими репликами, и поспешно расходятся.

Уже в темном, узком коридоре, тихо звучит голос одного из последних выходящих:

– Да, жаль Павла Максимовича…

– Ты о чем?

– Да о том самом. Ты представь только, в какую мясорубку его кидают. В нынешней обстановке… Они же все теперь смертники! Весь арьергард…

– Ну, Ягунова так просто не возьмешь! Он командир бывалый, может и обойдется… Не в такие передряги попадал! И выходил с честью…

– Не обойдется! Там такая махина прет, что всех наших ресурсов здесь и близко не хватит. Три армии не устояли! А тут небольшой отряд… Максимум несколько тысяч. Кого он успеет собрать? И чем наступление фашистов сдерживать? Винтовками? Ни авиации, ни артиллерии нет! Это самоубийство…

Сейчас одно негласное правило – кто не успеет в ближайшее время переправится – всем конец! Так что шансов у отрядов прикрытия просто нет. Их всех уже можно заносить в списки безвозвратных потерь Крымского фронта! Вот так и подписывают людям приговор…