Читать книгу «Эта песня в душе моей сызмальства…» - Леонид Терёхин - Страница 27

Тот вечер, как памяти сколом,

зажегся, звездою стоит!..

Мы вымели, вымыли школу,

раздвинули парты, столы.

Собрали солдатские каски,

указки штыков и мотки

бикфордовых молний…

И классы

откликнулись вновь на звонки.

Подарки панфиловцев-шефов, –

я «раковой шейкой» хрустел…

Нас всех, пламенея на шее,

огонь красных галстуков грел.

Оттаяла елка капелью,

приблизился сценки овал…

Мы пели, пели, мы пели,

мы в стынь выдыхали слова:

«Я встретился с ним под Одессой родной,

когда в бой пошла наша рота.

Он шел впереди, автомат на груди.

Моряк Черноморского флота.

…Тринадцать ранений хирург насчитал,

две пули засели глубоко;

в бреду черноморец-моряк напевал:

«Раскинулось море широко…»

А после тихонько меня он спросил:

«Быть может, заедешь в Ахтырку?

Жене передай мой прощальный привет,

а сыну отдай бескозырку…»

Мы пели.

И каждою жилкой

желанье – как пламя свечи:

пилотку иль бескозырку

от павших отцов получить!

Мне грудь обжигала и нёбо

под новый год

та песня!..

Нас так было много –

солдатских детей и сирот!..

Нас меньше уже остается –

заморышей страшной войны,

та песня теперь не поется,

те годы – удалены.

Погодки и одногодки

на икры натруженных ног

накручивают, как обмотки,

неровные версты дорог.

Но память нас вновь оглушает,

когда, как надежный оплот,

вернувшись домой, возвращают

теперь сыновья нам тепло.

Мы пели, в полях Подмосковья

Победы услышав шаги, –

и клич ее в свисте осколков

стальной сталинградской пурги.