Читать книгу Любовь-морковь и прочие Ананасы - Любовь Александровна Хилинская - Страница 4

Миновала весна. Была б я писателем, наверное, сочинила б что-то в духе «солнце светило все ярче, птицы давно вернулись с юга, и их радостные трели раздавались из всех кустов». Или с деревьев. Откуда там трелям принято раздаваться? В общем, жизнь кипела, всякий жучок, паучок и червячок стремился размножаться, и даже, кажется, число рожениц в нашем роддоме побило все рекорды.

Скучно.

Дмитрий Ананасович оказался прекрасным врачом. Уж не знаю, чего его из Московии поперли, да в глушь такую сослали, ведь руки у него росли из нужного места, равно как и мозги. И харизма, черт бы ее побрал, тоже росла откуда и куда надо. Потому как большая часть нашего женского коллектива оказалась окончательно и бесповоротно влюблена в этого красавчика. Он знал миллион анекдотов, умел смешить и не боялся казаться смешным. Во время плановых кесаревых умудрялся и с роженицей болтать, и с ассистентами, и с сестрами, и вскоре в отделение к нам потек мощный поток желающих рожать исключительно у Дмитрийанатолича. У Сансанны такого потока не имелось ранее. И теперь тем более. И я откровенно заскучала. И даже попробовала свои силы в женском центре, открытом неподалеку коллегами. Сидишь себе, ждешь страждущих, щупаешь их недра, а в конце месяца нате вам на карточку прибыль. Ну и куда вот мне ее? Нет, свою мечту поехать в теплые страны я не позабыла, и даже иногда позволяла себе погуглить, куда можно полететь, но что-то меня будто за ногу держало и никак не давало сделать последний шаг – оформить тур.

Ординаторы наши, кстати, все как одна набивались в ассистентки к Ананасу, заглядывали в рот и готовы были, мне кажется, есть с рук. Только он, наученный, видимо, горьким опытом, подкатов не осуществлял, держался как кремень и даже дистанцировался, общаясь со всеми исключительно на «вы».

– Вы, Александра Александровна, на конференцию собираетесь? – обратился он как-то ко мне, застав почти на пороге отделения одной ногой буквально на воле.

– На какую? – пришлось повернуться и вздохнуть – вот собиралась ведь вовремя с работы уйти в кои-то веки, но нет!

– Как на какую? – вздернул бровь Ананас. – Актуальные вопросы акушерства и гинекологии. В Новосибирске. Главный врач настаивал, что вы должны непременно присутствовать на сем мероприятии.

– Да? – я скопировала жест и тоже дернула бровью. – Вот прям-таки и настаивал. Небось, так и сказал, мол, Дмитрий Анатольевич, оголите отделение, отправьте дежуранта на конференцию. Пущай постигает науки заморские, каким таким макаром баб российских матерями делать.

– Приблизительно это он и сказал, – хмыкнул заведующий. – Несколько иными выражениями, правда.

Знаю я эти выражения! Главнюк наш, Евгений Борисович, отличался крутым нравом и мат использовать не стеснялся. В свое время он заведовал отделением гнойной хирургии, и там персонал по струнке ходил, лишнее слово проронить боялся. Лет уже семь как возглавляет больницу, держит в кулаке ее, и не дает расслабляться никому, в том числе и себе. Даже в операционную ходит, дабы навык мануальный не терять.

– Да, говорит, хочу, чтобы Александра Александровна поехала, а то засиделась на одном месте, уработалась, в отпуске давно не была, голубка наша синеокая.

Ай да Евгений Борисович! Заведование отнял, зато вон на учебу отправляет, которая мне нужна, как коту пятая лапа! Это ж командировочные выбивай, билеты покупай, в поезде трясись, на конференции этой сиди. Как бы доклад не заставили делать.

– А чтоб ей не скучно было, говорит, – продолжил Ананасович, – пусть доклад состряпает по материнской смертности в результате домашних родов. Актуальная, мол, тема, всем интересно будет.

Бл**дь! Ну вот так и знала, что не просто так наш шеф такой добренький. Это он мне тут тетку припомнил, что померла недавно. Вот тебе, Сашка, час расплаты.

– Понятненько, – тоскливо подытожила я.

Накрылись выходные медным тазом. Придется идти в архив, поднимать истории, тащить их в отделение и ваять доклад. Вот же е-мое! Не было печали, купила баба порося! А вот надо было в косметологию идти! Там бабы не мрут! А я куда пошла? Тьфу! Зато руки в тепле, как говорил Майкл Дуглас. И жопа в мыле.

– Ладно, Дмитрий Анатольевич, спасибо вам на добром слове, – мрачно произнесла, глядя хмуро на заведующего, ваша покорная слуга, Сан Санна. – Пойду я, куда послали, делать то, что велели.

– Вместе пойдем, – хмыкнул Ананас. – Мне поручено сделать доклад по другой животрепещущей теме. Рассказать людям, каким образом сохранять изношенные матки. Поведать, так сказать, миру все их тайны. Так что идемте, дорогая Александра Александровна, в архив, он же до семнадцати у нас. Добудем материал.

– То есть, вы тоже поедете? – воображение живо нарисовало этого красавчика в одном купе поезда со мной.

Как сидит он в беленьких носочках на полке, чай пьет, а футболка задралась и полоску кожи живота оголила, а там…

Овуляция, что ли, у тебя, Сан Санна?

Хмуро покосившись на Дмитрия Анатольевича, я кивнула.

– Идемте, коль не шутите.

И пошли. И сидели в архиве добрых полтора часа, пока сотрудница не стала на нас косо поглядывать, намекая, что ее рабочий день закончился.

– Ох, и тяжела ж работа! – поднявшись со стула, Дмитрий Анатольевич с хрустом потянулся, покрутил головой, разминая шею. – Я б лучше соперировал кого. Вы вот любите оперировать?

– Люблю, – мрачно поведала я. – А еще больше я люблю по окончании работы домой и идти и какаву с этими, модными нынче, как их, маршмеллоу пить.

– Какава – это хорошо, – одобрил заведующий. – А с коньячком еще лучше! Коньяк вы с маршмеллоу уважаете?

Мы уже успели выйти из архива и сейчас шли к лифту по подвалу из основного корпуса больницы, собираясь к себе в отделение на третий этаж.

– Лучше по-отдельности, конечно, – вечер, похоже, я проведу за компьютером. – А когда мы там выезжаем-то?

– Так послезавтра, Сан Санна, уже вот-вот, – Дмитрий обернулся, приподняв уголки губ в улыбке. – Я билеты нам купил сегодня, урвал последние. Чет популярное направление в ту сторону, народ на юга подался, что ли. Не могли эту конференцию осенью соорудить?

– Видать, очень актуальные вопросы назрели, – философски заметила я, начиная порядком уставать от беседы. – Мы в одном поезде едем?

– И даже более того, – заведующий внезапно ухмыльнулся, – в одном купе. Места нижние. Вернее, не просто нижние, а СВ. Других не было, – развел он руками.

Я даже ход замедлила. В одном купе. СВ. С ним. Ночь в поезде с красавчиком. Ох, прям не мечта, а мечтища. Жаль, не моя. Я вон уже от одного красавчика отделаться не могу, зачастил ко мне с визитами Николай Начмедович, а тут еще Ананасы на голову сыплются, спасу нет.

– Ну ладно, что ж теперь, СВ – значит, СВ, – пожала я плечами. – Скиньте реквизиты и сумму, переведу вам деньги.

Мы дошли до отделения и разошлись – заведующий к себе в кабинет, а я в ординаторскую, протирать глаза дежуранту, который уже успел уютно устроиться с кружкой кофе за столом с историями болезни.

– Что-то не сидится тебе дома, Сань? – поинтересовался он, отвлекаясь от записей.

– Ага, прям чувствую, тянет на работу, дай, думаю, посижу еще, – ответила мрачно, располагаясь за своим столом. – Не отпускает отделение, даже домой не хочется.

И включила компьютер. Ну, здравствуй, мой роман с медициной.