Читать книгу Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих - Страница 10

Когда Фред и Маттотаупа ускакали в ночь на чужих конях, они в любой момент могли ожидать столкновения с врагами, от которых насилу ушли. Но когда они преодолели уже несколько миль, стало ясно, что кольцо окружения, в которое они попали, имело и серьезные разрывы, так что и их исчезновение в лагере экспедиции, и их бегство оттуда могли остаться незамеченными, и враги потеряли их след. То, что из лагеря за ними нет погони, они тоже быстро поняли.

Предоставленные самим себе, они скоротали один день, выжидая, не выйдет ли на них какой-нибудь преследователь. Когда не случилось и этого, они решились продвинуться дальше вглубь этой опасной местности. Они выискивали возвышенности, с которых был хороший обзор, коней оставляли в луговых долинах, спутывая им передние ноги, и прятались наверху в траве, чтобы наблюдать за прерией и обдумывать свое положение. Глаза у них были более зоркие, а уши более чуткие, чем у Билла и Шарлеманя, и ни одному врагу не удалось бы приблизиться к ним на расстояние полета стрелы, они бы вовремя его заметили даже во тьме ночи.

Когда на горизонте забрезжили рассветные сумерки, Фред глянул на индейца. Что будем делать? – говорил его взгляд.

– Тачунка-Витко сейчас, наверное, в стойбище рода Медведицы, – прошептал Маттотаупа. – Оттуда они и совершают свои набеги, это точно. Я подкрадусь к стойбищу. Может, мой томагавк достанет там Тачунку-Витко, как в прошлое лето моя стрела нашла Старую Антилопу.

– Топ, это безумно смело. Но все-таки больше безумно, чем смело.

– Это моя месть, не твоя!

– Если ты хочешь этим сказать, что мне не надо с тобой идти, то хорошо. Я подожду тебя в блокгаузе Беззубого Бена.

– А другого места нет?

– Бен негодяй, я знаю, но он больше ничего не сделает ни мне, ни тебе, и туда заглядывает много разных людей, от которых я разузнаю все последние новости.

– Ну как хочешь.

– Договорились. Я ухожу прямо сейчас.

– Возьми моего коня. Если дакота тебя обнаружат или повстречаются тебе, ты всегда можешь им сказать, что я убит, и тогда они, скорее всего, оставят тебя в покое.

– В это мне трудно поверить, но можно попробовать. До свидания!

Фред соскользнул под горку, распутал коней и быстрой рысью поскакал на северо-восток.

Маттотаупа продолжал вести наблюдение за местностью с высоты холма. У него при себе не было ничего, кроме оружия: кинжал, стальной томагавк, который он с первого знакомства с этим оружием предпочитал каменной палице, револьвер и двуствольное ружье. Костяной лук, подарок вождя сиксиков, он не взял с собой, еще когда отправлялся в факторию старины Абрахама; лук оставался в стойбище черноногих. Кожаного одеяла и индейской кожаной одежды Маттотаупа лишился вместе со своим пегим конем. Из провианта при нем был лишь мешочек вяленого мяса и немного табака.

Хлопковая рубашка сильно мешала ему. Он надел ее ради маскировки, но, поскольку его враги из племени дакота минувшим днем все-таки узнали его, эта рубашка в его глазах стала бесполезной вещью. Маттотаупа с юности привык сражаться нагим. Поэтому он снял рубашку. Следуя внезапному наитию, сделал себе надрез на предплечье, окропил кровью рубашку в области груди и спины и лег на нее. Если враг потом найдет рубашку, он подумает, что на ней лежал раненый.

Маттотаупа до конца дня оставался на этом холме. Он съел щепотку измельченного вяленого мяса и заел его семенами травы. Пить хотелось тоже, но терпимо. К вечеру он пустился в путь.

За весь день он не обнаружил нигде, на сколько хватало глаз, никакого присутствия человека, если не считать дыма, который поднимался от лагеря изыскательской экспедиции. Поэтому он больше не осторожничал, а бежал размеренным затяжным бегом на северо-северо-запад, к хорошо ему известному летнему стойбищу рода Медведицы у Конского ручья. Будучи военным вождем этой ветви тетон-оглала, он сам полтора года назад привел туда соплеменников, совершив тяжелый переход.

Летние ночи коротки. Но Маттотаупа рассчитывал добежать до стойбища к полуночи. Как ему потом удастся отыскать там Тачунку-Витко или обнаружить его отсутствие, он пока не знал. Он мог положиться лишь на свою наблюдательность и на способность быстро реагировать. В нем смутно шевелилось и желание увидеть свою мать и дочь. Но он не давал волю этим чувствам. Ибо с тех пор, как ему было заказано возвращение к сиксикам, ему пришлось признать, что он не может забрать к себе и свою дочь Уинону. Эта надежда рухнула.

Маттотаупа знал местность, которую теперь тайно пересекал. То и дело прислушиваясь и присматриваясь, как дичь, привыкшая скрываться от волков и людей, он бежал по волнистому рельефу прерии. Солнце уже село, и опустилась ночь. Взошла луна. Маттотаупа тщательно избегал открытых участков, хорошо освещенных луной. Держался в тени, даже если ему для этого приходилось делать лишние крюки.

Как истинный дакота, он был не только быстрым, но и выносливым бегуном, как и большинство его соплеменников. Он бежал равномерно и не позволял себе останавливаться. Дыхание он приспособил к ритму бега. Он пробегал мимо волчьего логова, но хищники сами были где-то на охоте или прятались. Луговые собачки дремали в своих норках и подземных ходах. Пролетела сова, не смутившись присутствием бегуна. Стайку нахохлившихся луговых тетеревов, залегших в бурьяне, он вовремя заметил и обежал, чтобы не спугнуть. Тетерева, вспорхнувшие среди ночи, могли легко привлечь внимание врага.

Потом он прервал бег, что-то заслышав, и прислушался. До его слуха донеслось чавканье. Должно быть, хищники поедали свою добычу. Чавканье прекратилось. Видимо, звери почуяли индейца и насторожились. Маттотаупа выждал несколько секунд. И тут увидел тени трех убегающих крупных волков. Вероятно, они уже насытились и совсем не хотели связываться с человеком. Они скрылись, и Маттотаупа продолжил свой бег. Он миновал труп антилопы, растерзанной волками.

Все его мысли были сосредоточены на том, что его окружало; в человеке, вынужденном скрываться, они были особенно напряжены. Но Маттотаупа едва ли осознавал это: чем ближе он подбегал к месту, где должно было находиться его родное стойбище, тем меньше он контролировал поток своих мыслей. Созвездия на небе стояли так, как он их видел здесь в это время года еще мальчиком и потом мужчиной. Маттотаупа остановил свой бег, чтобы снова с высоты оглядеться по сторонам. На западе он видел Скалистые горы, их вершины, таких привычных очертаний, глядели сверху вниз на Конский ручей, он вспомнил, где тот лес и где та горная долина, в которой он, изгнанник, нашел себе со своим сыном Харкой убежище, скрытое от всех людей.

Уже он узнал и широкое углубление в прерии, прорезанное Конским ручьем со множеством его изгибов. Ручей брал начало в предгорьях и был в своем коротком пробеге к Северному Платту, наверное, даже сейчас полноводнее того ручья, у которого разбила лагерь изыскательская экспедиция. Маттотаупа отклонился в сторону. Он не хотел подбегать вплотную к стойбищу. Потом настало мгновение, когда изгнанник ступил в долину и увидел ручей. В мерцании звезд и луны вода беззвучно скользила в своем песчаном русле. Маттотаупа остановился. Пахло водой. Он осторожно нашел конус тени, падающей от пригорка, и в укрытии этой тени скользнул к берегу. Иссушенный жаждой, он лег на берег и длинными глотками пил воду, пусть и теплую, но казавшуюся волшебным источником силы. Он погрузил в воду ладони, чтобы остудить пульс, и чувствовал воду как своего молчаливого брата, приветствующего его на родине.