Читать книгу Новогодняя аллергия - Лана Муар - Страница 8

В моей голове полнейший кошмар. Сумасшедшая карусель из неопределенности и безысходности, поселившихся там в последние дни, раскрутилась до безумия от ужаса и страха, стоило только войти в кабинет Зверя. И его рык добавляет сил липким холодным щупальцам, стискивающим сердце. Меня колотит от одного его взгляда, а он требует досчитать. Пальцы едва попадают по клавишам калькулятора.

«За что? Зачем все это? Триста пятнадцать умножить…»

Он забирает лист, а у меня внутри холодеет так, словно вместо листа бумаги из моих рук, вырвали часть сердца и на его месте появилась ледышка. Потрескивающая острыми гранями, взорвавшимися от одного слова: « Уволен!». Всего одно слово, а мне хочется исчезнуть, раствориться в воздухе, стать невидимкой и бежать, бежать, бежать.

Я снова считаю. Тишина. Звенящая тишина, от которой появляется металлический привкус во рту. Зверь загнал свою жертву в угол, надрезал ей сухожилия острым когтем и развлекается, наблюдая за тем как она трепыхается.

– Неси сюда!

А я не могу себя заставить даже вздохнуть лишний раз, не то чтобы куда-то идти. Слезы льются из глаз, мне страшно издать хотя бы один звук. Он убьет. Жестоко. Цинично. Зверь повторяет, и я практически отрываю себя от стула, делаю эти несколько шагов, а в ушах уже стоит звон, за которым едва слышно очередной приказ. Сесть…

Это не человек. Это не зверь. Для него нет названия. Те клубы леденящего ужаса и страха, которыми он окутывает, оплетает все вокруг себя, не может источать ни одно живое существо. Он даже не айсберг. Это нечто более страшное. Жидкий азот рядом с ним кажется бурлящей огненной лавой, и я инстинктивно отодвигаюсь дальше… И снова это: « Уволен.»

Кажется, что прошла целая вечность пока он снова не начинает говорить. Еле выдавливаю: «Да» онемевшими губами, и передо мной возникают три папки – Зверь требует выбрать. Того, кому я верю. Единственное, что я понимаю, когда он отходит. На одной из папок имя и фамилия Нюты. Остальных я не знаю. Мне настолько страшно, что сил хватает сдвинуть личное дело Нютки всего на пару сантиметров. И, видимо, это последнее, что нужно Зверю от меня, перед тем как завершить казнь.

– Привести себя в порядок. Через полчаса у меня встреча. У нас.

Сердце, загнанное в пятки, сбивается с ритма. Я поднимаю голову, не понимая, что именно он от меня хочет. Я не верю. Зверь хищно скалится и показывает на часы:

– Ты не расслышала? Полчаса.

Ноги сами выносят меня из его кабинета. Кажется, Зверю мало просто уволить меня. Это слишком большая роскошь. Для меня. И он придумал новую игру – теперь я его стану его куклой. Куклой, не имеющей права ни на что.

– Катарина Сергеевна, я позволила себе перенести ваш рюкзак в кабинет. Пойдемте, я вам все там покажу.

Голос Эльвиры выцарапывает меня из ступора, я иду за ней, сжимая в руках телефон и ключи. Она открывает передо мной двери, заводит внутрь, подходит к едва заметной двери, сливающейся со стеной.

– Здесь вы сможете привести себя в порядок. – спокойно говорит секретарь Зверя. Словно мой вид для нее абсолютно нормален. – Я приготовила вам новый ежедневник и положила его на стол. Записная книжка с телефонами, которые вам понадобятся, в верхнем ящике стола. Мебель сегодня поменяют под ваш рост. Выберите, пожалуйста, особенно кресло. Катарина Сергеевна?

Я поднимаю на нее глаза и спрашиваю:

– Кресло?

– Да. Предыдущий помощник был крупнее вас, и вам будет неудобно. Посмотрите, пожалуйста, что вам больше подойдёт. К вечеру все доставят.

Эльвира не называет имя только что уволенного. Словно его здесь не было несколько недель, а то и месяцев. Человек вычеркнут. Я едва смотрю на брошюры, разложенные на столе, и показываю на первую попавшуюся. Больше всего мне сейчас хочется остаться одной, а не выбирать мебель для своей клетки. Эльвира забирает все.

– Чай, кофе? – спрашивает она и тут же поясняет, – Мне нужно знать ваши предпочтения. Может вы предпочитаете что-то особенное, например, вегетарианское или безлактозное?

Этот вопрос окончательно выбивает меня из колеи. Мозг вообще отказывается понимать, что тут происходит. Я хлопаю ресницами, Эльвира ждёт. На ее лице абсолютное спокойствие, будто перед ней стою не я с опухшими глазами, а кто-то другой.

– Катарина Сергеевна.

– Кофе. Три в одном.

– Я вас поняла. – Эльвира кивает и бесшумно подходит к дверям. – Через двадцать минут я за вами зайду. Даниил Владимирович распорядился, чтобы первое время я вам помогала по любым вопросам. Вы быстро втянетесь, не переживайте.

Она жестом показывает на дверь в туалетную комнату.

– Умойтесь холодной водой. Это снимет отек.

Я киваю и медленно бреду умываться. Происходящее все больше начинает походить на какое-то безумие. Закрывшись в туалете, я опускаю крышку унитаза, сажусь на нее и, зажав рот руками, реву. Слезы текут по щекам, обжигают кожу, словно на нее плеснули кислотой. Пять минут. Я даю себе всего пять минут.

Спина Зверя маячит передо мной, и я едва за ним успеваю. Пока он делает один шаг мне приходится сделать три. Мы идём по дороге смертников, и я спиной чувствую удивлённые, непонимающие взгляды. Проскочив мимо рабочего места Нюты, едва успеваю заметить, что оно пусто, и со стола исчезла рамочка с фотографиями.

– Отстанешь – побежишь пешком. – рычит Зверь, останавливаясь перед лифтом, и я едва не натыкаюсь на его спину.

Мы спускаемся на подземную парковку.

– Ты ездишь спереди. Всегда. – ледяной голос сразу же указывает мое место и положение.

Я – кукла и должна делать все, что скажет хозяин, перед которым водитель предусмотрительно открывает дверь.

– Даниил Владимирович, ваш кофе. – водитель передает Зверю безликий картонный стаканчик, а потом похожий возникает передо мной. – Катарина Сергеевна.

– Спасибо. – еле слышно произношу я, ошарашенная таким обращением и тоном, которым произносится мое имя и отчество.

– Дима, как сыграли? – спрашивает сзади Зверь.

– Три-один. Начали месить только в конце второго тайма. До этого даже не бегали, ходили по полю, как пришибленные.

– Плохо. – сзади что-то шелестит и в подставленную ладонь водителя опускается две стодолларовых купюры. – Здесь за меня и за Куму. Не трать.

– Я помню, Даниил Владимирович.

– Когда следующая?

– Через две недели.

– Запиши. – Зверь это говорит уже мне. – Узнаешь точное время у Димы.

Я достаю из рюкзака ежедневник с логотипом компании и долго думаю, как записать то, куда должен поехать Зверь. На странице с двадцать вторым числом появляется надпись: « Узнать время у водителя. Какая-то встреча».

– Начало положено. – голос сзади откровенно издевается. – Теперь запоминай, а лучше запиши. Дважды повторять не буду. Все, что увидишь и услышишь, остаётся только в твоей голове. Хоть одна фотография или статья в прессе без моего ведома, и мои юристы покажут, за что они получают свою зарплату. Понятно?

– Да, Даниил Владимирович. – впервые называю его по имени и отчеству, он довольно хмыкает.

– Неплохо. Твой рабочий день начинается за полчаса до моего, кроме двух случаев. Первый – ты умерла. Тогда можешь опоздать. Второй – умер я. Здесь разрешаю вообще не приходить и выпить за свое освобождение. Но такого счастья тебе не светит. Если я тебе позвонил, то через тридцать минут ты с кофе ждёшь меня в машине. Эльвира расскажет где и какой покупать. Если не звонил – в половину девятого ты в офисе. Дальше. Мне плевать на твою личную жизнь и выходные. Выходной у тебя может быть только тогда, когда скажу я. Гарантированно можешь рассчитывать только на один день – свой день рождения. В остальные – решаю я. Никаких отгулов. И мне не важно, что у тебя произошло: внезапная простуда или месячные. С утра ты всегда на работе.

Я краснею, как рак, и только тот факт, что Кугуров не видит моего лица, хотя бы немного облегчает волну стыда.

– Дресс-код. Никакого яркого макияжа, резких и сладких запахов. Ты – мой помощник, а не шлюха. Чем меньше ты будешь меня раздражать своим благоуханием, тем лучше. Для тебя лучше. Купи себе костюм. В этом ты ходишь последний день. Увижу еще раз в подобном наряде – будешь ходить голая. – Зверь протягивает пластиковую карточку, – Оставишь ее у себя. Пин код – твоя дата рождения. Кофе, обеды, все расходы, связанные с работой, оплачиваешь с нее. Никаких левых покупок. Ясно?

– Да, Даниил Владимирович.

– Уже лучше. Быстро втягиваешься. Пошли.

Машина останавливается, и мы выходим. Дима достает из багажника спортивную сумку и идет следом за нами к лифту, который поднимает нас на этаж с тренажерным залом. К Кугурову тут же подходят двое – мужчина, от вида которого в голове проносится: « Убийца» и девушка, больше похожая на модель. Зверь коротко жмет руку мужчине и кивает модели.

– Даниил Владимирович, как обычно? – спрашивает она, рассматривая меня с ног до головы.

– Не сегодня. Она со мной. Это мой новый помощник. – отвечает он и идет к раздевалкам.

Я хвостиком бегу за ним и замираю у дверей, когда он коротко говорит: « Жди здесь». Несколько минут я стою у дверей, изображая не то лакея, не то оловянного солдатика, а потом снова несусь за Кугуровым по залу.

– И теперь главное. Ты молчишь, не задаешь никаких вопросов и отвечаешь только тогда, когда я тебя об этом спрошу. Повтори по поводу приказов и распоряжений. – он достает наушники из кармана.

– Я делаю все, что вы скажете и не обсуждаю. – негромко отвечаю я.

– Быстро учишься. А теперь исчезни. Жди в машине.

Зверь отбрасывает куртку в сторону, и я застываю. Руки Кугурова испещрены замысловатыми узорами татуировок, уходящих от запястий вверх под рукава футболки. А с левой стороны плечо едва ли не полностью переливается всеми цветами радуги от огромного синяка.

– Я что-то сказал! – рычит Зверь, вставая на беговую дорожку. И самым быстрым шагом, на какой только способны мои ноги, я сбегаю в сторону выхода.

Дима дремлет в машине, прикрыв глаза, и открывает их уже после того, как я захлопываю дверь.

– Хочешь кофе, коллега? – спрашивает он, и я неопределенно жму плечами. – Первый день?

– Нет. Три года на складе работала. – отвечаю я, – А что?

– То, что предупреждать о характере шефа не стоит. Сама все знаешь. Так что на счёт кофе? Нам ждать ещё часа полтора точно.

– Наверное, да, Дмитрий.

– Слушай, нам с тобой в одной упряжке пахать. – Дима достает термос и наливает в крышку кофе, – При нем, – его рука показывает вверх, – Дмитрий, а наедине – Дима. Согласны Катарина Сергеевна?

– Хорошо, Дима.

Я вообще ничего не понимаю. Обыкновенно, чтобы просто заговорить с незнакомым человеком, мне нужно раскачаться, найти тысячу причин по которой этот разговор действительно нужен, и только потом, возможно, если сойдутся звёзды… А здесь… Хлоп, и мы уже даже перешли на ты. Я списываю все происходящее на стресс. Других объяснений у меня нет, а Дима все болтает, болтает, болтает. Такое ощущение, что его прорвало, и он вываливает на меня все то, что хотел бы обсудить с кем-нибудь. Мне остаётся лишь кивать время от времени – уловить о чём именно Дима говорит сейчас нереально – он скачет с темы на тему, словно задался целью запутать меня окончательно.

– Дима. – я вклиниваюсь в небольшой перерыв в его монологе и достаю ежедневник, – А что именно будет двадцать второго? Мне как лучше записать?

– Футбол. Тебе разве Алеутов ничего не объяснил?

– Нет. – я отрицательно мотаю головой.

– Как всегда. Тот ещё му… – Дима осекается и через секунду выдает, – Мужчина. Вечно выше всех. И Эля говорит, что по офису ходит павлином. Словно вся фирма принадлежит ему. Интересно, за что его турнули. Ты не в курсе?

– Нет. – я вру. Я не хочу говорить, что бывший помощник уволен из-за меня. Лишнее внимание мне ни к чему. Достаточно того, что Нюта вечером засыплет вопросами где, с кем и почему… – Ой, извини.

Я еле нахожу свой телефон в рюкзаке. Два ежедневника, справочник, бывший, а теперь уже мой, телефон Алеутова… Свой мобильный как обычно завален и моргает конвертиками непрочитанных сообщений. И все они от Нюты.

«Ты где?» – гласит первое.

«Ты куда пропала?»

«Ката, перезвони мне!!!»

«Я переживаю.»

И: «Хотя бы напиши, что у тебя все хорошо».

Я отвечаю на последнее. Все остальное – не телефонный разговор, и все равно будет главным вопросом на повестке за ужином. Если Зверь удосужился на него отпустить. Рюкзак при его упоминании разрывается какофонией таких ужасных звуков, что я дергаюсь, мой телефон летит вниз, следом рюкзак, рассыпая содержимое под ноги. Бывший телефон Алеутова высвечивает картинку, на которой в пламени горит рогатое создание, и продолжает выдавать смесь звуков, от которых в жилах стынет кровь.

– Не оригинально… – Дима поднимает мобильный, заходящийся визгом свиньи, и подает мне, – Советую ответить.

– Да. – произношу я, нажимая кнопку ответа, и слышу всего одно слово.

– Вода? – Дима видит, что я киваю, и спрашивает, – Подсказку дать, коллега?

– Не откажусь.

– Без газа. Стоит в холодильнике, вы мимо проходили, верхняя полка. Снизу не бери, скажет, что слишком холодная. – он подмигивает, откидывается на спинку, устраиваясь поудобнее, – Алеутов трижды лажал. Вел бы себя по-человечески, но мы же гордые…

– Спасибо.

– Сочтемся. Лучше поторопись.

И эта последняя фраза выстреливает меня из машины в сторону лифта, как камушек из рогатки. Я лечу к лифту, потом к холодильнику, дважды проверяю надпись на бутылке и дальше в зал, в котором нет ни души. В тишине слышны лишь резкие повторяющиеся хлопки, доносящиеся откуда-то из глубины. Я замираю около беговой дорожки и кручу головой, не понимая куда идти.

– До конца и налево. – негромко раздается у меня за спиной.

Я оборачиваюсь и вижу модель со стопкой полотенец. Она откровенно веселится, рассматривая меня.

– Действительно, такую только на должность помощника… – едко бросает она и я чувствую, как начинают гореть щеки.

«Конечно, с таким телом и ростом можно любую считать недоразумением. Вот только помощник не носит полотенца!» – думаю я, но озвучить свои мысли не решаюсь. Это глупо, ведь в моих руках бутылка с водой…

Я иду по залу и сворачиваю влево. Там, в небольшом помещении, хлопки становятся не просто громче. Они злее, жестче. Зверь в одних спортивках быстро двигается вокруг того, кто мне показался убийцей, и бьет по его перчаткам, больше похожим на небольшие плоские подушки. Несколько ударов, Кугуров уворачивается от движения этой подушки-перчатки, имитирующей удар.

– Дэн, не расслабляйся! Работай на полную! – раздается команда и Зверь коротко кивнув наносит три мощных удара друг за другом.

Каждый разрывается громким хлопком.

– Реще! – снова три удара, почти сливающиеся в один.

Я подхожу ближе и останавливаюсь, чувствуя, как волосы на макушке начинают шевелиться. Кугуров – Зверь… Хищный, опасный зверь, к которому никогда нельзя поворачиваться спиной. И наблюдая за тем, как он тренируется, это сравнение все сильнее укрепляется в моей голове. В его движениях, ударах – грация хищника, вышедшего на охоту. Глаза гипнотизируют жертву, неотрывно следят за мимолетным изменением ее поведения, моментально оценивают и предугадывают… Даже терпкий запах, щекочущий ноздри, заставляет осознать, что рядом с тобой вершина пищевой цепочки, и только ему решать, когда его клыки разорвут тебе глотку…

– Пять минут отдыха. – «убийца» скидывает перчатки и Кугуров подходит ко мне.

– Воду. – коротко бросает он.

Я протягиваю бутылку и почти задыхаюсь. Рядом со мной стоит мужчина, от которого пахнет животной опасностью, а мне до дрожи в ногах хочется прикоснуться к его блестящей от пота коже. Провести пальцем по каждой линии узоров на руках, каждому замысловатому иероглифу. Почувствовать, как горят его мышцы, и осторожно очертить края синяков.

– Больно? – еле слышно выдыхаю я, заглядывая ему в глаза.

Буквально на мгновение в них проскакивает удивление, а потом снова леденящий холод.

– Когда ты решила, что это входит в круг твоих обязанностей?

От его тона я инстинктивно делаю шаг назад и стыдливо опускаю глаза. Зверь поднимает футболку и куртку со скамейки и проходит мимо меня.

– Через двадцать минут в машине. – бросает он.