Читать книгу Из личных записок следователя - Леонид Сердюк - Страница 9

Если говорить о раскрытии особо тяжких преступлений при отсутствии каких-либо улик на месте преступления, обращусь к другому убийству, расследованием которого я занимался тремя годами позже, работая уже в прокуратуре Краснооктябрьского района города Сталинграда. Думаю, раскрытие этого преступления могло бы стать поучительным для тех работников уголовного розыска и следователей, которые не придают должного значения первоначальным следственным действиям.

Суть в том, что преступление, о котором пойдет речь, тоже вполне могло бы оказаться в числе нераскрытых, и даже не на пять лет, а навсегда, каких сегодня много во всех регионах России. Только о них в прокурорских и следственных кругах не принято говорить, возможно, потому, что о них и сказать нечего, да и не делает это чести правоохранительным органам.

Раскрытие умышленного преступления, особенно убийства, как правило, всегда представляет значительную сложность. Здесь многое зависит от умения анализировать, сопоставляя объективные и субъективные признаки совершенного деяния. Но многое зависит и от интуиции следователя и опера в ее сочетании с наблюдательностью. Примером как раз этого в моей практике было раскрытие убийства инженера трамвайного депо Лабжинова.

Труп Лабжинова был обнаружен утром 7 ноября в частном секторе города почти полностью скрытый в жидкой грязи дорожной колеи. Его обнаружила одна из жительниц микрорайона, заметив руку человека, выступающую из дорожной жижи. Предварительный осмотр трупа показал, что это не дорожное происшествие, а убийство с множественными телесными повреждениями головы и практически всего тела. Похоже, что человека просто втаптывали ногами в дорожную колею. Из-за непролазной грязи какие-то следы или иные доказательства на месте преступления было искать бесполезно. Даже подход к трупу стал возможен только с помощью настила из досок, позаимствованных в соседнем дворе одного из частных домов. Ни документов, ни денег при трупе не оказалось, что сразу предположило версию разбойного нападения.

Опрос жителей близлежащих домов ничего не дал. Было решено прежде установить личность погибшего, его окружение, род занятий, характер взаимоотношений с людьми, что могло прояснить происшедшее.

Личность погибшего установили уже через час по заявлению его жены дежурному районного отдела милиции об исчезновении мужа. Им оказался инженер трамвайного ДЭПО Виталий Лабжинов. Путь был один – искать убийцу по следам погибшего вчерашним вечером и прошедшей ночью.

В трамвайном депо, где работал потерпевший, был выходной день, и там оказалось лишь двое дежурных. Один из них рассказал, что 7-го числа в честь праздника Октябрьской революции, был организован вечер с праздничным столом и распитием спиртного. В конце вечера произошла ссора, дошедшая даже до драки, но драчунов быстро разняли, налили им по полстакана водки, вроде успокоили и помирили. Одним из них был тридцатилетний инженер Виталий Лабжинов. Второй постарше – рабочий 2-го участка ранее судимый за хулиганство Валерий Кротов. Предполагали, что ссора этих двух ребят была из-за женщины Марины Леневой, которую Кротов считал своей невестой. Лабжинов весь вечер уделял ей повышенное внимание, и даже отлучался с ней на какое-то время. Это и привело Кротова в крайне возбужденное состояние. Он набросился на Лабжинова и успел даже несколько раз его ударить.

После выяснения адреса Кротова на его квартире был произведен обыск. Дверь оперативной группе открыл сам Валерий. Был уже одиннадцатый час дня, но чувствовалось, что хозяин только встал с постели, и был в квартире один. Его родители, как выяснилось, были где-то в гостях в деревне и дома не ночевали. Оперативная группа застала Кротова явно врасплох. Он и открывал дверь, полагая, что приехали родители. Но в процессе обыска грязной одежды обнаружено не было. По нашему требованию Валерий предъявил свою обувь – два совершенно чистых ботинка сорок пятого размера, заявив, что другой обуви у него нет. На вопрос, во сколько он вечером 7-го числа пришел домой, ответил, поздно, на часы не смотрел, сразу лег спать. Встречался ли со своей девушкой, отвечал, нет, так как она обиделась, и с праздничного вечера из ДЭПО убежала домой одна. Он почти до двенадцати часов ночи ходил возле ее дома, но вызвать девушку не удалось. На вопрос, почему обувь чистая, если на улицах города грязно, спокойно без тени волнения отвечал, что помыл, так как мать ругается, если он оставляет в прихожей грязную обувь.

Таким образом, ни обыск, ни допрос Кротова ничего не дали. Допрос Леневой также прояснил происшедшее не на много. Она лишь подтвердила, что Кротов действительно был в одиннадцать часов вечера возле окон ее частного дома, во двор зайти не пытался, трижды громко называл ее имя, вызывая на улицу, но она ему не ответила, и он ушел.

По сути, эти показания были в пользу Кротова. Хотя у него полного алиби не было, но не было и доказательств его причастности к убийству Лабжинова. Все доказательства были косвенными и не давали основания для задержания подозреваемого.

Было решено вновь и более тщательно осмотреть место происшествия. С тремя оперативниками я вновь вышел к месту убийства. Осмотр проводился методом спирали, в пределах всего микрорайона. Дул холодный ноябрьский ветер. Грязные тротуары, пролегающие около заборов старых частных домов, постоянно прерывались огромными лужами, которые с трудом приходилось преодолевать почти вброд. Так что у всей оперативной группы были промокшими ноги. Через час продрогшие оперативники стали роптать, предлагая закончить осмотр в связи с его явной бесперспективностью, но я настаивал на продолжении, так как знал, что сидя за столом в своем кабинете, преступление, скорее всего, никогда не раскрою. Судя по всему, это был типичный глухарь. Шел второй час осмотра микрорайона, но результат был по-прежнему нулевой. Мы даже не знали, что именно мы ищем. Да, конечно, искали улики, не представляя даже, в каком виде они могли быть. С трехлетним опытом работы я уже знал, что улики могут быть в каком угодно, даже в самом неожиданном виде. Их надо только увидеть, а для этого не пожалеть ни сил, ни времени при осмотре места преступления, как говорится, пойти по горячим следам.

Надо отдать должное одному из оперативников, когда все уже основательно замерзли, он вдруг обратил внимание на один из дворов.

– Смотрите, за оградой белье сушится, – сказал он с таким выражением, как будто увидел что-то необыкновенное.

Все удивились такому открытию, так как белье сушилось во многих дворах, и никто не видел в этом ничего особенного.

– Да, нет, – продолжал оперативник, – смотря какое белье. Там среди белья пиджак сушится и штаны, то есть чей-то костюм.

Я подумал, что в этом действительно что-то есть. Оставив ребят за двором, вошел во двор, куда в это время из дома вышла хозяйка, и завел с ней разговор, поздравив с великим праздником Октября. Потом спросил, не слышала ли она ночью какого либо шума на улице. Она, конечно, ничего не слышала. Я заметил, между прочим, что костюм она напрасно постирала, так как его нужно чистить в химчистке.

– Да, какая там химчистка, – отвечала хозяйка, – Володька ночью пришел весь в грязи. В трех водах стирала.

– Извините, это, наверно, ваш сын?

– Сын, конечно, просто сладу с ним нет, пришел из колонии, на работу не устраивается, все пьет, и дома почти не бывает.

– А где же он сейчас?

– Да где ж ему быть, спит. Теперь до вечера будет спать.

Когда мы разбудили Володьку, он ничего не помнил, что было ночью. В это можно было поверить. Вспомнил только, что был с другом, соседом, семнадцатилетним Евгением. При осмотре одежды Владимира выяснилось, что он вернулся домой в одном ботинке. Второй, оказывается, ночью был где-то утерян. Два оперативника были немедленно отправлены на поиски этого ботинка на место преступления, и вскоре вернулись в обильной грязи, но с удачей. Второй ботинок был обнаружен в той самой колее. На нем среди грязи явно проступали следы бурого цвета, похожие на кровь. Это был ботинок Владимира.

Так было раскрыто это убийство, благодаря исключительно внимательности и упорству оперативной группы в момент осмотра места преступления. Важную роль сыграла и оперативность следственных действий.

Во время следствия все подробности убийства рассказал Евгений, который оказался рабочим парнем, совсем недавно устроившимся работать на завод. В тот вечер они с Владимиром начали отмечать праздник вместе с отцом Владимира, который после этого ушел на работу в ночную смену, оставив ребятам денег на продолжение праздника. Денег не хватило, и Владимир в состоянии сильного опьянения пошел на разбой с последующим убийством.

Хотя Евгений играл в этом преступлении второстепенную роль, и даже вроде пытался успокоить друга, но получил десять лет лишения свободы, что было не вполне справедливо. Владимир получил расстрел, но был помилован с заменой на пятнадцать лет лишения свободы. Отец Владимира осужден на год лишения свободы за вовлечение несовершеннолетнего в пьянство, и когда вернулся через год из колонии, зашел в прокуратуру с вопросом:

– «Скажите, за что же все-таки я сидел? Я же распил с ребятами только бутылку вина, и не просто так, а за Советскую власть».

Он так и не понял, за что был осужден.