Читать книгу Романы под царским скипетром - Лариса Черкашина - Страница 11

История хранит необычный символ противостояния двух соперниц – живописный. В своё время картина Ивана Крамского «Неизвестная» наделала немало шума в обществе, представ впервые в марте 1883-го в Императорской академии наук на выставке художников-передвижников. В красавице-незнакомке, изысканно одетой и гордо восседающей в открытой дорогой коляске, что на минутку остановилась на Невском против дворца, зрителям чудилась… княгиня Екатерина Юрьевская.

Неизвестная. Художник И. Крамской. 1883 г.

Картина-загадка. Нет, в чертах лица странной красавицы особой схожести с княгиней не замечалось. Но величественная стать, но отстранённо-надменный взгляд тёмных глаз, то ли с поволокой, то ли с затаённой печалью, чуть трагический излом бровей, но чувственные губы и само элегантное одеяние, известное при редких выездах Юрьевской в свет (бархатная шляпка с перьями, отороченное мехом пальто, кожаные перчатки тончайшей работы), но драгоценный браслет – всё выдавало её, любовницу царя!

Да и фотография 1880-го, где она, Светлейшая княгиня Юрьевская, в очень схожем наряде – в элегантной шляпке и пальто-накидке, усеянном атласными бантами, – умильно взирает на четвероного царского любимца, что улёгся у её ног, будто приоткрывает завесу тайны.

Княжна Екатерина Михайловна Долгорукова с любимцами-псами. 1870-е гг.

Искусствовед Ирина Чижова, знаток светского этикета, повествует о другом обнаруженном ей любопытном факте: «…И вдруг в одном журнале мне встретилась репродукция с картины Литовченко с изображением Александра II на манёврах. Рядом с ним сидит его морганатическая супруга, и на ней такой же костюм и шляпка, как на портрете у Крамского».

Историки моды «рассекретили» наряд молодой дамы: «Шляпа „Франциск“, отделанная изящными лёгкими перьями, „шведские“ перчатки, сшитые из тончайшей кожи, пальто „Скобелев“, украшенное собольим мехом и синими атласными лентами, муфта, золотой браслет – всё это модные детали женского костюма 1880-х, претендующие на дорогую элегантность». Однако сделали и несколько парадоксальный вывод: «Кодекс неписаных правил исключал строгое следование моде в высших кругах русского общества», – следовательно, и незнакомка, представшая на полотне Крамского, вряд ли могла принадлежать к высшему свету. И всё же кто она, эта «Русская Джоконда»? Давняя интрига и по сей день не даёт покоя пытливым умам.

Фотопортрет княжны Долгоруковой в доме её немецкой правнучки Клотильды фон Ринтелен в Висбадене.

Ирина Чижова провела своё исследование и нашла убедительнейшие доказательства: изначально «Неизвестная» должна была стать портретом княгини Юрьевской, но после трагедии на Екатерининской набережной Крамской вынужден был отказаться от прежнего замысла, изменив черты лица особы, в одночасье ставшей вдовой и попавшей в немилость к августейшему пасынку Александру III. Ведь картина, начатая ещё в царствование Александра II, завершена спустя два года после его гибели.

И ещё одно «за» в пользу версии Чижовой: в Висбадене, в доме Клотильды фон Ринтелен, немецкой правнучки русской княжны, мне довелось видеть незнаемую прежде фотографию Екатерины Долгоруковой. Старый снимок, украшавший гостиную, зримо напоминал незнакомку с шедевра Ивана Крамского: тот же взгляд, тот же гордый поворот головы и водружённая на ней элегантная шляпка.

При жизни самодержец любил совершать прогулки в открытом экипаже (схожем с тем, что изобразил на полотне художник) вместе со своей Катей. В одном из писем Александру сохранилось её интимное признание: «Я обожаю управлять твоим кабриолетом, прижимаясь вся к твоему красивому телу, которое моё – так бы всего и съела».

Не отказалась от любимой забавы пара и после венчания. Александра II и Светлейшую княгиню придворные могли часто созерцать в Царском Селе, вместе в одной коляске, не ведая о тайной свадьбе императора и поражаясь дерзости и смелости княгини Юрьевской.

Молодая красавица на полотне Крамского (она одна в экипаже, без сопровождающих – мужа ли, брата либо компаньонки – явно нарушает незыблемый этикет!), вызывающе устремившая свой взор, представлена на фоне тающего в петербургской дымке Аничкова дворца, резиденции Александра III и его молодой супруги. Вызов царице вновь брошен!