Читать книгу Эмили и Волшебное Королевство - Луна Ашборн - Страница 9

Нина с пониманием отнеслась к чувствам своей дочери, а потому сказала ей, что сможет дать несколько дней на раздумья. Она сходила к Александру, и тот поддержал идею дать молодым немного времени, чтобы взглянуть друг на друга по-новому. К тому же, скоро у Эмили должен был быть день рождения, поэтому свадьба была отложена. После дня рождения у неё было ещё четыре дня, а после уже о следующем празднике узнает весь Капитайбур. Поэтому, проведя целый день дома, Эмили пришла в себя и решила отбросить волнующие мысли до лучших времён. Всё-таки не хотелось портить день рождения, свой праздник, в который стоило дать себе хороший повод расслабиться.

Прежде день рождения был знаменательным праздником скорее для Нины, чем для неё, но в этом году всё было иначе.

«Последний день рождения свободной девушки» – так Эмили его назвала, а потому и не отпраздновать не могла себе позволить. Гостей приглашать она не стала, не желая никого видеть, но, по их семейной традиции, ей хотелось отнести ближайшим соседям по кусочку пирога.

Эмили встала пораньше, чтобы самой испечь пирог с брусникой. Она чувствовала себя невероятно воодушевлённой, словно герой перед совершением подвига.

Достав пирог из печи, Эмили поставила его на стол и накрыла тканью, давая ему немного остыть. Увлекшись праздничными хлопотами, она не заметила, как на кухню вошла Нина.

– Я хотела приготовить что-то вкусное для тебя, а ты меня опередила, – с улыбкой произнесла она, – мне очень стыдно.

Ей было радостно видеть свою дочь не отвернувшейся лицом к стенке, а даже занятой домашними делами.

– Мне совсем не тяжело! – пожалуй, это было в характере Эмили. Даже в самые трудные времена она найдёт время, чтобы хоть немного забыть о неприятностях и дать себе улыбнуться новому дню. Сегодня она поступила именно так. – Представляешь, мне уже восемнадцать!

– Что? Ты в этом уверена? – Нина нахмурилась, посмотрев на дочь.

– Абсолютно!

– Я думала тебе ещё лет тринадцать. Ты что-то явно путаешь.

– Ну хватит тебе, – Эмили улыбнулась, – мне ещё нужно нам что-то приготовить к столу. Чего бы тебе хотелось?

– А вот этим займусь я. Надо же и мне что-то сделать. Так что, – Нина взяла в руки большую деревянную ложку для смешивания ингредиентов на тесто и торжественно подняла её в воздухе, – чего бы хотелось тебе, юная леди? – она сделала акцент на слове «тебе».

– Ну тогда-а, – Эмили приложила палец к губам, задумчиво глядя куда-то в сторону, а потом воскликнула, – сахарный пирог с яблоками. Сегодня день пирогов!

– Как скажешь, дорогая, – Нина поцеловала Эмили в лоб, – но сначала подарок, – она вышла из кухни, сказав Эмили, в которой разгорелось любопытство, оставаться на месте и не подглядывать. Они всегда дарили подарки друг другу на день рождения, чем бы они ни были, даже если это недавно сорванные полевые цветы. И нехватка денег на что-то дорогое совсем не мешала этой устоявшейся традиции.

Из другой комнаты послышался шорох, топот и скрип то ли маминого сундука, то ли чего-то ещё. И скоро Нина появилась в дверном проёме с красивой шкатулкой в руках. На её лице играла хитрая улыбка, и Эмили поняла, что это явно что-то особенное.

Когда шкатулка оказалась прямо перед именинницей, та смогла рассмотреть интересное изделие. Оно было смастерено из дерева, красивые резные узоры завораживали, а металлические замочек и вставки по бокам были выкрашены краской, которая хоть и была потрескавшейся и тускловатой, что выдавало «возраст» шкатулки, всё равно вписывалась в общую картину как нельзя лучше.

Глаза Эмили заблестели, она, заинтригованная, медленно подняла крышку. На мягком бардовом бархате, очень приятном на ощупь, лежал кулон в виде лисьей морды. Он также был выполнен из дерева, но при этом был покрыт чем-то, что придавало ему блеска и жёсткости. Наверное, именно благодаря покрытию кулон сможет существовать без видимых дефектов ещё долгое время. Ближе к верху, к лисьим ушам виднелось отверстие, через которое была продета настоящая цепочка, выглядевшая явно дороже самой деревянной головы и никак с ней не состыковывалась.

Нина наклонилась к дочери, обнимая её, и, пока та разглядывала кулон и перебирала его в руках, сказала:

– Это наш с отцом подарок для тебя. Он собирался отдать его, когда тебе исполнится восемнадцать. Он бы хотел тебя видеть в этот день, – последнее она произнесла тише.

Эмили молчала. Нина не видела её лица, но сейчас оно отражало тоску, возникшую в душе.

– Милая, что бы ни случилось в твоей жизни, я хочу, чтобы ты знала, что ты не одна, – продолжала её мама, – мы с отцом всегда будем рядом, – она поцеловала дочь в затылок.

– Он очень красивый, – проглотив стоящий ком в горле, прошептала Эмили, передав кулон матери и как бы жестом попросив помочь его надеть, – почему лис?

– Это корсак, если быть точнее, – пояснила Нина, застёгивая цепочку на шее Эмили, – у нас они не водятся, но твой отец видел их – ненадолго она замялась, – в других краях, за пределами Мэйбура. После этого он стал считать корсаков своим талисманом. В других народах это бы назвали тотемом. Теодор верил, что кулон будет оберегать тебя так же, как дух корсака оберегал его.

Эмили переваривала услышанное. Она не знала прежде о тотемах и прочем и никогда не думала, что люди могут так тесно связывать себя с животными. Впрочем, в их культуре такого не существовало, не считая детских сказок о том, как какой-нибудь колдун оборачивался зверем, чтобы обмануть путников на дороге. Но, тем не менее, верила она в силу «духа корсака» или нет, кулон был напоминанием об отце. Теодор вложил в него любовь к ней, и уж, по крайней мере, эта любовь будет оберегать Эмили. Она прикрыла глаза, нащупывая рукой кулон на своей шее, и улыбнулась. За все её восемнадцать лет это был лучший подарок на день рождения, который, ко всему прочему, сейчас был как раз кстати.

Пока Нина готовила сахарный яблочный пирог, Эмили разносила ближайшим соседям свой, брусничный. Люди благодарили её и поздравляли, а кто-то даже сделал ей подарок. Вечером к ним на огонёк сначала заглянула Лиза, чему Эмили удивилась и обрадовалась одновременно. Она принесла с собой собственноручно сплетённый красивый венок, назвав его «праздничной диадемой», и булочки с вкусным повидлом, которые она всегда пекла на свой день рождения. Сидя за столом и разговаривая, они помирились. Но Эмили не чувствовала от этого облегчения. Напротив, на сердце словно висел тяжёлый камень, и ей жутко хотелось рассказать Лизе обо всём. Но, в то же время, ей не хотелось снова портить с ней отношения. Да и сегодня она обещала себе провести день, не думая ни о чём, беззаботно, радуясь всему и не позволяя себе расстраиваться. Лиза ушла довольно скоро, и секрет Эмили так и остался секретом.

Надеясь никого больше не увидеть, Эмили собиралась провести время с мамой, но спустя некоторое время после ухода Лизы в дверь постучали. Опять же, не с пустыми руками – а с пустыми руками в гости было ходить не принято – к ним пришли Маркус и Александр. Эмили стало неуютно. Но она всё ещё отвлекала себя всем, чем можно, чтобы не омрачить сегодняшний день. Выслушав пожелания, она приняла подарок. Это было платье. По одной из старых традиций, которая уже практически не существовала, за день до свадьбы жених дарил невесте свадебное платье, а та, в свою очередь, дарила ему рубаху, в которой он должен был появиться перед алтарём. Чтобы укрепить любовь друг к другу, на платье и рубахе обязательно должна была быть вышивка молодых, не важно, какая и где она будет расположена, даже если это будут несколько стежков. Эта традиция уже уходила корнями в прошлое, и к ней возвращались в основном состоятельные люди, либо же те, кто видел в этом что-то крайне романтичное.

– Оно не обязательно свадебное, – когда родители их уже не слышали, сказал Маркус, – но оно, как по мне, очень тебе подходит.

Платье, подаренное Маркусом, было вне всяких сомнений прекрасно. С одной стороны, оно было достаточно простого кроя: закрытое, с длинными рукавами и расклешённым от талии подолом, который придётся придерживать, чтобы не споткнуться о него и не упасть, горло же прикрывало ключицы, но позволяло шее оставаться обнажённой. Помимо этого, на платье была вышивка, сделанная, определённо, рукой мастера. Бежевая ткань струилась легкими волнами, на лифе были видны контуры вышитых цветов с лепестками, цветом чуть темнее, нижняя юбка была достаточно плотной, подобно остальным частям платья, а вот верхняя юбка вместе с рукавами от локтя были сделаны из более прозрачной и гладкой ткани, которая развивалась на ветру.

Ужин прошёл в более или менее спокойной, расслабленной обстановке, но длился он недолго. За столом в основном говорили Нина и Александр, иногда даже начиная вести диалог, но позже, всё-таки, обращая внимания на молодых. Однако отвечал им, по большей части, Маркус, а Эмили предпочитала молчать. Это было на неё совсем не похоже, но периодически она улыбалась гостям, а потому поводов для волнений, похоже, не было.

Когда же Маркус с отцом ушли, Эмили помогла матери убрать со стола и отпросилась к себе в комнату, сославшись на то, что очень устала. Оставшись же наедине с собой, она смогла, наконец, облегчённо выдохнуть. День выдался не совсем таким, каким, в её представлении, должен был быть.

Она взяла в руки платье, разглядывая его и ощупывая ткань. Оно явно стоило не малых денег, от чего ей было неловко. Никогда она не получала подобных подарков.

– Красивое, – озвучила она мысли вслух. И только приблизив его к лицу, она смогла разглядеть тонкий, кривоватый узор на поясе, розового цвета. Волнистая линия, огибающая талию, была слишком тонкой, чтобы её можно было заметить издалека, не присматриваясь, но сразу стало понятно, откуда она там. Искусный мастер, выполнивший цветы на лифе, не мог её там оставить, поскольку она совершенно не вписывалась в общую картину.

– Маркус.

Эмили упала на кровать и уставилась в потолок. Маркус, вероятно, решил следовать старой почти забытой традиции до конца и сам вышил эту линию. И если бы Эмили была влюблена в него, скорее всего, она с ума сошла бы от счастья. Но сейчас её сердце сжалось. Ей казалось, что Маркус достоин кого-то лучше неё, кто оценит его старания по достоинству, а она только всё портит. Кошки скребли на душе, и она ощутила пока ещё едва уловимый укол вины, который подталкивал её к тому, чтобы выйти за Маркуса.

Рукой она потянулась к шее. Кулон всё ещё был на ней. Она с силой сжала его в кулаке, надеясь отыскать в нём утешение.

– Папа, пожалуйста, – закрыв глаза, шептала она, – что мне делать?

Она шептала ещё некоторое время, прося невидимого духа дать ей ответ на свой вопрос, помочь ей, поскольку обращаться больше было не к кому. Ей хотелось кого-то рядом больше всего на свете. И хотя вокруг неё и так всегда были люди, даже теперь, она всё равно ощутила себя одинокой. Странное чувство, оно долго не оставляло её этой ночью, пока она, наконец, не заснула.

Эмили повзрослела ещё на один год. И она точно знала, что этот год будет чем-то особенным. В отличие от многих предыдущих, в нынешнем году в её жизни грядут большие перемены, и она пока не могла понять, к лучшему они случатся или же к худшему. Но, наверное, подобным образом чувствуют себя все в её возрасте, когда они оказываются на пороге в новую жизнь, когда детство остаётся позади, но не кончается, а лишь перерастает в необыкновенную и таинственную дорогу. И Эмили искренне надеялась, что эта дорога не кончится замужеством, а будет продолжаться ещё очень долго, и на всём её пути ей будут встречаться люди и события, которые подарят ей что-то новое, покажут ей то, чего она не видела прежде, и откроют то, чего она никогда не знала. Таким было в этот день её пожелание самой себе.

День. Солнце было скрыто за облаками, и ветер становился прохладнее и сильнее. Эмили стояла посреди пшеничного поля, смотря по разным сторонам, а рядом, по левую сторону от неё, пасся Гром. Ей вдруг показалось неправильным, что она вывела его пастись именно сюда, где растёт еда для всего Капитайбура, поэтому она решила отвести его к дому, окружённому зелёной сочной травой, которой он смог бы наесться. Эмили взяла Грома за поводья и повела в сторону. Погода становилась всё мрачнее, и скоро должен был пойти дождь, если судить по чёрным грозовым тучам, виднеющимся вдали.

– Пойдём, малыш, – сказала Эмили Грому, но чувствовала, что что-то не так. Всё было как в тумане. Может, она заболела? Нужно было как можно скорее вернуться домой, чтобы не простыть сильнее. Но как только она, вместе со своим конём, развернулась и сделала несколько шагов в сторону дома, какой-то зверёк выскочил прямо перед ними. Гром попятился назад, и Эмили начала его успокаивать. Но конь не слушался. Он вырвался из нежных девичьих рук и ринулся вперёд.

– Гром! – крикнула ему Эмили, но он быстро растворился впереди. Тогда она обратила внимание на сидящего перед ней зверька, – надо было тебе это сделать! – рассердилась она, и только потом поняла, что это была лиса. Серая, со светлыми, пшеничного цвета пятнами на груди и кое-где на лапах. Но что здесь делает лиса? Они здесь не водятся. У Эмили заболела голова. Она схватилась за неё и села на землю. Когда она смогла снова раскрыть глаза, зверька перед ней уже не было.

«Да что же это такое» – не понимала она.

Полил дождь. Тяжёлые, будто свинцовые серые капли били ей по плечам, голове, стекая с волос на подаренное Маркусом платье, которое почему-то было на ней надето, и на лицо, а после падая на землю и растворяясь в сухой почве. Эмили съёжилась, а дождь, подобно немилостивому господину, только усиливался, закрывая собой дорогу, как будто специально, чтобы она не смогла ничего увидеть и выпутаться из его ледяных объятий, сковывающих её. Но Эмили не сдалась и пошла вперёд, часто моргая, чтобы капли не попадали в глаза, и щурясь. Ноги сами вели её.

– Кто-нибудь! – крикнула она, но крик её разлетелся в пустоте, и вряд ли кто-то её мог бы услышать. Наверняка все сидят сейчас в тёплых домах, греются у своих печей или под тёплыми пледами.

– Эмили, – призраком донеслось до её ушей. Голос был так ей знаком. Она резко обернулась и застыла, как вкопанная, опустив руки, которыми минуту назад пыталась себя согреть. Дождь более не мог помешать ей. Её глаза были распахнуты, как будто небесная вода уже не попадала в них, хотя ливень и не думал утихать.

– Папа…

Эмили прошептала это так тихо, что сама вряд ли услышала сказанное. Но зато она четко видела стоящего перед ней Теодора, улыбающегося любимой дочери. Слезы покатились из глаз девушки, смешиваясь с дождём. Их отличие было лишь в том, что они обжигали кожу, а не охлаждали.

– Это я, милая, – глаза Теодора заблестели, и он закрыл их руками, чтобы вытереть ненужную влагу, которая вот-вот готова была покатиться по щекам, – это я, – повторил он, убеждая Эмили, что это всё взаправду. После долгих лет разлуки они действительно стояли друг перед другом, вновь друг друга нашедшие. Это было невероятно.

Сон. Эмили теперь понимала это, отчего лишь сильнее хотелось плакать. Она готова была поверить в любую магическую силу, вернувшую отца, лишь бы это не было сном. Но реальность порой бьёт больнее, чем ивовый прут, которым наказывают самых непослушных детей.

– Я так скучаю по тебе, – шептала Эмили, и Теодор слышал её. Даже если бы она молчала, он бы понял всё, что бы она ни захотела ему сказать.

– У меня мало времени, Эмили, – сказал он, – но мне нужно сказать тебе, – его лицо вдруг стало серьёзнее, – найди красный дуб. И оттуда следуй за лисом. Тебе нужно найти его.

– Что мне нужно найти? Я не понимаю, папа, о чём ты говоришь?

– Я говорю о…

Последнее слово Эмили не услышала. Земля начала трястись прямо под их ногами. Везде появлялись трещины, как будто сейчас они с отцом провалятся прямо вниз.

– Мне страшно, – громче сказала Эмили, с надеждой посмотрев на то место, где должен был быть её отец, и где его в этот раз не оказалось, – нет, нет, нет, папа, не бросай меня! Не бросай меня, пожалуйста! – она плакала, не сдерживая себя. – Я не хочу снова потерять тебя! Папа!

Земля разошлась под её ногами, и Эмили провалилась в зловещую бездну, в отчаянии, зовя на помощь Теодора. Ей было страшно. Последний раз она ощущала такой животный страх, когда видела, как её мать падала на колени рядом с охотничьей группой. Эмили закричала.

И проснулась. Когда она только открыла глаза, она поняла, что Нина сидит перед ней и трясёт её за плечи.

– Моя девочка, – Нина обняла свою дочь, крепко прижимая к себе, – что случилось? Что тебе снилось?

Эмили не сразу ответила, пытаясь восстановить дыхание. Она вдруг почувствовала жгучую боль чуть выше груди и посмотрела туда. Там был кулон, подаренный её матерью вчера утром, и он ощущался раскалённым металлом на бледной шее. Эмили пришлось сорвать его, и лишь тогда боль отступила.

– Просто кошмар, всё хорошо, – постаралась убедить Нину Эмили, – кулон шею передавил, видимо, – решила соврать она. Ей не хотелось рассказывать про отца. Она знала, что этим лишь расстроит мать и заставит её переживать.

– Ты уверена?

– Уверена, мама, – Эмили легла обратно на подушку, – я хочу спать. А кулон надену утром.

Нина поцеловала дочь в лоб и вышла из комнаты, пожелав ей добрых снов. Но Эмили больше не хотелось спать. Всю оставшуюся ночь она провела в глубоких раздумьях, так и не сомкнув глаз.

На утро она надела-таки кулон снова, чтобы проверить сложенную за ночь теорию о том, что кошмар ей приснился из-за него. И в следующую ночь догадка подтвердилась.

Она крепко уснула, а, когда оказалась в каком-то лесу, где повсюду пели птицы и слышался шелест густой листвы, была уверена, что находится уже в завтрашнем дне, даже не задумываясь, что не помнит из него ничего до этого самого момента. Как и в первый раз, она не сразу осознала, что всё ещё спит. Пока события не холодили кровь в венах, сон казался улучшенной версией реальности, сладкой и манящей, тихой, где хотелось остаться. Перед Эмили находилось высокое дерево с толстым вьющимся стволом и листьями интересного узора. Оно было тёмно-красного цвета, будто облитое кровью, что создавало не самое приятное впечатление. Когда она обратила внимание на висящие на ветках жёлуди, то узнала в этом дереве дуб. Красный дуб. И вот тогда кошмар начал проявлять себя. Эмили ущипнула себя за руку, надеясь проснуться, но это не помогло. Ей сильно хотелось выбраться из этого сна, чтобы не чувствовать страха и боли, которые настигают каждого, кто видит кошмары. Ей не хотелось, чтобы всё повторилось вновь.

– Эмили, – послышалось сзади, и она закачала головой, пытаясь не сосредотачиваться на этом голосе, – Эмили, посмотри на меня.

«Это всего лишь сон, это не мой отец, это просто сон» – отчаянно убеждала себя она.

– Милая, кулон не навредит тебе, – продолжал голос, – он защищает тебя. Тебе нужно найти дуб, я не смогу постоянно приходить к тебе. Найди дуб, и лис проведёт тебя к реке. Помнишь сказку про Волшебное королевство? Я был там, Эмили. Я был там, милая.

Эмили, наконец, решила повернуться. Она снова увидела перед собой отца, но теперь она не была так доверчива, как в прошлый раз, хотя её сердце больно покалывало.

– Оно существует, – говорил её отец, – найди его, ты должна закончить то, что не смог я. Следуй за лисом.

– Прекрати, пожалуйста, – Эмили схватилась за голову. Она не понимала, о чём говорил Теодор, что это вообще за чепуха про Волшебное королевство?

– Не веришь мне, так проверь. Найди красный дуб и лиса. И ты убедишься в том, что я говорю правду.

«В прошлый раз сон был гораздо короче, что не так?» – думала Эмили, бегая взглядом по окружающей её местности, состоящей, в основном, из каких-то сухих коряг, торчащих из земли, и деревьев.

– Я не знаю, Эмили, я не должен тут задерживаться, – сказал Теодор, словно прочитав её мысли, и от этого ей стало не по себе, – но помни, что ты должна сделать. И помни, что я люблю тебя. Что бы ни случилось, ты моя маленькая храбрая девочка, которая со всем справится, – мягче добавил он.

У Эмили вновь брызнули слёзы из глаз, которых она не смогла удержать. Во сне, а тем более при виде её мертвого отца, которого, с момента его смерти, она так долго не могла отпустить, веря, что он попал в дурацкую волшебную страну, ей были неподвластны эмоции.

– Я тоже тебя люблю, папа, – прошептала она, и затем её резко выдернуло из царства Морфея. Она подскочила на кровати, вся в холодном поту и с мокрыми волосами, прилипшими к щекам. Она дотронулась до своих глаз и ощутила влагу на пальцах. Кажется, она плакала. Ей стало невероятно грустно после того, что она видела. Конечно, страх не овладел ею, и она не падала в тёмную бездну, но её сердце сжималось. Она всегда будет тосковать по своему отцу, но всё это время она продолжала жить дальше, а теперь эти сновидения напоминали ей о давно ушедшей боли, оживляя её. И чтобы не чувствовать этого, Эмили не легла спать, но вышла на улицу и пробралась в стойло к Грому, после проведя с ним рядом всю оставшуюся ночь.