Читать книгу Сиреневый туман - Людмила Андреевна Евсюкова - Страница 12

Перед каждым праздником в учебных заведениях и клубах проводились обязательные концерты с участием школьников. Выступление Лизы и Бори с частушками всегда были гвоздем программы. Они пели дуэтом:

При этом притопывали ногами и показывали кулак или кукиш незримому врагу. Зрительный зал сотрясался овациями. Дети смущались и убегали за занавес.

Овации продолжались. Артистов не хотели отпускать. Тогда Лиза хватала подол платья двумя руками, а Боря дядь Митяеву рубашку на выпуск, подпоясанную кушаком, и выходили на поклон. Снова не отпускали, Лизка тогда срывала очередные хлопки:

Сидит Гитлер на заборе,

В алюминевых штанах!

А бабье над ним смеется

Глянь! Штаны-то на болтах!

Не совсем было ясно по-малолетству, о чем она поет, но слышала хохот в зале и понимала: зрителям нравится. Борька еще больше подливал «масла в огонь»:

На сосне висела груша,

А на груше шишечка.

Наша «девушка Катюша»,

Как на гробе крышечка.

Лез к Москве фашист – насильник

Через надолбы и рвы.

Крепкий русский подзатыльник

Получил вместо Москвы.

Зал ревел и содрогался от рукоплесканий. На этой ноте концерт заканчивался.

Люди, ободренные, шли домой, чтобы с настроением продолжать жить и надеяться на победу в войне и возвращение родных домой. Получившие похоронки, и то думали: не зря погиб любимый человек. За него обязательно отомстят однополчане, раз есть еще такие патриоты.

Чуть подросли школьники, их стали приглашать в госпитали- выступать перед ранеными бойцами.

Старший по возрасту Боря всегда спрашивал у подруги:

– Чего ты все вертишься во время выступлений?

– А что, заметно? Думала, никто не видит. Отца смотрю. Вдруг он где-то раненый лежит, а мы с мамой и не знаем. Сколько лет нет писем! Я же вижу: мама расстраивается, даже плачет ночами.

А еще когда она переживает, начинает что-нибудь вязать. В этот раз связала чулки через колено черные с белыми и серыми полосками из грубой пряжи. На вид такие красивые, просто чудо. Но также колючие, что, как только посмотрю на них, выть хочется и все начинает заранее чесаться.

Мама никак не поймет, почему я их не ношу. Попробовала одеть себе. И тут же сшила из старой одежды подкладку для них.

– Нашли же выход из положения.

– Ну, да, в этот раз все обошлось. Только хочется, чтобы и ей было хорошо, не только мне.

В эти дни Боря с Лизой помимо частушек исполняли “ Катюшу» и Лиза разучила еще новую песню “ Синенький скромный платочек», которые поднимали в воинах гордость за страну и веру в родных и любимых. Выживают в войне, кто уверен, что их продолжают любить и ждать.

– А пойдем сегодня в кино? Слышал, в клуб привезли» Броненосец Потемкин». Такой кайфовый фильм!

– Я бы пошла с удовольствием, Борь. Только, смотрю, дождь собирается. А мои тряпичные чуни быстро промокают, хотя и подшиты потником из старых валенок. В таких зимой по снегу еще можно пройтись, а по грязи вряд ли получится.

– Согласен. Тогда оставим этот поход на зиму. А так хотелось.

– Так сам сходи.

– Не, без тебя неинтересно, Лизок

– Давай тогда просто на лавочке посидим, поболтаем.

– Идея! И как я не догадался первым? Кстати, мамка говорила, одна ее знакомая, тоже переселенка, завтра принесет к нам на хутор, вещи и обувь в обмен на продукты.

– Надо маме сказать. Я быстро. – Лиза метнулась к хате.

Минут через пять они уже сидели у ее калитки во двор:

– Слушай, Лизок, а давай выкопаем пару отростков сирени у реки, той самой, под которой всегда в садовника играем. И посадим по краям лавочки. А-то пусто как-то. Представляешь, будем сидеть, когда разрастется, а цветы прямо перед лицом красоваться станут.

– А что, неплохо придумал! Там сирень темная, пушистая. Счас, за лопатой сбегаю.

Сделав дело, уселись на скамью снова. Веточки сирени свешивались теперь к ним, укрывая листьями, как одеялом.

– Мы теперь с тобой, как в шалаше, – засмеялась Лиза.

– Ни дождь теперь не страшен, ни жара, – поддержал ее Боря.– Когда куст разрастется, любого спрячет от непогоды.

– Знаешь, Боря, когда я сегодня пела про платочек, на меня так пристально и знакомо смотрел парень какой-то. Из памяти теперь не могу выбросить. Казалось, силился угадать во мне кого-то. А мне кажется, и я его где-то видела…

– Мало ли на свете похожих людей, – вздохнул мальчишка. – На всех что ли обращать внимание?!

Тут Лизка хлопнула себя по лбу:

– Вспомнила! Видела его фото у теть Матрены на тумбочке. Сын это ее, Федька. О нем так же нет вестей, как и о моем отце. И уходили они на фронт в один день.

– Так чего сидим? Побежали к тетке!

– А вдруг я ошиблась?

– Не переживай. Лучше сделать и пожалеть, чем ничего не предпринимать. А вдруг это и правда он?! Вот радости будет!

На улице уже было темно, колхозники вернулись с работы. Парень и девочка закричали прямо на бегу:

– Тетка Матрена! Тетка Матрена! Мы к тебе с радостью!

Та выскочила простоволосая, в переднике, об который вытирала руки от теста.

– Чаво орете, как оглашенные? Курей и тех небось, распугали?! С насеста наземь со страху повалились.

– Тетка Матрена! Вы давно от Федьки весточек не получали?

– Так ить ни одной не було! Могет, уж травой заросла могилка сыночка мово, а я и не знаю ничиво об этом, – вытерла она слезу.– А чаво эт вы о нем вспомнили?