Читать книгу Любовь-морковь и прочие Ананасы - Любовь Александровна Хилинская - Страница 2

Выходные пролетели, будто и не было их. Странно, но меня ни разу не дернули в роддом, видимо, обошлось без происшествий, либо новый заведующий рьяно выполнял свои обязанности. Что ж за фрукт-то такой столичный к нам приехал? Студентку развратил, Саньку с должности попер, отличился по всем фронтам, однако.

Едва забрезжил рассвет понедельника, подскочила с кровати, вынырнув из тягостного сна, в котором оперировала бок о бок с человеком, у которого вместо головы ананас, и этим самым фруктом он со мной разговаривал. Нет, точно, пора в отпуск. Куда там нынче модно летать? В Тай, знаю, мотаются коллеги. Вот куплю путевку и полечу. Зарплату все равно некуда было тратить, к излишествам я не привыкла, а наряды на работе и не нужны вовсе. Самый простой хлопковый костюм, братья-близнецы которого имелись на всякий случай в шкафу, тапки и носки – вот и все наряды.

К своему – своему ли? – кабинету подходила с некоторой опаской. Табличка на месте, тетки в разной степени беременности тоже, посторонних в коридоре не наблюдается. Никаких, понимаешь, ананасов.

Ключ повернулся почти бесшумно, спасибо завхозу Петру Владимировичу. Шмыгнула в полутемные недра своего обиталища, переоделась в закутке у раковины, пригласила очередную. Рабочий понедельник покатился своим чередом.

Ровно в восемь тридцать вошла в ординаторскую, чтобы стать свидетельницей невероятному зрелищу – на краю стола, опираясь ягодицами на столешницу, а ногами в синих тапках на пол, в полуобороте ко мне стоял невероятный красавец. Окинула его взглядом – ну хорош! И знает об этом, явно рисуется перед молоденькими акушерочками и ординаторами, что обступили товарища и с глупым хихиканьем внимали какой-то чуши, что вещал четко очерченный рот с растянутыми в улыбке губами. Ухоженная борода, модная стрижка, загар. Да неужто это мой ананас? Прислонившись плечом к двери, прислушалась.

– … и тут этот муж хватает меня за грудки, – выдержанная пауза, обвод глазами аудитории, – и грозит судом и всеми карами. Как же – младенец мало того, что негр, прости господи, так еще и не мальчик! (здесь и далее автор ничего не имеет против всех национальностей мира)

– Ударил? – ахнула Ленусик, прикрыв округлившийся ротик ладошкой.

– Хотел, – коротко отозвался незнакомец. – Но передумал. Я ж ого-го! – и согнул бицепс, потрясая им перед девичьим лицом.

Ну павлин! Терпеть таких не могу. Понятно, чего его поперли из Москвы, там таких, наверное, и без него хватает. Мда…

Кашлянув, я привлекла к себе внимание. Пятиминутка длилась уже пять минут как, и данный каламбур удовольствия явно не доставлял. Вот сейчас проведу ее в качестве заведующей в последний раз, потом к начмеду, сложу полномочия, потом в кадры схожу, отпуск подпишу, и гуляй, рванина!

– Ой, Сан Санна! – пискнула Леночка, отступая от Ананаса и пятясь в сторону диванчика.

Ординаторы в количестве трех штук прыснули в разные стороны, путаясь в ногах и халатах. Недвижимы остались лишь мы. Я и незнакомец.

– Доброе утро, коллеги.

Проигнорировав красноречивый взгляд, прошла к своему столу, отодвинула стул, уселась, покосившись на пухлую папку поступивших, затем подняла взгляд и встретилась глазами с Ананасом. Тот вскинул брови, улыбнулся, будто пытался меня смутить, понял, что не прокатило, обошел стол Капитолины Андреевны, который с момента ее смерти так никем и не использовался, уселся на стул и откинулся назад. Молча.

– Представьтесь, пожалуйста, – сухо попросила я, ощущая негодование.

Начмед – скотина. Вместо того, чтобы как-то разрулить эту ситуацию, он Ананаса отправил на амбрузуру. Ну что ж…

– Дмитрий Анатольевич Самойлов, – красивым, четко поставленным голосом произнес фрукт. – С сегодняшнего дня ваш коллега.

– Александра Александровна Кибирева, – кивнула ему, – исполняю обязанности заведующего. Временно.

Обвела взглядом притихших коллег, вздохнула. Нет, ну обидно, конечно. Полгода Сан Санну и в хвост и гриву сношали, а теперь вот вам Ананас, прошу любить и жаловать.

День покатился своим чередом. На удивление, в выходные дамы рожали аккуратно, малочисленно и без эксцессов. Это бывает крайне редко, на моей памяти такое вообще впервые, чтоб ВООБЩЕ ничего не произошло. А сегодняшнего дня меня это не будет касаться – оттарабанила свою смену и пошла домой походкой от бедра.

– В девять у начмеда, – после того, как разошлись акушерки, я посмотрела в темные глаза, направленные на меня, и вздохнула.

– Олеся Владимировна, – перевела взгляд на самого толкового ординатора, – ваши истории. Яна Кирилловна, ваши. Наталья Станиславовна.

Девушки по очереди подходили ко мне и забирали протянутые им документы поступивших в выходные пациенток. Их куратором была я, так как врачей в день было всего двое – Сан Санна и ушедшая в отпуск Мария Владимировна. Кадровый дефицит в нашем роддоме ощущался особенно хорошо, когда какое-то звено коллектива выпадало даже ненадолго. Два из трех ординаторов учились по целевому направлению, а третью я уже присмотрела себе в отделение. Надеюсь, с Дмитрием Ананасовичем разногласий в этом вопросе не будет. А даже если и будет – это уже не моя забота. Вот вернется Машка, я сразу же и на моря. Хоть на вампира перестану походить. Бабушка б моя увидела, точно перекрестилась. Но бабули уже десяток лет на этом свете нет, а больше некому о бедной Саньке беспокоиться – маман после развода с отцом выскочила замуж и укатила в северную столицу, сам отец жил в моем городе, но виделись мы редко – родитель полюбил заложить за воротник, и смотреть на пропитое лицо удовольствия не имелось. А ведь был когда-то толковым врачом, хирургом. Он и сейчас до сих пор работал в районной поликлинике, куда его поперли из отделения гнойной хирургии после смены руководства в клинической больнице. Никто алкашей на работе не терпит.

– Александра Александровна, – обратился ко мне Дмитрий Ананасович, то есть, конечно, Анатольевич, – а мне вы не хотите поручить никого?

– Нет, – вскинула я бровь. – Вам начмед поручит. Вы ж сюда приехали не за тем, чтобы с ординаторами за пациентов бороться. Кстати, планерка через пять минут, а идти через подвал в главный корпус больницы.

Наш роддом относился к городской клинической больнице, и начмед по акушерству и гинекологии заседал по соседству с другими замами главного врача и им же самим. В кабинете у него уже сидела заведующая гинекологическим отделением и дежурный врач. Наша троица, даже, не постесняюсь сказать, кавалькада во главе со мной, явилась как всадники апокалипсиса – война, голод и мор. Война – это Ананас, Голод – это дежурный врач Ксения Петровна, она же ассистент кафедры, согласившаяся работать у нас на полставки, ну и я – Мор, умудрившаяся в пятницу оттяпать почти девственную матку почти юной даме. Сейчас начнется цирк с конями. И он таки начался. Меня показательно распяли, пожурили, заставили в третий раз пересказать историю, затем представили Дмитрия Анатольевича, затем выслушали гинекологов, затем выпроводили всех, кроме Войны и Мора, то есть, меня и Ананаса.

– Александра Александровна, с сегодняшнего дня ваш непосредственный начальник – Дмитрий Анатольевич Самойлов, – друг мой Колька сейчас играл роль начальника. – Вы уже познакомились, я вижу. Введите его в курс дела, объясните, что тут у нас и как, затем возвращайтесь, мне нужно с вами кое-что обсудить касательно пятничного происшествия.

– Таки жалоба? – я даже не вздохнула.

– Она, – кивнул начмед. – Надо объяснительную написать. Они ж до минздрава уже дошли, хотя только утро понедельника. Мне министр звонил и мозг чайной ложечкой выковыривал, понимаешь. Хотя сам ведь тоже акушер-гинеколог.

«Бывший», – мысленно уточнила я.

Мы с Ананасом поднялись, как синхронисты, замешкались у двери, едва не столкнувшись плечами – хотя мое было на уровне почти пупка товарища московского пришельца, а затем вышли в коридор и направились к лестнице в подвал.

– Что за история с жалобой? – уточнил мой теперь уже начальник.

– Лишила одну даму мечты, – сухо отозвалась я, шагая чуть впереди, сунув руки в карманы халата и перебирая там пальцами край шапочки. – Хотела стать героиней и родить десять детей, а мне пришлось злодейски остановить этот конвейер счастливых тугосерь.

– Экая вы разрушительница, – посетовал Дмитрий Ананасович. – И что, вот прям-таки и не было шансов у дамы?

– Никаких! – отрезала я, глянув на него искоса.

Мы дошли до отделения, и я прямиком направилась в свой, вернее, уже не в свой, конечно, кабинет. Удивительно, но у двери никто не мялся с требованием подписать обменку для родов у нас, и мы спокойно зашли в полутемное помещение. Как-то даже тоскливо стало. Я ж здесь вон и картинку к стене прибила сама лично молоточком, и шкафчик купила для одежды, старый, что был у Капитолины Андреевны, давно просился на пенсию, и стол тут новый, старшая акушерка выбила, и стул… Все ж нажито непосильным трудом! Эх… Ну, зато у меня теперь ночи будут спокойные. И выходные. И праздники. Ну и в целом, может, даже появится кто-то, кто будет согревать холодную постель, а не просто перепихон для здоровья обеспечивать в промежутках между дежурствами.

– Введите кратко в курс дела, Александра Александровна, – обойдя стол и прикоснувшись пальцами к спинке стула, на которой небрежно висела моя кофта, повелел новый начальник. – Честно сказать, заведующим отделением я раньше не был, и сейчас не очень себе представляю эту часть работы. С кафедрой не сравнить, думаю.

– На самом деле, думаю, все не так сложно, – я решила, что пока еще могу себе позволить немного грехов, подошла к окну, и достала из кармана пачку сигарет. – Думаю, вы быстро втянетесь. Главное, что мы должны помнить, что женщины – это наше все.

– Действительно, – усмехнулся мужчина, подходя к диванчику, усаживаясь на него и вытягивая ноги. – Куда уж нам без женщин!