Читать книгу Драгоценность на серебряном блюде. Воспоминания о Джидду Кришнамурти - Кришна Падманабхан - Страница 12

С 1959 года, после получения степени магистра, я работал в индуистском университете Бенареса в качестве научного сотрудника по физике, а он в этот же год выступал с докладами в базовой школе в Раджгхате, в которую в 1986 году назначил меня ректором. Место выступления было довольно далеко от моего университета, и я обычно добирался миль восемь или десять на велосипеде, чтобы посетить его лекции. В одной из них он сформулировал: «Дисциплинированный ум – ленивый ум!» Я не мог этого понять. Для меня дисциплинированным человеком всегда подразумевался человек активный, пунктуальный и регулярно выполняющий всю положенную ему работу. Встретившись с Кришнамурти позже, я уточнил, что же именно он имел в виду, произнеся эту фразу. Он тут же ответил: «Если ум не ленив, зачем ему дисциплинировать себя? Если мне нужно встать в шесть часов утра, я встаю; но если это требует огромной дисциплины, тогда человек ленив и ум его ленив, не так ли.

В этих нескольких словах он объяснил мне двойственность противоположностей и источник конфликта. Когда человек пытается стать смелым, значит, он боится.

Попытка быть ненасильственным подразумевает насилие. Всякий раз, когда мы пытаемся чего-то добиться, происходит все неестественно наоборот! Это важная часть его учения. Вместо того чтобы заставлять себя дисциплинироваться, нужно позаботиться о том, чтобы положить конец лени. У лени есть причина: возможно, человек не ест, не спит или не занимается спортом должным образом, или его тело устало, и у него нет достаточно энергии. Вместо того чтобы исправлять эту главную причину, кто-то пытается культивировать дисциплину, заставляя себя. Но это равносильно увековечиванию лени, потому что между ними продолжается борьба, порождающая дальнейший конфликт.

В другой раз, после разговора о способах прекращения конфликтов, я спросил его: «Сэр, о ваших выступлениях известно и объявлено за 6 месяцев. Если в тот день, когда вам нужно выступить с докладом, вы не захотите этого, разве это не создаст конфликт?» Он сказал: «Нет, сэр. Если мне не хочется выступать с докладом, я не буду его читать. Но такого никогда не было». В течение почти 50 лет он выступал с докладами, и никогда не случалось срывов из-за его нежелания выступить! Это вынудило меня понять, что прекращение конфликта не предполагает внутреннего сопротивления тому, что было запланировано; нет капризности, никаких симпатий и антипатий. Свобода – это не отсутствие структуры, а отсутствие сопротивления внутри нас!

Когда Кришнаджи (это имя, с которым мы все обращались к нему; в Индии – джи добавляется к имени, чтобы выразить как уважение, так и привязанность) разговаривал с молодыми учениками, он говорил с ними на их уровне понимания. С ученым Дэвидом Бомом он разговаривал на его уровне понимания; но в любом случае он был одинаково полон энтузиазма, независимо от того, с кем разговаривал. Он не оценивал людей с точки зрения положения или достижений, как это принято в социуме. Я всегда находил его бдительным, чутким, знающим и уважительным даже к самому маленькому человеку… В нём не было и следа лени или усталости. Переполняющая доброжелательность ощущалась к каждому человеку, но это не означало установление компромисса в отношении истины или избегания её, даже если кому-то будет горько её принимать.

В 1960-х годах, я подошёл к нему после выступления одновременно с неким джентльменом из аудитории, преисполненным комплиментов Кришнамурти и воскликнувшим: «Прекрасная беседа, сэр, прекрасная беседа, какой чудесный доклад!». После того как он ушёл, Кришнаджи повернулся ко мне и сказал: «Это оскорбление, сэр! Для меня это означает, что здесь я изо всех сил старался поделиться правдой о жизни, и вместо того, чтобы исследовать сказанное мною, этот человек почувствовал себя развлечённым моим выступлением!» Он не любил похвал и воспринимал громкий комплимент, как унижение, как досадное непонимание смысла его учения.

В 1960-х годах я хотел запечатлеть его на фото, и целый день носил с собой фотоаппарат; но в те дни он не позволял делать никаких фотографий. Он также не позволял никому делать записи во время своих лекций. Он не хотел, чтобы его лекции сводились к форме получения знания. Он хотел, чтобы они были опытом совместного видениясказанного им. Поэтому он неоднократно подчёркивал, что не читает лекцию: «Это не некоторая информация, передаваемая мною, и которой у вас нет. Мы смотрим на сказанное вместе, как два друга». Хотя, он говорил со всеми собравшимся, он неоднократно подчёркивал, что по сути это был разговор один на один между двумя друзьями, и что нам необходимо использовать его утверждения, как зеркало, которое держат перед собой для взгляда на свою жизнь и проверки её на соответствие. Если сказанное им было правдой или таковой не являлось, не было никакого обязательства принимать это слепо.

Он не придавал значения согласию или несогласию как таковым, поскольку это имело очень мало значения в поисках истины… Я могу согласиться с вами или не согласиться, и всё же ни один из нас, возможно, истину не постигнет. Имеет ценность увидеть проявленную истину, а не выражать согласие или не согласие, и высказывать мнения «за» или «против» чего-либо. Однажды, примерно в 1976 году, он выступал с докладом в Раджгхате, объясняя, как все беспорядки в обществе возникают из-за нашего эгоистического подхода к жизни и подчеркивая при этом необходимость выйти из поля эго (имеется в виду поле эго-реакций). В конце доклада я задал ему довольно дерзкий вопрос, и последовавший диалог оказался для меня, в последствие, очень значимым:

П. Кришна: Сэр, Будда пришёл и ушел. Иисус пришёл и ушел. Кришнамурти пришёл и уйдет! Но человеческий поток движется по тому же пути. Так в чём же ценность шага одного человека вне потока?

Кришнамурти: Этот вопрос задаёт человек, который находится в человеческом потоке?

П. Кришна: Я могу спрашивать только из потока, потому что я в нём присутствую!

Кришнамурти: Для человека в потоке это не имеет значения, потому что он измеряет всё с точки зрения воздаяния или наказания, а это не достижение.

П. Кришна: Я понимаю это, сэр, но мой вопрос всё еще остается. Если у человека, выходящего из потока, нет возможности помочь своему ближнему, разве он тогда не делает этот выход только лишь для себя?

Кришнамурти: Что вы имеете в виду под помощью?

П. Кришна: Например, помочь человеку вырваться из тюрьмы или, если это не возможно, по крайней мере, улучшить условия его содержания в тюрьме. Я бы тоже это воспринял как помощь.

Кришнамурти: Вы имеете в виду больше комфорта, лучшие вентиляторы и ванные комнаты в тюрьме?

П. Кришна: Нет, не это, но если выход из потока означает только то, что сейчас человек счастлив, живет мирно и любуется красотой вокруг, не правда ли, это тоже же, что сделанно лишь для себя?

Кришнамурти: Сэр, когда один человек выходит из потока, это влияет на всё сознание человечества, потому что всё сознание человека едино с целым.

Ясутани Роши говорил: «Фундаментальный обман человечества состоит в том, чтобы предполагать, что я здесь, а вы там».

Тогда я промолчал, так как это было вне глубины моего восприятия, и с тех пор живу с осознанием сказанного!