Читать книгу Любовь-морковь и прочие Ананасы - Любовь Александровна Хилинская - Страница 8

Конференция – это почти всегда скука смертная. Куча людей, часть из которых женщин как пациенток видела только на картинках в учебнике анатомии, кичатся друг перед другом знаниями и регалиями. Кто кого перерегалит. И что здесь делать мне? Доклад отчитала, на вопросы ответила, села на свое место и только было собралась вздремнуть, как сосед слева прошептал:

– Цирк с конями!

– Это вы мне? – я повернула голову в его сторону.

Собеседник оказался мужчиной около пятидесяти, худым, в очках и с залысинами.

– Это я в никуда, – отозвался он, а затем представился: – Доцент Скворцов Алексей Александрович.

– Александра Александровна Кибирева, врач. Просто врач. Даже не ассистент кафедры, – отозвалась я.

– О, так вот почему ваш доклад оказался интересным! – прищурился мужчина, повернувшись ко мне всем корпусом. – Так и подозревал, что вы не тыловая крыса, а на передовой.

– Передовая крыса, – кивнула я, краем глаза подмечая, как Дмитрий Ананасович двигается в нашу сторону.

Он тоже отчитал свой доклад и возвращался на место.

– Нет, – усмехнулся Скворцов, – не крыса, а трудовая пчелка. Эвон как вы интересно про домашние роды рассказывали. Небось, одолели вас такие случаи, да?

– Бывало, – пожала я плечами. – Не сказать, чтоб одолели, но проблем с ними вагон и тележка.

– Самойлов Дмитрий Анатольевич, – представился Ананас, усевшись на свое место.

Они с доцентом пожали друг другу руки, а затем как по мановению волшебной палочки в руках нашего нового знакомого оказалась фляжка с коньяком.

– Скучно, – заметил он, предлагая мне первой. – Будете?

Отчего ж не быть?

Приложившись губами и сделав глоток, я передала посуду хозяину, он тоже отпил, а затем угостил Дмитрия. Далее нам стало гораздо интереснее. Новый знакомый оказался той еще язвой и отпускал желчные комментарии по поводу многих выступающих.

– Вот подождите, завтра на банкете поближе с ними познакомитесь, – мрачно возвестил он по окончании первого дня.

– Может, не все так печально? – попыталась поддержать его я.

– Нет, все еще хуже, чем вы представляете. Сегодня они слушали ваши доклады и даже хвалили, а завтра начнется не просто цирк с конями, это будет феерия!

– Что-то вы настроены совсем пессимистично, коллега, – добродушно отозвался Дмитрий, подхватывая меня под локоть. – Уверен, все пройдет на высшем уровне. Мы ж все-таки существа с интеллектом, а не питекантропы какие-нибудь.

Оценив шутку, доцент заухал, одобрительно глядя на Диму.

– Посмотрим, – наконец, произнес он и откланялся.

– В отель? – поинтересовался мой начальник, но я мотнула головой.

– Нет, ни разу в Новосибирске не была, хочется прогуляться. Правда, я не знаю, как я на этих каблуках смогу ходить, поэтому будем гулять кругами там, где есть возможность найти лавочку, – ответила ему с улыбкой. – Если, конечно, ты не против.

– И я не был, – кивнул Ананас. – Значит, пошли гулять. Если что, я готов нести тебя на руках.

– Пупок развяжется, – хмыкнула я, но отчего-то стало приятно.

Самойлов оказался не только толковым врачом и красавчиком, а еще и джентльменом, если это слово применимо к русскому мужчине. Мы шагали медленно, любуясь красотами центра Сибири, негромко обсуждали доклады и пессимиста Скворцова.

– У нас на кафедре тоже такие были, – ударился в воспоминания Дима. – Неприятные в общении, правда, упертые, любящие все по старинке, без новшеств. А мир не стоит на одной точке, и если можно двигаться вперед, то зачем стоять на месте и оглядываться назад?

– Это тянет на тост! – я остановилась у парапета и потянула мужчину за руку. – И еще я хочу здесь фото. На фоне заката я буду чертовски хороша!

Внутри меня бурлил коньяк, создавая вихри радостного настроения, красивый мужчина рядом, прекрасный город, потрясающая погода – все это вызывало эмоции сродни со счастьем. Ну и пусть красавчик не мой, мне ж это не мешает наслаждаться его обществом.

– Ты и без заката чертовски хороша, – Дима отщелкал несколько фото и передал мне телефон обратно. – Почему на работе ты специально стараешься выглядеть неприметно? Такая яркая сегодня.

От смущения я порозовела до самых кончиков пальцев на ногах. Грудь распирало от эмоций, и все тело, казалось, горит от возбуждения. Не сексуального, хотя чуточку и от него, наверное. Все же очень приятно получать комплименты, а одобрение в глазах мужчины заставляло меня чувствовать внутри себя бурлящую радость.

– Работа – это работа, – пожала плечами ему в ответ. – Не люблю выделяться.

Мы медленно двинулись дальше, и шли так близко, что наши руки соприкасались, отчего будто электрические разряды покалывали это место. Сама обстановка казалась очень романтичной. Наверное, если б я поехала сюда с Николаем, мы бы уже вовсю целовались, невзирая на тысячи глаз вокруг. Но он там, он женат, а я здесь и с посторонним мужчиной, которого ни в коем случае нельзя делать своим любовником. Секс и работа несовместимы.

– Перекусим? – Дмитрий махнул рукой в сторону какого-то ресторана на набережной.

Усевшись за столик у окна, мы выбрали в меню блюда и коснулись бокалами, принесенными в качестве приветствия от ресторана. Я смотрела на небо Новосибирска, такое синее сейчас, без единого облачка, и ощущение безмятежной радости охватило всю меня.

– Такое чувство, что мне пора в отпуск, – переведя взгляд на собеседника, улыбнулась ему, уловив странный взгляд в свою сторону. – Это, конечно, тоже почти как отпуск, но хочется прям вот лежать на берегу, глядеть на закат, пить ледяное шампанское, а не вот это вот все.

– Я тоже сто лет в отпуске не был, – отозвался Дмитрий, откидываясь на спинку диванчика и чуть прищуренным взглядом осматривая мое лицо. – Смотрю на тебя, и будто совершенно другой человек передо мной. Та Сан Санна, что живет в роддоме, куда-то делась. Кто ты, коварная женщина? Куда дела мою коллегу?

Я прыснула. В студенчестве я любила яркие наряды и макияж, носила длинные волосы распущенными всегда, когда это было можно, заводила кучу романов, встречалась с разными парнями и наслаждалась жизнью. Но последние лет пятнадцать даже не помню, была ли на свидании. Работа-дом-работа и фикус. Даже сериалы не смотрела, не хватало ни сил, ни эмоций на это. Как-то со временем перестала красить сначала губы, потом ресницы, а потом и вовсе – мазнула кремом лицо и пошла доставать людей. В прямом смысле. К сегодняшней конференции мне пришлось косметику покупать заново, моя безнадежно испортилась.

– Твоя коллега, Дмитрий Анатольевич, осталась в роддоме, спит в уголочке. Я за нее.

– Хороша! – пригубил он вино и ухмыльнулся. – А я думаю, чего начмед хвостом вертит перед тобой, а он же тебя с института знает.

– Мы с ним давние приятели, – кивнула я, допивая вино и глядя, как официант вновь наполняет мой бокал.

– Только приятели? – в голосе его послышались странные нотки.

– Дим, я ж не спрашиваю, почему ты из Москвы приехал в наш город и устроился врачом в роддом, имея звание доктора наук, – я пожала плечами, вздернув бровь.

– Так это разве тайна? – он повторил мой жест. – У вас же ее уже наверняка обсосали со всех сторон. Так ты спишь с начмедом?

– Фу на тебя, – фыркнула я. – Ни разу не спала с начмедом. Хотя нет, вру, было дело в студенчестве еще, мы с ним в подвале на кушетке валетом дрыхли. Нас тогда санитарка тряпкой гоняла, чтоб мы работать шли, а мы с ног валились, вот и прилегли на пять минут, а проснулись в полдень. Здоровый молодой сон.

– Зараза ты! – засмеялся Дима. – Еще ухмыляешься!

Внутри меня бурлило вино, разгоняя веселье по венам. Пить на голодный желудок вредно, но весело. Моментально пьянеешь, и тянет на приключения.

– Конечно, ухмыляюсь, ты мне такие вопросы задаешь!

Нам принесли горячее, и я со стоном блаженства положила кусочек мяса в рот, принимаясь медленно его пережевывать.

– Господи, это такое счастье! Если не удовлетворены базовые потребности, то человек перестает быть цивилизованным.

– А какие вопросы тебе можно задавать?

– Да разные. Какие я книги люблю, например.

– И какие же?

Наш диалог порядком забавлял. Будто два философа упражнялись в остроумии. Он больше не лез в скользкую тему, и я тоже ее сознательно избегала. Смысл обсуждать то, что нас не касается? А уж то, сплю я с начмедом или спички в коробках пересчитываю – исключительно мое дело.

Мы просидели в ресторане часа два, не меньше. Я боялась вздохнуть лишний раз, боясь, что в районе моего раздувшегося от еды живота просто отлетит пуговица, настолько плотно набила желудок.

– Чувствую, что, если я еще проглочу хоть кусочек, – закрывая рот ладошкой, провозгласила я, – меня разорвет на две Александры.

– Ничего, я умею шить, – заверил меня Дмитрий, откидываясь назад. – Но согласен, что есть нам больше некуда. Я тоже чувствую себя как уточка фуа-гра.

– Кря-кря! – засмеялась я, похлопав себя по животу. – Пошли в гостиницу, пока нас тут не разморило.

– Боюсь, на этом диванчике мы не поместимся валетом, – с сомнением покосился мужчина на мебель. – Тут только бутербродом. Ты как предпочитаешь, сверху или снизу?

– Разумеется, я предпочитаю делать это на кровати, – отозвалась я, поднимая руку и подзывая официанта.

– Скукота какая! – отозвался Дмитрий, доставая бумажник и отсчитывая необходимое количество купюр.

На мой возглас, что счет необходимо поделить, он с таким недоумением посмотрел на меня, что я стушевалась.

– Сан Санна, еще б я с женщиной счета не делил! Ваш день – двадцать третье февраля, вот тогда можете, так и быть, заплатить за меня. И вообще, давайте обсудим ваш совершенно пуританский подход к расположению на мебели.

– А давайте, – развеселилась я, подхватывая его под руку. – Обсудим. Кровать – самое мое любимое место для этого.

– А я предпочитаю внезапные порывы, где нужда застанет, там и делать, – иронично взглянул он на меня сверху вниз.

Мы медленно шли по улице в сумерках, я крепко держала Дмитрия под руку и чувствовала себя странно счастливой. Как будто мы пара и у нас свидание. Такое вот необычное первое свидание.

– И что же, если в туалете застанет нужда?

Остановившись напротив нашей гостиницы, я повернулась и посмотрела в лицо Диме.

– Я делаю это и там, – загадочно отозвался он, и внезапно поднял руку, заправляя мне локон за ухо и касаясь кончиками пальцев виска, отчего будто вибрация прошла по коже в этом месте. – И я сейчас не о сне говорю.