Читать книгу Любовь-морковь и прочие Ананасы - Любовь Александровна Хилинская - Страница 5

– Сань, ну я правда не знал, что так выйдет! – следующим утром пытался оправдаться Николай Начмедович, хмуря свои картинные брови и делая вид, что он вообще ни при чем. – Ты ж знаешь, у Борисыча свои планы на всех. Он вот сейчас в отпуск уматывает, а меня своим и.о. ставит. Не начмеда по хирургии, а меня. И тут ты еще с этой головной болью! Езжай себе с богом и развейся! Я б и сам поехал с тобой, да видишь, как тут повернулось.

– Угу, – мрачно скрестила я руки на груди, – Татьяна Васильевна твоя уже, поди, локти сгрызла, раздумывая, чего эт ее дражайший супруг так поздно с работы возвращается. Скотина ты, Колька, редкостная. Всю жизнь жену обманываешь.

– Саш, я ж тебе предлагал, ты ж помнишь, – укорил он меня, скривив губы. – Ты сама замуж за меня не пошла.

– Пфф, слава богу, пронесло, Коль! – фыркнула я. – Где б я сейчас была? Щи варила и носки стирала?

– Ну а сейчас ты где? Ни мужика, ни ребенка, даже собаки у тебя нет! – обиделся он.

Было дело, конечно, было. Память живо подсунула момент, когда этот вот дяденька мне предложение делал. В пельменной за углом от морфокорпуса. Без кольца и не на колене, разумеется, а просто так, обыденным голосом прям при всех уточнил, не желаю ли я замуж. Я не желала. Зато Танька не растерялась и быстренько подобрала обиженного кавалера.

– Собаки у меня нет, потому что я собак не люблю, – холодно отозвалась, понимая, что аудиенция подошла к концу, пора и восвояси.

– Да ты вообще кого-нибудь любишь? – не сдавался Николай Матвеевич, глядя на меня, словно египетский сфинкс, сузив свои красивые цвета виски глаза.

– Работу я люблю, Коль, – поднялась, хрустнув коленным суставом. – Работа лучше собаки.

Нет, все-таки, надо что-то делать. Витаминчки попить, что ли? Что там пьют дамы на пороге пенсии? Кроме вина и текилы отчего-то на ум ничего не пришло. Стану я старой бабкой, начну курить трубку, как у Сукачева в песне, куплю кандибобер какой-нибудь и палки для скандинавской ходьбы. Лишь бы с ума не сойти. А то ведь в этом состоянии опасно не то, что сошла, а то, что живешь в счастливом неведении о своем сумасшествии.

– Лучше б ты меня любила! – вырвалось у него с горечью. – Стервозина ты, Сашка!

– И вам хорошего дня, Николай Матвеевич!

Вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь кабинета и, сунув руки в карманы халата, направилась к себе в отделение. Собственно, ехать уже на днях, а у меня ни костюма приличного, размера подходящего, ни туфель… Или туфлей, как там вообще правильно-то? Тьфу, господи, отстала от жизни, книг не читаю, кроме как по специальности. Вот куплю в поезд что-нибудь душераздирающее. Типа Достоевского. Или современное что-то взять? Роман дамский? Вот Ананас обалдеет, увидев меня с подобным чтивом! Нет, надо не так сильно эпатировать публику. Мне с ней еще работать и работать.

День покатился своим чередом. Женщины рожали, младенцы кричали, родственники радовались и хотели всем подряд совать благодарности. Ничего нового.

Домой опять удалось уйти сильно позже нормы. Зато доделала клятый доклад, будь он неладен. Надеюсь, меня там с ним не линчуют прям за кафедрой. Это ж надо! Домашние роды! Можно подумать, здоровые психически семьи стремятся рожать дома! А нездоровым хоть в лоб, хоть по лбу, не убедишь о подстерегающих опасностях. Да и не будет их на врачебной конференции, там исключительно недюжинные умы соберутся блистать друг перед другом знаниями и распушать хвосты. Потому наш фрукт и едет туда, он-то доктор наук, ему по званию полагается на таких мероприятиях бывать. Это я, простая русская женщина Саша, не удосужилась обзавестись никакой приставкой к слову «врач».

– Саш, подвезти тебя? – начмед вырулил откуда-то из-за угла, будто специально меня подкарауливал.

– Спасибо, не откажусь, – я решила не быть букой и воспользоваться предложенной помощью.

Ноги нещадно гудели, равно как и спина. День выдался крайне тяжелым, и хотелось просто лечь и вытянуться на диване. Ни спорить, ни ругаться, ни выяснять отношения, коих у нас с этим красавчиком и быть не могло. Потому как он был прочно и давно женат, а я синим чулком, или как там таких как я было принято обзывать.

Мы в абсолютнейшем молчании доехали до моего дома, Николай открыл дверь автомобиля, взял меня под руку и повел к подъезду. Также молча поднялись в квартиру, я скинула туфли, не церемонясь особо, прошла к дивану и рухнула на него.

– Божечки, хорошо-то как! – простонала, откидываясь на диван. – Это почти как оргазм! Еще лифчик снять и вообще полнейшее удовольствие!

– Давай сюда ноги, – усевшись подальше от меня, Николай начал массировать затекшие от тесных туфель ноги.

Мурашки начали подниматься от кончиков пальцев к щиколоткам и к икрам, когда и их коснулись сильные пальцы, разминая чувствительные точки.

– Тебе б в массажисты, – невнятно пробормотала я, прикрыв глаза от удовольствия, – цены б не было. Сидишь в кабинете, жопу протираешь, такой талант в землю зарыл.

– Талант! – хмыкнув, Коля дернул меня за ногу на себя. – Иди сюда, сейчас я тебя разомну так, что мало не покажется! Ишь ты, вздумала она фыркать на меня! Не доросла еще!

– Держите себя в руках, Николай Матвеевич! – сдавленно пробормотала я, пока с меня пытались содрать джинсы вместе с трусами. – Вы ведете себя неподобающим женатому мужчине образом!

– Предпочитаю не держать себя в руках, – парировал он, справившись-таки с моим гардеробом и наваливаясь сверху, – предпочитаю держать себя в тебе!

– Фу, какое ты хамло! – прикусив губу и подстраиваясь под его ритм, закрыла я глаза.

Пальцы ног поджались от накатывающего удовольствия, внутри все завибрировало, и я как будто даже отключилась, откинув голову и обессиленно раскинув руки.

– Мда, Саня, трех минут не продержалась, – спустя время сетовал Николай, поглаживая мой висок пальцем. – Вот и доверяй себя тебе. Никогда ты о моем удовольствии не думаешь.

– Да? – разговаривать было неохота, но я все же приоткрыла один глаз.

Ну так, для поддержания светской беседы, разумеется. То, что мы лежим полуголые на моем куцем диванчике, никак этой беседе не мешало.

– Да! – обиженно выпятил губу начмед. – Ты вообще слышала что-нибудь о прелюдиях?

– Ммм, – простонала я обессиленно. – Каких еще прелюдиях, Коль? В нашем с тобой возрасте главное – чтоб спину не заклинило, поэтому надо побыстрее дело завершать. Тык-мык и готово. Прелюдия – это пожрать вкусно. Наверное.

– Тьфу на тебя, меркантильная женщина!

Николай со вздохом поднялся, схватился за поясницу и крякнул.

– А я говорила! – приоткрыла я другой глаз. – Вот тебе и прелюдия! Давай намажу спину тебе, у меня где-то мазь была.

Пришлось подниматься, топать в кухню и искать аптечку. Среди мотка пластыря, йода и таблеток от поноса нашлась упаковка обезболивающей мази, купленной года три назад, когда я по дурости в маршрутке ехала возле окна и напрочь застудила шею. Потом поворачивалась, как ракообразное, у которого головогрудь вместо шеи. Очень было удобно в операционной. Просто обхохочешься, как здорово.

– Слушай, ну, она слегка просрочена… На два года. Мазать?

Николай полулежал на диване с видом великомученика.

– Пожалуй, откажусь, – проскрипел он. – Но ободряющий минет, думаю, сможет помочь лучше всякой мази.

– Думаешь? – с сомнением покосилась я него. – Странные у тебя желания, конечно, но кто-нибудь не откажется, если ты предложишь.

– Дура ты, Сашка! – соскочил болезный, с которого в эту минуту окончательно упали штаны, явив миру волосатые ноги и трусы в горошек. – Тебе я хотел это предложить! Тьфу!

Натянув брюки, он рванул в прихожую, сунул ноги в туфли и ретировался, хлопнув дверью напоследок.

Язык мой – враг мой. Ну ничего, найдет утешение в объятиях дражайшей супруги, а я уж как-нибудь так, без минета ободряющего. Выживу, надеюсь. В крайнем случае из ума.

Выкинув крем в мусорное ведро, покосилась на злосчастный лоперамид и его отправила следом за товарищем. Йод с пластырем сиротливо брякнули в коробочке, притаившись в углу от жестокой расправы.

– Лучше б еды принес, – задумчиво обозрела я холодильник со вздохом.

Засохший кусочек колбасы укоризненно посмотрел на меня в ответ. Ну да, такая вот я хозяйка – ни поесть, ни потрахаться. И даже собаки у меня нет.