Читать книгу Тень чужой души - Криста Тиа - Страница 12

Милена сидит на крыльце, окутанная в тёплое одеяло, но не прекращающая дрожать. Она смотрит вниз, на фотографию в её руке, белокурые волосы падают на бледное лицо. Карие глаза внимательно изучают девушку на фотографии: чёрные волосы до плеч и острый нос, вздёрнутый от недовольства. В тот день она не хотела фотографироваться.

Милена в последний раз смотрит на фотографию, а затем вздыхает и откладывает её. Если бы кто-то прошёл мимо большого богатого дома, стоящего в городе ближе всех к лесу, чтобы избегать частых встреч с обществом, то увидел бы не девушку, а ангела во тьме. Но никто бы не прошёл возле дома сумасшедшей в такое позднее время, и ангел, как супергерой, не раскрывает себя.

Дверь большого дома открывается, и в проёме показывается голова с идеально уложенными тёмными волосами.

– Пойдём в дом, Милена. Ты замёрзнешь, – дружелюбно говорит женщина, и девушка со вздохом поднимается.

Внутри тихо, но совсем не спокойно. Тишина напрягает, заставляет сжиматься в комочек и чувствовать нечто нехорошее. Такая тишина стоит в морге, такая тишина наступает перед бурей.

Женщина наливает Милене чай и садится за стол, приглашая её. Она улыбается, но трёт руки, скрывает нервозность. Затем замечает фотографию в руках Милены и восклицает:

– О, это Каролина! Она здесь такая недовольная. Впрочем, она всегда была такой до того, как встретила мистера Фракса. Ну, и до того, как потеряла все свои эмоции…

Женщина слабо улыбается и опускает глаза.

– Жаль, что у неё снова приступы. Мистер Фракс так хотел поговорить с ней.

Мама Каролины Анна никогда точно не говорила, как она считает: сошла ли её дочь с ума или же нет, и каждый раз, когда заходила такая тема, её мысли по этому поводу различались. Наверное, ей было легче самой придумать исход, который удовлетворил бы её и не был таким страшным, чем искать истину.

– Мистер Фракс должен ей помочь, – убеждёно говорит она и улыбается.

– Они там уже неделю сидят, – угрюмо отзывается Милена.

– Ну, они медитируют, – отмахивается Анна и встаёт, забирая нетронутый чай Милены и выливая его. – Каролина не любит, когда я отвлекаю её от гипноза.

– О, Каролина любит медитировать со мной! Позвольте мне зайти к ней.

– Поэтому вы убежали в лес? – Анна косо смотрит на девушку.

– Новый… вид гипноза.

Анна недовольно вздыхает. Она отодвигает воротник своей выглаженной белой блузки и снимает цепочку с ключом, протягивая его Милене, а затем отворачивается и притворяется, что увлечена мытьём чашек.

– Спасибо, – улыбается Милена и поднимается наверх.

Тишина здесь ещё более нагнетающая. В коридоре пять дверей, но все они закрыты на замок, и лишь одну из них иногда открывают. Дверь в комнату Каролины белая и прочная, на ней висит табличка со значком: «Не входить», чтобы посторонние держались от неё подальше.

Милена открывает её.

В комнате очень свежо, окно открыто. Пахнет чем-то непонятным: не приятным и не противным, так пахнет в комнатах, где проводят много электричества.

Мистер Фракс лежит на белой кровати у окна, он бледен и спит. Около кровати сидит Каролина. Она медитирует, её глаза закрыты, чёрные волосы развиваются от ветра, дующего с окна.

Милена медленно садится перед ней и вглядывается в лицо подруги. Её тонкие брови сошлись на переносице, уголки тонких губ направлены вниз. Она сосредоточена.

– Если ты меня слышишь, – осторожно и тихо начинает Милена, – ты в медитации уже неделю. Не знаю, хорошо это или плохо, я просто волнуюсь за тебя. Ты принимаешь лишь воду, которую твоя мама буквально вливает тебе в рот, а еду – нет. Ты должна выйти из медитации. – Она немного молчит. – Фракс без сознания. Или просто спит. Не знаю, но, мне кажется, он тоже медитирует, и меня это пугает. Пожалуйста, вернись хоть ненадолго. Ты должна побыть в реальности, нам надо всё обсудить.

Лицо Каролины никак не меняется. Милена вздыхает и закрывает лицо руками. В глубине души она понимает, что подруга, скорее всего, не слышит её, но надежда заставляет её верить в обратное.

Внезапно тишина нарушается шумом и голосами внизу. Это не отец Каролины, потому что он работает допоздна. Милена вскакивает с пола и бежит вниз, замирая на лестнице. Анна общается с кем-то.

– Как приятно тебя видеть! – восклицает она. – Проходи.

В руке у вошедшей пистолет, в другой – часы для гипноза. Проблема Анны в том, что, убеждая себя, она становится жертвой для убеждения других людей. И не замечая пистолет, она с улыбкой смотрит на часы, затем отходит в сторону и позволяет гостье пройти внутрь.

Это так странно, удивительно и… забавно. Да, Фракс был прав. Это действительно забавно. Вся моя жизнь, мои ценности, воспоминания, всё моё прошлое перестало иметь значение. Теперь я чувствую лёгкость, но лёгкость эта от пустоты, возникающей внутри меня. Так что же мне делать: плакать или смеяться?

Сейчас, когда я вижу братьев настолько счастливыми, мне кажется, что в последний раз я видела их такими сто лет назад. Но ведь тот роковой момент, когда я впервые встретила их, радостными и полными надежд, был всего пару дней назад.

Они бегают от сосны к сосне и радостно кричат, смеются, напоминая мне маленьких детей, попавших на детскую площадку после долгого сидения дома.

– Это дикий лес, – предупреждаю я, перекрикивая их возгласы. – Будьте осторожнее и тише.

Они умолкают, но всё ещё сверкают от счастья и бегут впереди меня. Почему мне не весело? Я смотрю наверх, на закрытое верхушками деревьев небо, и, хоть от некоторых пробивающихся лучей в лесу не так темно, мне становится не по себе.

У меня плохое предчувствие. Оно как плотное и непроглядное чёрное пятно, нависающее как раз у меня над головой.

– Ребята, подождите меня, – кричу я и ускоряюсь, чтобы поскорее выйти на то место, где лучи пробиваются сильнее.

Вдруг чувствую на себе чей-то взгляд. Между соснами промелькает что-то оранжевое.

Лисёнок.

– Гас! Нил! Быстрее сюда!

Направляюсь к соснам, где был лисёнок. Впрочем, сложно отличить одну сосну от другой: они стоят повсюду, хаотично разбросанные и полностью похожие друг на друга; в носу стоит запах хвои. Вижу оранжевый хвост.

Мне стоит наконец порадоваться, что мы пришли, нашли лисёнка и идём в правильном направлении, но плохое предчувствие преследует меня, как я преследую лисёнка. Петляю между соснами – оно за мной. Ускоряю шаг – оно за мной. Кажется, оно обогнало близнецов, едва успевающих за мной.

Внезапно я замираю. Оно словно замирает вместе со мной, стоит позади, прямо за спиной. Но я смотрю на лисёнка, находящегося прямо передо мной. Сажусь на корточки и заглядываю новому другу в глаза.

– Покажи мне, – шепчу.

Но в его глазах страх, во взгляде слова: «Не то время». Он смотрит мне за спину. Оборачиваюсь лишь на секунду – там никого нет. Но поворачиваю голову обратно, и лисёнок исчезает.

Наступает вечер. Мы разжигаем костёр. Близнецы шуршат своими упаковками еды, пока я задумчиво подкидываю ветки. В моей голове слишком много мыслей и, смотря на огонь, я позволяю им поглотить меня.

Лисёнок посчитал время неподходящим. Почему? Это же тот самый лес, какой был в предназначении. Тот же костёр и… О, да сейчас же будет тот самый момент! Это любопытно.

Однако моё плохое предчувствие лишь усиливается. Оно не на миг не уходит, сидит рядом и греется у костра, обдавая меня своим холодом.

– Лисёнок, – зову я тихо. – Лисёнок.

– Иногда ты меня пугаешь, – слышу голос справа и вздрагиваю.

Я и не заметила, как Нил с Гасом подошли.

– Признаться, меня тоже, – усмехается Гас, садясь рядом, как раз на то место, где (в моём глупом воображении) сидело плохое предчувствие, и я с радостью и удивлением осознаю, что он стеснил его, заполняя меня уверенностью и спокойствием. Больше нет холода, только тепло.

Я улыбаюсь и хихикаю.

– Я такая страшная?

Нил садится напротив, мы все смеёмся. Затем какое-то время молчим.

– Он тебе ничего не показал? – спрашивает Нил.

Моя улыбка тает. Гас косо и осуждающе смотрит на брата, а затем притворяется, что увлечён костром.

– Нет, – отвечаю я. – Он считает, что ещё не время.

– Но время как раз подходящее, – сдержанно возражает Нил, доставая пакетик с едой. Он крутит его в руках, рассматривая. – Ты так не думаешь? – И кидает мне.

Я ловлю и хмурюсь.

– Если Лисёнок так считает, значит, так и есть. А теперь, простите, мне надо отойти.

Кладу пакетик с едой на землю и ухожу лес. Уйдя на достаточное расстояние, оглядываюсь по сторонам, снимаю джинсы и сажусь на корточки за одной из сосен. В мыслях прокручиваю разговор у костра.

– Ой! Прости! – слышу сбоку и резко вскакиваю, визжа.

Гас отворачивается, закрывая меня рукой, и повторяет «прости», пока я не натягиваю джинсы.

– Я ничего не увидел, – говорит он неловко. – Темно.

Мне вдруг становится так смешно, что я едва сдерживаю смех.

– Теперь ты тоже должен сходить по делам при мне, чтобы всё было справедливо, – выдавливаю я и закусываю губу, чтобы не рассмеяться, когда вижу растерянное лицо Гаса.

– Э-э, ну, ладно. – Гас уже неуверенно поворачивается к сосне, когда я, наконец, не сдерживаюсь и взрываюсь громким хохотом.

– Подожди-подожди! – едва дыша от смеха, произношу я и останавливаю его, держа за плечи.

Он поворачивается, не убирая мои руки, и мы вдруг оказываемся совсем близко. Он смотрит на меня, прямо в глаза. Мне становится не до смеха.

– Я пошутила, – тихо выдыхаю я.

Гас улыбается.

– Смешно, – усмехается он. – А если бы ты не успела меня остановить?

Он кладёт руки на мою талию, и я на секунду задерживаю дыхание.

– Было бы… ещё смешнее, – пересиливая смущение, отвечаю я.

Глаза у него карие, но в темноте кажутся темнее, они похожи на зёрна кофе. Я люблю кофе. И этот запах горячего шоколада… Мне неловко быть так близко, быть полностью окутанной его запахом. Но отстраняться не хочется.

Взгляд Гаса блуждает по моему лицу, и я понимаю, что ни одна я не хочу этого.

– На самом деле, я не хотел в туалет. Я шёл за тобой, – тихо говорит он.

– Зачем? – Мой голос переходит на шёпот.

Вместо ответа Гас сокращает то небольшое расстояние, которое было между нами, и целует меня. Я словно делаю глоток горячего шоколада, но не успеваю распробовать его – Гас тут же отстраняется. В его глазах играют огоньки. Неужели он меня дразнит? Но даже если так, поддаюсь ему.

И теперь приходит моя очередь его целовать. Признаться, я представляла первый поцелуй по-другому. Мне слишком неловко и волнительно, чтобы полностью всё прочувствовать. Однако медленно я понимаю, что это не просто глоток горячего шоколада. Я тону в нём, и мне это нравится.

Когда неловкость окончательно исчезает, мне не хочется, чтобы этот поцелуй кончался.

Но всё хорошее длится недолго, и мы отстраняемся, чтобы набрать воздуха. Я и не заметила, как сильно мы прижались друг к другу. Буквально чувствую стук его сердца, его тёплую грудь и прерывистое дыхание.

Гас недолго смотрит мне в глаза, и я не могу понять, что спрятано в его взгляде. Затем он обнимает меня, зарываясь в волосы, и мне уже не хочется ни о чём думать, не хочется искать скрытый смысл или подвохи.

Он выдыхает, обдавая шею тёплым дыханием, отчего у меня по коже пробегают мурашки. Тот, кажется, чувствует это, усмехается и прижимает меня к себе сильнее. Я прикрываю глаза.

– Прости, что помешал, – шепчет он, тихо смеясь.

– Ничего, – хрипло выдыхаю я, расплываясь в улыбке. – Здесь темно.

И только через долгое время я понимаю, что мне не открылась его душа.

Обратно мы идём в лёгком молчании, улыбаясь друг и другу и время от времени погружаясь в воспоминание о том, что было, отчего у нас обоих улыбка становилась ещё шире. Моё плохое предчувствие, когда Гас идёт рядом, совершенно неощутимо. Возможно, оно уже ушло? Мне плевать. Моя рука в его руке, и всё остальное не имеет значение.

Однако, возвратившись, мы замираем. Нас ждёт неприятный сюрприз.

Нил повёрнут к нам, и на его лице ужасная гримаса страха и злости. Около его виска дуло пистолета.

– Привет, Каролина, – слышу знакомый голос.

Из-за Нила осторожно, но в то же время вызывающе выглядывает девушка. Эмма.

Эта та самая Эмма, которая когда-то пригрозила мне, что я пожалею о своём высокомерном поведении. Та самая Эмма, которая была довольно доброжелательна к остальным и довольно враждебна ко мне. Но это не она. Та самая Эмма не стала бы прикладывать к виску человека пистолет, даже если бы этим человеком была я.

Фракс ей управляет.

Слышу, как Гас испуганно, тревожно дышит. Он делает несколько незаметных шагов вперёд, чтобы остановить Эмму. Если он потеряет Нила – он потеряет всё. В том числе и себя. Гас растерянно смотрит на меня; он, наверное, недоумевает, почему я так спокойна. Однако, как бы мне не хотелось, я не могу объяснить ему свою уверенность, твердящую, что Эмма не убьёт Нила.

Это лишь уловка. Она собирается сделать нечто хуже.

И пока она этого не сделала, я не нахожу ничего лучше, чем улыбнуться Гасу. Он видит моё обещание в глазах: «Нил будет жить» и отступает.

– Фракс загипнотизировал тебя, – говорю я, смотря на Эмму. – Опусти пистолет.

Она сильнее прижимает его к виску Нила. Это выглядит нелепо, Эмма – не лучший кандидат на роль злодейки, как бы злобно она на меня не смотрела на уроках у Фракса.

– Ты пойдёшь со мной, – отвечает она пустым, безжизненным голосом.

Почему Фракс запретил ей убивать Нила? Это уже интересно.

– Ты не сможешь ко мне притронуться, – ухмыляюсь я. – Зря искала меня.

– Я и не искала, – вдруг произносит Эмма. – Я ждала. – Она отпускает Нила и толкает к нам, а затем медленно поднимает пистолет на меня. – И, боюсь, ты ошибаешься.

Она нажимает на курок. Слышу, как Гас выкрикивает моё имя, а затем чувствую острую боль, пронзающую ногу, и я тут же падаю на землю и кричу. Она выстрелила! Она выстрелила в меня!

– Какими бы способностями ты не обладала, – голос Эммы медленно меняется на тот, от которого мне хочется убежать. Голос Фракса, – тебе не хватает тех знаний, что я получал многие годы. Ты понятия не имеешь, как управлять той силой, что я тебе дал.

Я едва улавливаю смысл слов, потому что дрожу от ожидания очередной боли, когда Эмма снова выстрелит в меня. Но она не стреляет.

– Что всё это значит? – хрипло выдавливаю я, сжимая окровавленную ногу.

– Ты думала, что победила, когда попала в мою душу. Но всё наоборот. Ты забыла главное правило, которому я тебя учил. Контролируй мысли. Или контролировать будут тебя. Когда ты попала в мою душу, ты потеряла контроль. Ты открылась мне также, как я был открыт тебе. И я прочитал все твои мысли о трёх потерянных мирах, узнал о поляне, близнецах и той женщине… Она была опасна. И я от неё избавился. С помощью Эммы.

Гас и Нил готовы вот-вот сорваться и убить девушку, но они слушают. Я не хочу, чтобы они слушали. Ведь это то, что следует после уловки, хуже того, что, мы думали, Эмма сделает. Хуже убийства. Это правда.

– Я контролировал свои мысли. Я создал иллюзию вашего предназначения и вбил его тебе в голову.

На некоторое время наступает молчание.

– Ты попала в мою ловушку, – констатирует Эмма-Фракс, будто я не поняла.

Несколько секунд я ничего не чувствую. Всё это происходит будто не со мной, меня это не волнует. Кто-то сильно облажался, подставив и себя, и близнецов, и… Жизель? Неужели из-за меня кто-то умер?

Нет. Этого не может быть. Я в это не верю.

– Ты же сказала, что Жизель рассказала тебе о лесе, – слышу вдруг тихий, не верящий голос Гаса.

И всё происходящее накрывает меня с головой.

– Она соврала, – спокойно произносит Эмма голосом Фракса, добивая меня.

Я не могу посмотреть на близнецов. Чувствую себя жалкой трусихой и лгуньей. Я… не человек из пророчества. Я не оправдала ожиданий, я стала катастрофой.

Я уничтожила их мир.

– Простите, – всё, что могу выдавить.

Закрываю глаза, когда слышу крик Нила, его яростные проклятия и отчаянные слова, обращённые ко мне. Гас молчит, но затем я слышу его фразу: «Я ошибся в тебе», и что-то внутри меня окончательно ломается. Пустота внутри меня… кажется, она охватила меня полностью.

Я перестаю слушать, видеть и воспринимать происходящее. Делаю глубокий вдох. Выдох.

Это не мой мир. Здесь я – лишь иллюзия.

Зажмуриваюсь, а, когда открываю глаза, от раны на ноге не остаётся и следа. Затем смотрю на Эмму и немного удивляюсь, обнаруживая на её лице улыбку. Удивление, однако, вскоре исчезает так же, как и остальные эмоции.

– У тебя ничего не выйдет, – произношу громко. – Мне не хватает знаний, но хватает сил. Ты можешь лишь создать иллюзию. Мне не составит труда её развеять.

Эмма выстреливает. Вытягиваю руку, и пуля, застыв в воздухе, осыпается чёрным песком. То же самое происходит с пистолетом. Но улыбка с лица Эммы не сходит.

– От меня ты не избавишься, – говорит она. – Я буду рядом. Наблюдать. Ждать. И затем, когда ты найдёшь оставшиеся миры… Я приду.

– Ты жалкий трус, – выдавливаю я смех. – Крыса. Разве можно добиться чего-то таким путём? Знай, крысы долго не живут.

– Пытаешься достучаться до моей совести? Чести? – выплёвывает Эмма-Фракс, и я не могу разобрать чувство, которое сквозит в его голосе. – Что ты во мне ищешь? Ты находила во мне только лучшее тогда, но всё изменилось, и ты сама это знаешь. О, Каролина, мы были хорошими друзьями. Правда, мне нравилось наше общение. И мне нравилось тебя учить. Всё могло быть совсем по-другому. Мы могли бы быть командой. Ты и я. Разве не чудесно?

– Я поняла, кто ты такой, – говорю я. – Ты использовал меня, а я думала…

Не стоит говорить, что я думала. Он сам это понимает. Мне был необходим тот, кто понимает меня, кто мог бы выслушать и не осудить, кто смеялся бы с моих шуток. И Фракс стал им. Точнее, мистер Фракс стал им. Но мистера Фракса больше нет, есть только Фракс, и меня от него тошнит.

Он что-то говорит, но я его уже не слушаю. Промелькнувший оранжевый хвост между сосен заставляет меня подорваться с места. Я вижу, что Эмма собирается бежать за мной, и взмахом руки заставляю сосны и траву позади зажечься ярким пламенем. Последнее, что вижу – это лицо Гаса, и на секунду пустота внутри меня отступает, но я отворачиваюсь, ускоряюсь, и она возвращается.

Лисёнок ждёт меня в чаще. Сосны сомкнулись вокруг нас, только я и Лисёнок в этом кругу.

Он смотрит на меня абсолютно разумными глазами.

– Спасибо. И прощай, – говорю.

Он опускает голову, и я касаюсь её рукой. В следующий миг я падаю в снег.