Читать книгу Три цвета крови - Кристина Вернер - Страница 4

“Я часто думаю о тебе, Шон. Какой наивной я была, полагая, что у нас с тобой что-то получится. Ты ценишь житейские радости и во всём видишь гармонию и красоту. Наверно, ты хочешь быть идеалом, а его не существует. Интересно, что бы ты чувствовал, если бы лишился смысла жизни, а рядом не было бы никого, кто протянул бы тебе руку помощи? Остался бы ты этаким “солнечным мальчиком”, радующимся всякому пустяку?

С тех пор, как ты отказался от меня, я полюбила гулять по ночам в одиночестве. Брожу по аллеям заброшенного парка, прислушиваясь к шёпоту листвы. Жду, когда зажгутся звёзды, из-за облаков выйдет луна и её обманчивый свет упадёт на крыши домов и выгоревшую за лето траву. Тишина поглотит звуки и шорохи, растворив их в себе без остатка. В этой тишине кажется, что ты соприкасаешься с вечностью. Я сажусь на лавку одной из дальних аллей и вспоминаю о тебе.

Наверно, это безумие – бродить одной посреди ночи, но мне уже ничего не страшно. Ты вряд ли бы понял меня. Ты всегда говорил, что я чересчур эксцентрична и из твоих уст это звучало как насмешка.

Но я верю, что когда-нибудь меня покинут грустные воспоминания, ведь я на полпути к тому, чтобы похоронить своё прошлое, забыв обо всём, что терзает моё сердце. Скорей бы это случилось.

И я верю в то, что кто-то ждёт меня на краю моих тёмных ночей. Я не знаю, кто это, но чувствую, что скоро он придёт за мной, чтобы открыть секреты ночи и мрака. И тогда, возможно, мы ещё встретимся с тобой и я предоставлю тебе свободу выбора, чего ты был лишён, погрязнув в своих заблуждениях”.

Эшли отложила ручку. Она вела дневник “по старинке”, не прибегая к помощи компьютера, поскольку считала, что страницы дневника должны быть написаны вручную, ведь только так можно вложить в них частичку души. Написанное было правдой – несколько месяцев назад она рассталась с парнем, своей первой любовью, и пристрастилась к ночным прогулкам в том самом старом парке, находящемся недалеко от её дома.

Эшли нахмурилась, перечитав фразу “…скоро он придёт за мной, чтобы открыть секреты ночи и мрака”. Она не помнила, чтобы писала это осознано, да и вообще весь последний абзац был какой-то странный.

“Что за бред я накатала? Вот же понесло меня, – горько усмехнулась она, закрыв дневник, и убрала его в ящик стола. – Правильно говорил Шон, что я обладаю богатой, то есть, по его мнению, больной фантазией. Мне следует научиться контролировать себя”.

Накинув куртку, Эшли вышла на улицу. Порыв ночного ветра ударил ей в лицо, донося запах пригорелого жира из соседнего кафетерия. Свернув за угол, она двинулась по направлению к парку. В целом, ей нравился её район – центр, где рукой подать до модных магазинов, ресторанов и молодёжных клубов. Неподалёку находился госпиталь, автостоянка, где вечно не хватало свободных мест и единственная на весь город гостиница. На улице почти всегда было оживлённо и шумно, особенно по вечерам, и много транспорта.

Подруги не знали о ночных вылазках Эшли, иначе наверняка сочли бы её сумасшедшей. Даже Лия, которая порой тоже могла выкинуть неожиданный фортель, осудила бы её.

В парке ночью было жутковато. Тени старых вязов, дубов и каштанов в лунном свете, казалось, оживали, танцуя странный танец. Стаи летучих мышей и бродячих собак тоже вряд ли могли привести кого-то в восторг. Слух о неупокоенной душе психопата-убийцы сделал хорошее дело – даже бездомные оборванцы побаивались ходить в парк, чтобы переночевать на лавочках, и Эшли была уверена почти на сто процентов, что ей не придётся столкнуться с одним из них. Близость находящегося рядом кладбища не пугала её, в “ходячих мертвецов” она не верила.

Сначала Эшли прошлась по аллее, где обычно любила гулять. Тусклый свет двух фонарей освещал занесённую опавшими листьями танцплощадку и полуразрушенные ротонды. В парке господствовала тишина и осенняя прохлада. Смахнув листья, девушка села на лавочку и посмотрела на небо, усыпанное звёздами. Такие далёкие и прекрасные, они останутся на своих местах ещё миллиарды лет, посылая холодное сияние на землю. Эшли уже не увидит этого, вместо неё сюда придут другие мечтатели. Как же не хочется умирать и покидать такой удивительный мир!.. После её смерти солнце по-прежнему будет светить, а бродяга-ветер не перестанет насвистывать чарующие мелодии, рассказывающие о путешествиях по всему миру. Море, то спокойное и тихое, как громадное зеркало, то взволнованное и бурное, похожее на беснующуюся ревущую пустыню, по-прежнему будет омывать берег, на котором располагался маленький город, где родилась и выросла Эшли. Но разве она не заслуживает наслаждаться этим великолепием вечно? Несправедливо, что мир не перевернётся после того, как ей придётся уйти туда, откуда ещё никто не возвращался. Она любила жизнь и не хотела умирать.

Так думала прежняя Эшли до того, как она рассталась с Шоном. Когда он был рядом, она мечтала о счастливой, долгой жизни. Теперь же мысли о смерти и разные предположения о загробной жизни манили её, словно бабочку, летящую на свет, но, вернее бы сказать, во тьму. Её депрессия затянулась, и она не знала, что с этим делать. Эшли ни за что не покончила бы с собой, она считала, что самоубийством решают проблемы одни только слабаки, но как же сложно пережить сейчас эту, казалось бы, бесконечную боль от разбитого сердца!..

Её сломала банальность – несчастная любовь. То, что произошло в начале лета, оказалось последней каплей яда, переполнившей чашу её терпения и стойкости. Внешне она вроде бы сохранила прежнюю манеру поведения и напускную беззаботность, но внутренне изменилась до неузнаваемости. В парк она приходила потому, что чувствовала, как ей становится легче, словно темнота забирала часть душевной боли. Здесь она могла выплакаться, и никто об этом не узнал бы.

Эшли жила одна, но даже дома не позволяла себе расслабиться. Иногда она плакала в подушку, но ей почти сразу же становилось стыдно, будто рядом присутствовал кто-то ещё, кто произнёс бы с укором: “Эшли, ты настолько слаба, что топишь горе жалкими слезами?” Тут, в парке, никто не скажет ей чего-то подобного. Только ночной ветер, звёзды и деревья станут свидетелями её слез.

Но сегодня она не плакала, хотя на душе у неё скребли кошки. Мысли вернулись к недавней встрече, случившейся несколько часов назад.

“Странный тип… Пожалуй, я погорячилась, решив, что его прислал Шон. Вероятно, он следил за мной по просьбе его отца, этого жирного индюка Лукаса, чтобы тот убедился, что мы с Шоном не встречаемся, ведь он по-прежнему не верит ему после той истории с наркотиками”.

Эшли повернулась и увидела, что в глубине дебрей призывно сияет странный синий огонёк. Его свет напоминал неоновые огни реклам, и ей сразу стало как-то не по себе. В голову закралась мысль о блуждающих болотных огоньках, хотя поблизости не было болот, лишь покрытый ряской пруд. Огонёк разрастался, постепенно приближаясь, и ей показалось, что он сейчас заполнит всё пространство собой, завораживая и гипнотизируя её.

“Что это? Такое красивое, тёплое”, – зачарованно подумала Эшли, невольно протянув к нему руку. Она не ощущала опасности, наоборот, как-то подсознательно почувствовала, что её боль утихнет. Утихнет навсегда и появится пустота, которая наполнит её всю.

Когда нечто уже готовилось полностью выбраться из дебрей и предстать перед ней, чёрная тень, появившаяся из ниоткуда, стремительным скачком напала на огонёк и загасила его. Послышалось тихое шипение, словно кто-то залил водой языки костра.

Оцепенение прошло. Вскочив со скамейки, Эшли попятилась, не отводя глаз от места, где только что сиял огонёк, резко развернулась, чтобы убежать, но со всего размаха в кого-то врезалась и боком упала на землю.

– И снова здравствуй.

– Опять вы? – возмутилась Эшли.

Перед ней стоял незнакомец, которого она с подругами видела несколько часов назад. Окидывая Эшли тем же насмешливым взглядом, так взбесившим её, он широко улыбался, заложив за ремень большие пальцы рук. Эшли ненавидела, если мужчины так стояли перед ней. Это была поза вызова, уверенности в себе и превосходства, а превосходства над собой хоть в чём-то она терпеть не могла.

– И как много вам заплатили за то, чтобы следить за мной? Мне очень интересно, во сколько жирный индюк оценил эту слежку, а?

– О чём ты? – судя по его удивлённому лицу, подобного вопроса он явно не ожидал. Вытащив пальцы из-за ремня, он протянул правую руку Эшли. – Вставай.

Она колебалась пару секунд, но приняла помощь.

“Такие холодные пальцы, – подумала Эшли и постаралась поскорее вырвать от него руку, но чтобы это не выглядело так, будто ей неприятно его касание. – Вау, маникюр-то какой безупречный, получше, чем у меня будет. Выпендрёжник”.

Мужчина смотрел на неё так, словно увидел впервые и засмеялся.

– Что смешного? – рассердилась Эшли, стряхнув с джинсов землю и несколько засохших травинок. Не мог же он подслушать, о чём она думает.

– Я не имею отношения к неизвестному мне Хиггинсу, говорил уже. Ты бы лучше объяснила, какого чёрта ты тут делаешь в полночь? Тебе всегда по ночам дома не сидится?

– Вам-то что? Раз следили за мной, то уж знаете! – отрезала Эшли. – Отвяжитесь от меня, наконец, и Хиггинсу своему передайте, что его ненаглядный сыночек мне не нужен.

Рывком схватив её за плечи, он встряхнул её так, что зубы забарабанили друг о друга.

– Ты что, глухая да ещё и с манией преследования? В десятый раз повторяю, что знать не знаю твоего господина Хиггинса и я не следил за тобой. Нужна ты мне, как же! Тупица!

– Отпусти меня, псих!

Распахнув серо-голубые глаза, Эшли с яростью уставилась на мужчину, упёршись кулаками ему в грудь. Он тоже не отводил от неё взгляда и на мгновение прижал её к себе, втягивая воздух и хищно раздувая ноздри. Эшли скорчила гримасу, недовольная такой близостью, и он поспешил отпустить её. Не стоит ему так долго к ней прикасаться. По крайней мере, пока не стоит.

– Ты что, правда маньяк? – мрачно поинтересовалась она, отступая от него на несколько шагов. – Чего ты меня… нюхаешь?!

– Так мы окончательно перешли на “ты”?

– После того, как ты меня облапал и обнюхал, было бы странным продолжать общаться на “вы”.

– Согласен. Я знал, что твоей вежливости всё равно не хватит надолго.

Эшли нисколько не боялась его, он раздражал её, но не более того. Угрозы она не чувствовала, но и доверять ему не собиралась. Зловещий огонёк вызывал у неё куда больше интереса.

– Ты видел синий огонёк тут в кустах? – полюбопытствовала она.

– Нет. Ты о чём?

– Да так, ничего, – Эшли недоверчиво взглянула на него. Неудивительно, если он сочтёт её сумасшедшей, но, кажется, он тоже не совсем нормальный.

“Не хватало мне тут ещё всяких извращенцев, лучше спокойно уйти, не вступая с ним в дальнейшие разговоры”, – она направилась к выходу из парка.

– Подожди! – окликнул её мужчина. – Ты не хочешь познакомиться со мной поближе? Меня зовут Рихард Штайнер. Разве тебе неинтересно, что я тут делаю посреди ночи?

– Мне наплевать, как тебя зовут и мне по фигу, что ты тут делаешь. Ты же говорил, что что-то там исследуешь, а я не интересуюсь этим.

– Ладно, как скажешь, Эшли Фаррелл, – насмешливо произнёс он.

Расслышав его, она остановилась и спросила:

– Откуда же ты знаешь мою фамилию? Раз уж ты не посланник от Хиггинса.

– Не твоё дело, просто запомни, что я скажу. Не гуляй по ночам, ни в парке, ни где-то ещё, если тебе дорога жизнь и твоя душа, – серьёзно сказал он.

– А это тебя уж точно не касается, Рихард! – кинув на него презрительный взгляд, Эшли ушла.

Исчез и Рихард.

***

В гостиничном номере на прикроватной тумбочке тускло горел ночник и этого было достаточно. Вильгельм Бреннер вообще мог обойтись без света, в темноте он видел отлично, словно кошка, а когда хотел, то видел даже больше, чем обыкновенные вещи и предметы. Сейчас он смотрел прямо перед собой, точно зная, кто появится сию же секунду, и ожидание его не обмануло.

Рихард вышел из отбрасываемой полузакрытой дверью тени. Для него это был обыденный трюк, мастерство выполнения которого он оттачивал годами.

– Где ты пропадал? – строго спросил Вильгельм, светловолосый мужчина, на вид лет сорока, высокий, почти как сам Рихард. У Бреннера было узкое бледное лицо, глубоко посаженные глаза серо-стального оттенка, немного впалые щёки, тонкие, бледные губы, выдающие волевую, склонную к лидерству натуру. Чёрный деловой костюм был стоимостью дороже, чем костюм Рихарда. На запястье левой руки красовались часы “Ролекс”. Вильгельм стоял у окна, перебирая тонкими узловатыми пальцами чётки из слоновой кости. – Докладывай.

– Занимался работой корелларов, – не растерялся Рихард. Он давно привык к тому, что Вильгельм контролирует каждый его шаг и знает о нём буквально всё. Кроме одной вещи.

Вильгельм не догадывается, что Рихарду безумно надоел этот контроль. В последнее время, пару десятилетий, он уже не следит за ним так уж бдительно. За эти годы Рихард научился запирать от Сира на ключ тот отдел подсознания, где он прятал свои слишком уж смелые мысли. И виделся он с Сиром теперь реже, что позволяло хранить к нему тайную неприязнь. С недавних пор их встречи возобновились благодаря одному: Бреннера с головой захватили безумные планы и идеи, для воплощения которых ему требовался сообщник в лице Штайнера.

– Сегодня одна из наших девочек чуть не натворила глупостей, – продолжил Рихард. – Я случайно оказался рядом, охотился в том районе. Пришлось вмешаться, проучить её ухажёра, иначе она лишилась бы своей ангельской невинности. Мужик оказался не из хлюпиков, на кого она обычно натыкается, а намеревался довести дело до конца. Вильгельм, я уверен, что он был одержим.

– Одержим?

– Ну да, овладевший им демон был слабенький, заурядный такой, но его воздействия хватило бы, чтобы этот мудак под его контролем изнасиловал девчонку. Не был бы он одержимым, сбежал бы сам от неё, как делают другие.

– Не верится, что кореллары допустили такую оплошность с этой Эмилией, – положив чётки в карман, Вильгельм отошёл от окна.

– Ты же знаешь, в их клане неурядицы, – напомнил Рихард. – Наверно, они не в состоянии за всем уследить.

– Это не повод, чтобы облажаться. Они что, собираются ещё несколько сотен лет ждать, когда снова так удачно лягут карты? Мне этого нахрен не надо.

– Странно слышать подобное от тебя, Вильгельм. Подумаешь, пара-тройка сотен лет ожидания для того, на чьей стороне вечность, – не дожидаясь приглашения, Рихард сел в кожаное кресло, сделав вид, что не заметил обращённого на него холодного взгляда Вильгельма.

– Я устал ждать, ты меня не поймёшь. Ты ещё слишком молод и не углубился в познание вечности так, как я. Я видел, как сменяются эпохи и был безмолвным свидетелем тому. Теперь я хочу принять в этом участие, пора самому вершить историю.

Рихард благоразумно промолчал.

– Возможно, Эмилия тоже стала не нужна им? Прекратили же кореллары слежку за той брюнеткой, Эшли Фаррелл, когда она связалась с парнем, – вслух размышлял Вильгельм.

– Но… – Рихард не договорил. Недавно в парке он убедился в обратном. За Эшли сегодня следили, правда, действовал не кто-то из корелларов, а всего лишь вельтар – некий энергетический объект, который реагировал на людей, обладающих скрытыми магическими способностями. Обычно вельтары передавали владельцам информацию и продолжали вести слежку, но этот вельтар вёл себя так, будто собирался уничтожить девушку. Рихард избавился от него без особого труда, тщательно заметя следы в надежде, что тот не успел ничего передать корелларам.

Он вспомнил, как прижал Эшли к себе. Зачем? Он не был голоден. Убить её означало совершить непоправимую ошибку, перечеркнув все планы Бреннера и этих идиотов-корелларов, или же её смерть не значила бы ровным счётом ничего? Почему же тогда вельтар оказался запрограммированным уничтожить девчонку, хотя, как предположил Вильгельм, корелларам стало наплевать на неё? И жила бы Эшли себе дальше, ускользнув, к своему счастью, от перспективы стать марионеткой в руках полоумных недомагов.

Слишком уж много всяких вопросов и до тех пор, пока Рихард не будет знать всё наверняка, то ничего предпринимать не станет.

От кожи Эшли веяло молодостью и здоровьем, свежим морским ароматом духов. В общем-то, стандартный "набор". Гораздо притягательней оказался сладкий аромат её крови. Тёплый, отдающий привкусом железа, но всё же не такой, как у других. Присутствовала в нём загадочная нота, которую за столько лет Рихард никогда ещё не чувствовал у своих жертв и которую он ощутил в полной мере, когда крепко прижал Эшли к себе. Обычно он и на расстоянии чувствовал палитру аромата человеческой крови. Эта особенная нота была ускользающая, еле уловимая. Это взбудоражило его, и он чуть не впал в безумие, едва не закончившееся трагедией для Эшли.

– Что ты хотел сказать, Рихард? – переспросил его Вильгельм.

– Я хочу узнать об Эшли.

– Кореллары теперь утверждают, что она второсортный материал и уже не так важна, как её подруги. Если бы она не связалась с тем парнем, то стала бы одной из жриц…

– Постой, разве им не нужны люди, обладающие паранормальными способностями?

– У них и так хватает всяких чародеев, – Вильгельм произнёс “чародеев” с особенным сарказмом. – С недавних пор контроль в пополнении рядов стал жёстче. Им ни к чему вербовать новых преемников.

– Значит, Эшли ни на что не годна?

– Разве что в качестве боевой единицы, чья ценность весьма незначительна. Она в глубокой депрессии, её душевное состояние нарушено, в таком виде она корелларам не нужна. У неё ни к чему нет стимула, сделка с ней ни к чему не приведёт и никто не будет ждать, пока она реабилитируется. Ей уже нашли замену. Зачем тебе знать о ней?

– Да я просто так спросил. Сегодня вечером я видел в парке всех трёх девушек.

– Как Кэтрин? Плевать на других, но с ней не должно ничего случиться.

– С ней всё в порядке, – ответил Рихард. – По крайней мере, с мужчинами она не якшается, в отличие от Эшли и Эмилии. И ещё, я, кажется, нашёл место силы, где будет происходить обряд. Это фонтан в старом парке. От него исходит мощная энергетика.

– Хорошо, – одобрительно кивнул Бреннер. – Кореллары пока справляются с задачей. Вариант воплощений из жизней Кэтрин сложился так, как нужно, не считая маленького недоразумения. Она слишком уж привязана к подругам, а человек, о котором говорилось в предсказании, должен обладать холодным сердцем, не знающем любви.

– У неё же были родители, которых она любила, – возразил Штайнер.

– Их устранили вовремя, она их почти не помнит. Нельзя любить того, к кому ты не привязан и кого плохо знаешь, даже родного по крови человека. Вот подруг Кэтрин устранить было нельзя, у них достаточно мощная защита от преждевременной смерти и поссорить их тоже, увы, не получалось, хотя предпосылки к тому были, – Вильгельм внимательно смотрел на Рихарда, а тот странно прикрыл глаза, будто наяву грезил о чём-то. – Ты не в себе. Кто тебе попался сегодня ночью, наркоман или алкоголик? Опять приобщался к ощущениям смертных?

– Да, это был алкоголик, – улыбнулся Рихард, открыв глаза.

– Никак не вытравлю твои дурацкие пристрастия, – укорил его Вильгельм.

– Алкоголик, бывший под кайфом… Вильгельм, остынь, я почти не чувствую постороннего привкуса, будто давно засохший фантик от конфеты облизал.

– Рихард, сколько тебе лет? – Бреннер смерил собеседника презрительным взглядом.

– Мне тридцать пять, ты же знаешь.

– Я говорю не о человеческом возрасте на момент твоего Становления. Тебе сейчас почти столько, сколько мне было тогда, когда мне разрешили обзавестись потомством в третий раз. В третий раз, Рихард!.. Ведь это особенное право и мне предоставили его, несмотря на то, что я был слишком молод, по меркам вампиров. Тебе же такого права ждать и ждать. В случае с тобой я совершил непоправимую ошибку. Я не был так серьёзен, как в первые два раза, выбирая нового преемника. Я часто прощаю твои выходки, потому что понимаю, двести лет – это вроде переходного возраста для нас и ты проходишь через эту стадию. Но моё терпение скоро лопнет. Я бы никогда не обратил тебя, если бы мне не было невыносимо одиноко тогда.

– Создавать последователей – весьма сомнительное удовольствие, для меня никакой ценности оно не имеет, тоже мне честь… Ты жалеешь, что обратил меня, Вильгельм, а? – Рихард, наконец, решился высказать то, что давно хотел. Поднявшись с кресла, он сложил руки на груди и в упор посмотрел на него. – Раз я надоел тебе, то отпусти меня. Я знаю правила и стану им следовать, буду охотиться, не оставляя улик, люди ничего не узнают о вампирах. Обещаю, я помогу тебе даже после того, как ты меня отпустишь, только чтобы ты забыл о моём существовании раз и навсегда.

– Ты всегда будешь под моим контролем, где бы ни находился. Невозможно оборвать узы, связывающие нас. Я твой Сир, а ты – моё Дитя.

– Твой авторитет недостаточно высок, чтобы взять себе в подчинение новую марионетку? Раз уж ты так склонен плодить преемников, так обрати себе кого-то ещё, – раздражённо буркнул Рихард, тут же пожалев о своём тоне.

– Мой авторитет достаточно высок, это ты плохо воспитан и не готов к тому, чтобы стать самостоятельным, – прошипел Вильгельм.

В ту же секунду Рихард ощутил, как внутри него разорвались кровеносные сосуды и с ужасающей скоростью стали наполнять кровью его лёгкие и не только их. Казалось, кровь сдавливает всё тело и органы изнутри. Несмотря на то, что он давно не дышал и его лёгкие потеряли способность расправляться и наполняться воздухом, а сердце не билось, то, что сделал Вильгельм, оказало на него огромное давление.

Рихард согнулся, держась одной рукой за спинку кресла, а второй схватился за грудь, бросив на Вильгельма взгляд, полный безотчётного страха. Его затошнило, в глазах потемнело и он едва не провалился в обморок, огромным усилием воли овладев собой.

– Так, не надо тут кровью блевать, я этот номер продлил ещё на сутки, – брезгливо произнёс Бреннер, прекратив атаку. Он подошёл к Штайнеру и поднял его голову за подбородок, пристально взглянув ему в глаза.

Рихарду захотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, но сильный испуг парализовал его, как вдруг всё кончилось, словно ничего и не было. Его отпустило.

– Умеешь так, Рихард? А ведь это иллюзия, которую я вдолбил в твою пустую башку, – посмеиваясь, заявил Бреннер. – Но я могу так сделать по-настоящему и в другой раз, обещаю, что ты на самом деле захлебнёшься кровью. Ты-то с тенями управляешься, тут ты виртуозен, не спорю, но тебе следует ещё многому научиться. И кто же будет учить тебя, кроме меня?

– Не лги, что держишь меня возле себя лишь потому, что должен ещё чему-то обучить, – упрямо заявил Рихард, преодолев страх перед хозяином. – Сомневаюсь, что тут замешана ответственность за моё воспитание.

– Ты прав. Ты надоел мне, но всё равно нужен, ведь скоро мне понадобится твоя помощь, а потом я отпущу тебя. Может быть, – ядовито ухмыльнулся Вильгельм, вонзив длинные острые ногти ему в лицо, и резко провёл вниз, оставляя глубокие царапины на скулах. – Но, скорее всего, нет. Я ненавижу уступать кому бы то ни было.

Рихард поморщился:

– Прекрати, Вильгельм, я ведь давно не чувствую боли и не порадую тебя своими страданиями. Зря только выделываешься.

Вильгельм пинком в живот отшвырнул его от себя в угол комнаты, подошёл к кожаному креслу и сел в него, скучающе поглядывая на Рихарда, чьи царапины затягивались прямо на глазах.

– Да, самолечение у тебя тоже неплохо получается, – заметил он. – Пошёл вон, я не хочу тебя видеть.

Рихард исчез, растворившись в ночных тенях.

Вильгельм взял в руки лежащий на подлокотнике кресла путеводитель по Европе и задумчиво пролистал его. Ему предстояло длительное путешествие и он волновался за исход поездки, а также за Рихарда, в очередной раз укорив себя за поспешность при выборе партнёра. Но только он способен помочь ему в осуществлении плана, о котором знали они двое. Благодаря его таланту управлять тенями, и который, между прочим, Рихард унаследовал не от Вильгельма, а приобрёл сам, вдвоём у них был неплохой шанс достичь успеха.

Вильгельм знал, что на Совете старейшин его не одобрят и решил действовать в тайне. Когда у него всё получится, тогда эти консервативные снобы – члены Совета первыми рассыпятся перед ним в благодарностях.