Читать книгу Новогодняя аллергия - Лана Муар - Страница 6

– Горе ты луковое. – вздыхает Нюта, – Вот скажи, зачем ты туда пошла?

– Я не знаю. Просто стало скучно.

– А теперь весело стало, правда?

Я виновато мотаю головой и прячу зареванные глаза. Мироша даже не стал ничего спрашивать, когда я вылетела из офиса. Протянул упаковку салфеток и молча слушал мои завывания всю дорогу, а теперь ходит кругами по кухне – думает, чем можно мне помочь и как исправить эту ситуацию. Про увольнение никто ничего не говорил – всем и так ясно, как божий день, что Зверь выпнет в первый рабочий день года. За меньшие грехи увольнял, а тут и подавно. Мало того, что в чужой кабинет вломилась, так еще и в документах ползать начала. Проверяльщица. Допроверялась на свою голову.

– Нужно уже сейчас искать работу. – говорит Мирошка.

– Ага. Все кадровики так и ждут первого числа новеньких. Большей глупости не мог сказать? – Анюта укоризненно смотрит на мужа, а я снова начинаю хлюпать носом.

Почему-то всегда, стоит мне вляпаться, мои проблемы приходится расхлебывать им.

– Не реви. – Нюта обнимает меня и спрашивает, – Когда у тебя платеж по ипотеке?

– Двадцать пятого… – я размазываю слезы по щекам.

– Так. В этом месяце проплатить хватит. Расчетные тебе все равно переведут, а там и за неиспользованные отпуска и премия за год. Может даже на два платежа хватит. Я выйду, попрошу, чтобы Лидка все посчитала. – Нюта включает калькулятор в голове на полную катушку и лезет в интернет, что-то гуглит, и с каким-то облегчением выдает, – Не ной! Прорвёмся.

– Как?

– Квартиру свою сдавать будешь, сама к нам переедешь. На платеж может чуточку не хватит, но там и работу найдешь.

– Где?

– Не знаю. В ту же школу устроиться можно на первое время. – Нюта говорит это так уверенно, что даже Мироша прекращает свои забеги от стены к окну.

– А если не возьмут? – спрашиваю я.

– Возьмут! Мирон, ты-то чего молчишь?

Анька зыркает на мужа, и он начинает кивать.

– Действительно, Катарин. Поработаешь немного в школе, пока ищешь что-нибудь посерьезнее. – говорит он, – У тебя башка варит ого-го как! А там все как-нибудь рассосется.

– Я опять мешать вам буду… – неуверенно пищу я.

– И даже думать о таком не смей! Комнат у нас свободных что-ли нет? Или ты нам не родная? – Нюта выглядывает в коридор, где Оля с Бубликом затеяли забеги наперегонки, – Никому ты мешать не будешь! Олька так только рада будет, что Бублик здесь теперь живет.

– Правда? – спрашиваю я.

– А ты сама посмотри!

Я смотрю как Оля с довольным визгом проносится по коридору, а следом за ней летит Бублик, быстро перебирая своими крохотными лапками. И судя по его счастливому тявканью, собакен рад до безумия.

– Убедилась, рева? – Нюта снова пододвигает ко мне тарелку с кашей, – А теперь лопай и шуруй спать!

Я киваю и впихиваю в себя ложку каши под суровый взгляд подруги. Есть абсолютно не хочется, но спорить и пререкаться с Нюткой – себе дороже. Она все равно найдет на сто доводов больше почему сейчас мне крайне необходима овсянка. Пока я ем, Мирошка ставит чайник на плиту и наливает мне в кружку чай с мятой, когда я запихиваю в себя последнюю ложку. Нюта и тут контролирует, подсовывая вазочку с печеньем.

– Теперь моем глазки, чистим зубки и баинькать. – говорит она и я едва заметно улыбаюсь.

– Нюта, я не маленькая.

– Поспорь еще со мной… – Нютка сама улыбается.

Мне очень хочется ей верить и Нюта, словно прочитав мои мысли, ласково произносит:

– Все будет хорошо. Даже если сейчас кажется, что все совсем плохо. Спи, Луковка.

И я закрываю глаза. Это детское прозвище действует на меня, как успокоительное. Особенно, когда меня так называет Нюта. А она сидит рядом со мной на краешке дивана и никуда не уходит, только негромко шикает на Олю, влетевшую в комнату.

– Мам, давай сошьем Бублику култку! – требует она.

– Тише. Видишь тетя Катарина спит.

– Мам, ну давай сошьем култку. – переходит на шепот Оля.

– Зачем ему куртка?

– Чтобы он не мелз на улице.

– Он не мёрзнет. Видела какая у него шерсть?

– Ну и что. У папы тоже есть шелсть, но он носит култку.

– Где это ты видела у него шерсть? – спрашивает Нюта и я приоткрываю глаза.

– Вот тута. – девочка тычет пальцем себе на грудь, – Плавда немного, но это же тоже шелсть.

Нюта смеётся и согласно кивает.

– Хорошо. Сошьем ему куртку. Только не шуми.

– А когда?

– Сейчас тетя Катарина уснет и пойдем.

– А она ещё долго будет засыпать? – сыплет вопросами Оля.

– Уже почти уснула. – негромко отвечаю я.

– Тогда почему у тебя глаза отклыты?

– Потому что кто-то не даёт уснуть со своими вопросами. Иди попроси папу достать мою коробку. – Нюта не успевает договорить, а девочка уже срывается из комнаты с довольными криками.

– Нюта. – шепчу я.

– Что?

– Спасибо.

– Спи уже, Луковка.

– Сплю.

Я снова закрываю глаза и поудобнее устраиваю голову на подушке. Нюта аккуратно поправляет одеяло и тихонько выходит из комнаты, прикрывая за собой двери. Мне становится так тепло и уютно, что даже не замечаю, как начинаю проваливаться в дрёму.

Просыпаюсь я уже ближе к вечеру от того, что Бублик лезет ко мне на подушку и зарывается носом в волосах. Он фыркает, несколько раз чихает и это окончательно прогоняет остатки сна. Самое странное, что я вообще ничего не помню из того, что снилось. Будто кто-то щёлкнул выключателем, и я уснула, а потом включил его обратно и в волосах елозит хитрая мордашка. Бублик перескакивает на другую сторону, царапая голову коготками, тюкается мокрым носом в лицо и снова чихает. Я прячусь под одеяло, но собакен видимо считает это какой-то игрой, протискивается между моей рукой и подушкой и лезет целоваться. Его шершавый язык сперва проходится по моему носу, я отбрыкиваюсь, а Бублик уже лижет мне щеки, окончательно поверив в то, что его хозяйка придумала новое развлечение для такой царственной персоны.

– Бубля! – уже я фыркаю, отмахиваясь от наглого такса и он начинает тявкать, цапая меня за пальцы.

Бублик скачет под одеялом, игриво клацает зубами пока я не ловлю его и не прижимаю к себе. Хитрая сосиска тут же затихает, и я чувствую, как под ладошкой часто-часто бьется его крохотное сердечко.

– Ты мой хороший. – шепчу я, почесывая ему пузо и целуя в затылок.

Бублик довольно урчит, словно понимает все, что я ему говорю.

– Мой маленький и вредный защитник. – произношу я и поддавшись какой-то бесятине аккуратно прикусываю Бублику кончик уха.

Собакен ошалев от такой подлости замирает и лежит неподвижным бревнышком. Только кончик хвоста, дергающийся из стороны в сторону, и частое дыхание выдают, что он на самом деле только притворяется. Еще несколько минут мы с ним дурачимся, а потом в комнату влетает Олечка и Бублик выскальзывает из-под одеяла, чтобы целоваться уже с маленькой девочкой. Оля заливисто смеется, я сажусь на диван и негромко произношу Бублику:

– Подлый предатель.

Он на секунду поворачивается ко мне и недовольно фыркает, как будто я его обвиняю без оснований.

– Олька, иди ко мне. – зову я девочку.

И через пару секунд мы уже вдвоем прячемся от Бублика под одеялом, а он скачет по дивану, громко тявкает, когда мы не пускаем его к себе, и довольно урчит, попав в цепкие руки Оли.

– А мама сшила Бубле свител. – гордо произносит она и я прошу ее показать, что получилось.

Оля быстро соскакивает с дивана и уносится из комнаты, следом за ней срывается Бублик, едва не перевернувшись на повороте. Он быстро-быстро перебирает своими лапками, чтобы догнать беглянку, а потом так же быстро летит обратно, запрыгивает со второго раза на диван и прячется под одеяло. И через мгновение в комнату влетает Оля с чем-то красным в руках.

– Вот! – говорит она и показывает мне не то рубашку, не то курточку. – Но Бубля не дает его наляжать.

В ее голосе слышно столько обиды и расстройства, что я выковыриваю маленького хитрюгу из-под одеяла, и мы в четыре руки одеваем таксу, которая извивается ужом и угрожающе щелкает зубами.

– Класавчик!

Олька произносит всего одно слово, а я начинаю хохотать, как припадочная. Ровно с такой же интонацией и тем же словом Нюта охарактеризовала Мирошку, когда увидела его впервые.

– Кто это тут разбушевался? – спрашивает Нютка. Она стоит у дверей, укоризненно качает указательным пальцем, лишь улыбка на лице говорит о том, что она ни капли не сердится. Просто строгая мамочка. – Давайте обе за стол. Одна завтракать, а вторая ужинать.

– Ну мама… – тянет Олька, прячась за мою спину, – Мы плосто Бублю наляжали.

– Давай без разговоров. Поужинаешь, а потом с папой сходите выгулять эту злыдню. – Нюта показывает мне пальцы, залепленные лейкопластырем, – В следующий раз сама будешь мерки с этого вурдалака снимать. Все руки разодрал. Глиста в скафандре.

Бублик громко тявкает откуда-то из глубины скомканного одеяла, но не высовывается.

– Порычи еще мне!

Из-под одеяла снова раздается что-то обиженно-гневное, но уже гораздо тише.

– Вот так-то! – Нюта разворачивается и добавляет, – А если кто-то сейчас не пойдет на кухню, то о сладком может забыть!

Ольку сдувает ветром с дивана, следом показывается мордочка Бубли и, убедившись, что ему ничего не грозит, улетает за девочкой – только уши развеваются. А я еще сижу пару минут, собираю волосы в хвост и топаю в ванную. Нюткина ночнушка на мне висит бесформенным длинным балдахином и постоянно приходится поддерживать край, чтобы не запнуться. Один раз я уже грохнулась, запутавшись в подоле, и теперь на память у меня остался крохотный шрамик под коленкой. Кажется, только я могу упасть на ровном месте, обязательно сметая все вокруг. На цыпочках пробираюсь к своему рюкзаку, достаю небольшой сверток в новогодней упаковке и, пробравшись к елке, стоящей в большой комнате, прячу его под нижними ветками.

На столе меня ждет тарелка с пюре и огромным, по моим меркам, куском мяса по-французски. Нюта считает, что я ем слишком мало, и всегда, стоит мне только попасть к ним в гости, начинает закармливать. Будто не знает, что большая половина, из того, что она наложила, все равно останется. При всем желании, съесть все у меня не получится.

– Хватит вздыхать. – говорит она, – Садись и ешь!

– Мне столько не осилить…

– Мироша…

Нюта произносит имя мужа так, что в голове проносится картинка – Мирон сейчас встанет и ложка за ложкой начнет кормить меня, как маленькую. Но он начинает смеяться, подходит к холодильнику и достает из него то, от чего у меня пропадает всякое желание пререкаться и спорить. Огромный мандарин!!!

– Получишь после того, как поешь! – говорит Нюта и рядом с моей тарелкой появляется упаковка «Супрастина» и стакан с соком. – Ольку накормить проще чем тебя.

Девочка угукает, не поднимая головы от своей тарелочки, и орудует вилкой с такой скоростью, словно только что вернулась с голодного острова. Правда всего одна вещь – шоколадка рядом с детской кружечкой – разрушает Нютино утверждение. Мне смешно от того, что она так подло манипулирует моей слабостью, но Мирошка нарочито медленно начинает чистить мандарин от кожуры, воздух наполняется горьковато-сладким ароматом и я хватаюсь за свою вилку, тайно ненавидя этих засранцев.

Съесть всю порцию у меня все равно не получается, и, хотя Нюта умудряется впихнуть в меня еще две вилочки – за Бублика и за Олечку, – я отодвигаю тарелку и отваливаюсь на спинку стула, всерьез опасаясь, что живот вот-вот лопнет.

– Умница. – говорит подруга, убирает тарелку и ставит передо мной блюдце с мандарином, распатроненым на дольки.

Я отдуваюсь несколько минут, прислушиваясь к своему желудку. Кажется, что всего от одной дольки мне окончательно поплохеет, но пальцы сами тянутся к блюдцу – мандаринка слишком завораживающе пахнет и оставить ее нетронутой – преступление. Нюта с Мирошей улыбаются, когда я начинаю тихо на них ругаться, уплетая долька за долькой. Даже Оля замирает и наблюдает за мной. На мордашке, испачканной шоколадом, застыл немой вопрос – чего это тетя Катарина жалуется, если ей тоже досталась вкуснятина?

– Вы два садиста! – тихо выдаю я, проглотив две таблетки, – Мне теперь не встать, пока все не переварится.

– Не стони. – Нюта хохочет, – Хоть здесь поешь нормально, а то кроме салатовых листочков и супа из воздуха в твоем меню ничего нет.

– Все равно это слишком жестоко! – ною я, поглаживая ощутимо округлившийся живот.

– Поплачь еще. Олька больше твоего умяла и не ноет.

– Да. – кивает девчушка, размазывая салфеткой по щекам шоколадные разводы.

– Могла бы за меня заступиться! – притворно стону я, – Тогда бы я тебе открыла секретик.

– Какой? – тут же меняется в лице Олечка.

– А вот теперь не скажу!

– Так не честно! – девчушка обиженно куксит носик, – Я же не знала пло секлет!

– Ладно… Еще не хватало, чтобы ты на меня дулась. – говорю я, и заговорщицки добавляю, – Я там под елкой видела кое-что…

Оле дважды повторять не приходится. Я слышу топот ее ножек, тихое позвякивание шариков на елке – девочка явно нырнула под нее с головой – и через пару секунд счастливое: « Ула!!!!». Трещит разрываемая бумага, мы прислушиваемся к тишине, а потом Олька блаженно вздыхает: « Класотка!!!». Она возвращается на кухню и мне кажется, что девчушка светится ярче солнца. Столько счастья и радости в ее глазах от куклы, прижатой к груди, что я ловлю себя на мысли – когда-нибудь у меня тоже родится такое Солнышко.

– Мама, а можно я возьму ее с собой, когда мы пойдем гулять с Бублей? – спрашивает она, – Я буду аккулатно. Плавда-плавда!

– Конечно можно. – кивает Нюта, – Иди уже одевайся.

И когда Оля уносится в свою комнату смотрит на меня с какой-то укоризной и чем-то еще, что я не могу понять.

– Балуешь. Она же дорогая. – говорит она.

– Могу и побаловать немного. – отвечаю я, – Хотя бы ее.

Нюта открывает рот, но тут же осекается и произносит явно не то, что хотела сказать:

– А ты чего ждешь? Шуруй под елку! Или думаешь, что про тебя никто не помнит?

Я не люблю Новый год, но иду в комнату и под хитрые взгляды Мироши и Нюты лезу под елку. Подарок с бирочкой, на которой выведено мое имя, специально спрятан так, чтобы я его нашла не сразу. Коробка, завернутая в серебристую с белыми звездочками бумагу, зарыта в «снег» и сверху прикрыта хвостами мишуры. Я ползаю на коленях вокруг елки, как маленькая девочка, трижды пропускаю этот тайник, а Нюта тихонько хихикает в кулачок.

– Ищи, ищи лучше. – советует она и я захожу на четвертый круг, тщательно перерывая «сугроб».

Я реву и прижимаю к груди свой подарок, как Олька несколько минут назад. Сижу на полу среди обрывков упаковочной бумаги, подогнув ноги, и вою от счастья.

– Нюта-а-а-а… Ты золото… – хлюпая носом, выдыхаю я, прижимая книгу Потапова с автографом, в котором он написал: «Катарине, с наилучшими пожеланиями от автора». И постскриптум: « Пусть эта история станет жалким подобием Вашей любви».