Читать книгу Тысяча озёр, сто водопадов, гора и я - Лидия Гортинская - Страница 8

Фёдор Иванович и Маша пошли в лес за ягодами. Поначалу всё шло как обычно: солнце светило, птицы щебетали, а бабочка-крапивница важно кружилась над земляникой. Но Фёдор Иванович, как всегда, был не в духе.

– Опять эти ягоды… – ворчал он, топча сухие ветки. – Всё равно наберём полведра, потом неделю будем их перебирать да мыть, потом варить. Возни куча. Уже ноги ноют!

Маша молчала, только улыбалась про себя. Она знала, что муж не любит ходить в лес – слишком много терпения нужно, а у него его было в обрез. Он то и дело отбрасывал в сторону сучки, которые попадались под ноги, жаловался на комаров, ругал малину за колючки и вообще считал, что «ягоды должны приходить к нему домой, а не самому за ними ползать», скрючивал пальцы и рычал на кусты, а один раз даже плюнул на тропу.

Так они и углубились в чащу, пока не поняли, что дорогу обратно найти не могут.

– Ну вот, заблудились! – простонал Фёдор Иванович, оглядываясь по сторонам. – Я же говорил, не надо было сюда идти!

Лес вокруг стоял густой и старый. Берёзы с белыми стволами, будто скрытые лица, прятали глаза в трещинах коры. Ели высились, как строгие часовые, а под ногами мягко пружинила моховая подушка. Справа темнело болото – чёрное, как дёготь, с пузырями, которые то и дело вскипали, словно кто-то дышал глубоко внизу. Казалось, воздух стал гуще, напитанный запахом сырой земли и древесной гнили.

Маша остановилась у перекрестья тропинок. Тропинок было три: одна вела к реке, другая – в глубь чащобы, а третья – прямо в туман, который медленно выползал из болота.

– Надо спросить у хозяина, – тихо сказала она.

– У кого? – нахмурился Фёдор Иванович. – У гриба?

Но Маша уже закрыла глаза, сложила ладони перед собой и прошептала:

– Леший, милый, покажи нам дорогу. Мы не хотим тебя обидеть, просто заплутали. Прости нас.

Повисла тишина. Только где-то далеко каркнула ворона и ветер прошелестел листвой, будто кто-то невидимый вздохнул.

И тут Фёдор Иванович почувствовал, как его потянуло вниз: ремень, которым он затянул штаны, вдруг ослаб. Он поправил его, но через минуту тот снова начал сползать.

В третий раз он уже зло выругался:

– Чего это ему не сидится?!

– Это он сердится, – спокойно ответила Маша. – Ты весь день ворчал, Федя. А леший не любит таких. Он сторож леса, ему не нравятся те, кто его не уважает.

Фёдор Иванович хотел возразить, но вдруг услышал – рядом, за кустом орешника, что-то зашуршало. Показалась фигура. Низенькая, с длинными руками, волосатая, как осина весной. Глаза блестят, как масляные пятна на воде. Леший. Он стоял, чуть согнувшись, и смотрел на Фёдора Ивановича с таким выражением, будто тот был каплей дождя, забежавшей не туда.

– Прошу прощения, – пробормотал Фёдор Иванович, чувствуя, как мурашки бегают у него по затылку.

Маша тихо подтолкнула его в спину.

– Отдай ему ремень, – прошептала.

– Как – ремень?! – возмутился он. – Он мне ещё от отца достался!

Но леший шагнул ближе, и воздух сразу стал холоднее.

– Хорошо, хорошо! – поспешно сказал Фёдор Иванович, расстёгивая пояс. – Держи, только не обижай нас больше!

Он положил ремень на пенёк рядом с лешим, и тот моментально исчез, будто его и не было. Только ветки слегка качнулись.

– Теперь пойдём, – сказала Маша. – Он покажет.

И действительно, одна из тропинок, самая неприметная, вдруг стала виднее. Домой Фёдор Иванович добирался, держа одной рукой штаны, а другой – корзинку с ягодами, которые собрала Маша.

На каждом шагу он подтягивал штаны, ворча:

– Ну и нелёгкая же меня понесла… Без ремня, как последний бездельник…

Но когда они сели за стол дома, он вдруг гордо заявил:

– А я, между прочим, лешего одолел! Сам уступил, испугался, наверное!

Маша только головой покачала, наливая ему чаю. А за окном, казалось, кто-то тихо хмыкнул.