Читать книгу Тысячи причин любить - Макс Уэйд - Страница 12

Прошлым вечером я поделилась с Селеной своими намерениями, и подруга с радостью согласилась мне помочь. Я была готова прыгнуть ей на шею и верещать от счастья, но мои ноги подкосились бы уже через пару секунд.

Почему-то при нашей первой встрече предубеждение взяло верх. Я была уверена, что Селена не то чтобы не будет помогать мне передвигаться по кампусу, а даже разговаривать не станет. Она произвела на меня впечатление той особы, которая выглядит дружелюбно, а в душе зараза.

Всё не так. Селена стала одним из самых приятных людей, которых я встречала. Не знаю, может, это связано с тем, что я последние несколько лет не была дальше веранды собственного дома и не имела возможности контактировать со сверстниками. В любом случае я не хотела бы прекращать общаться с Селеной. Думаю, после всего того, что она сделала для меня, наша дружба заслуживала шанса быть.

С Джозиасом всё было сложнее. Я не могла сказать точно, согласится он на поиск компромисса или нет. Мне не описать, как нужно было это перемирие. Я стремилась к нему, узнавая через Селену всевозможные интересные факты о парне. Так, я нашла его странички в социальных сетях, прослушала аудио и сделала вывод о предпочтениях в музыке. После я просмотрела список сообществ, в которых он состоит, и обнаружила там тематические группы, связанные с графическими романами и комиксами. Джозиас открывался мне с иной стороны. Хоть я всегда и знала о двух сторонах медали, иные качества юноши показались мне необыкновенными.

– Если ты будешь смотреть на него такими же круглыми глазами, то он точно упадёт в обморок, – послышался тогда голос подруги из-за спины.

Я резко закрыла ноутбук, да так, что он затрещал у меня на коленях. Приятное тепло, излучаемое процессором, вернуло меня в реальность.

Сидя на лекции, я с улыбкой на лице вспоминала происшествие прошлого вечера. Селена была невероятно добра ко мне, и в каждой её шутке слышалась любовь и забота.

Подруга накрасила меня. Девушка уверяла, что посмотрела в интернете больше уроков по макияжу, чем посетила школьных, поэтому я вполне могу ей доверять. Я и не сомневалась, ведь Селена старалась довести любое дело до идеала – этом мы с ней были похожи. Мои ресницы оказались чуть подкрашенными тушью, губы подведёнными неброской матовой помадой. Маникюр, который сделала мне подруга, был ничуть не хуже тех, что я делала несколько лет назад в салонах.

– Вылитая Афродита! – вспомнилось мне восклицание Селены, когда она любовалась мной.

Внешний вид должен располагать к себе в первую очередь. Это как с книгами – читатели всегда смотрят сначала на обложку, а уже потом на содержание. Мне довелось знать людей, которые хранят книги на полках исключительно из-за красивого оформления. Если раньше меня это не смутило бы, то после того, как я села в инвалидную коляску, я была бы по-настоящему оскорблена. Реальность такова, но в наших силах изменить её к лучшему.

Конечно, до образа Афродиты мне было далеко. Не было у меня ни вьющихся прядей, которые бы поблёскивали золотом на солнце, ни одежды, которая особенно выделялась бы в гардеробе, да и к украшениям я не была пристрастна. Но я не отчаивалась и сделала всё возможное, чтобы выглядеть хорошо при встрече с Джозиасом.

Он не всегда выглядел хорошо. Его взъерошенные волосы почти никогда не лежали, его галстук всегда находился в неровном положении, а рубаху он и вовсе не заправлял. Но моё дыхание сорвалось, когда Джозиас прошёл в аудиторию. Встретиться с его глубокими глазами, которые ещё вчера наполнялись слезами, стало честью.

Мои ладошки запотели, и ручка выскользнула из пальцев. Звонко ударившись о стол, она покатилась к краю и беззвучно приземлилась на мои колени. Мне подумалось, что эхо от первого падения было настолько громким, что его можно было услышать в соседней аудитории. Я постаралась сделать глубокий вдох, но вместо лёгких в груди были две бездонные дыры, и казалось, что я никогда не вдохну достаточно воздуха.

Мой затылок сверлили двадцать пар глаз – я ещё никогда в жизни не ощущала себя настолько уязвимой. Хоть я и пала физически, хоть и опозорилась перед новым знакомым, у меня всё ещё был удерживающий стержень. Он не должен был сломаться.

Я считала. Считала, чтобы успокоиться. Постаралась сконцентрироваться на написанном белым мелом примере, но тот расплывался.

– Корень из двух, – неуверенно сказала вдруг я. – Это ответ.

Маккас прищурился и посмотрел на меня исподлобья.

– Вы себе не изменяете, Лея.

Это радовало. Радовало, что я не сходила с ума из-за парня, с которым была едва знакома. И то, больше половины информации мне пришлось узнавать самостоятельно. Я успела составить список тем, которые хотела бы с ним обсудить, на случай, если диалог не задастся.

Когда лекция подошла к концу, Селена помогла мне спуститься, и Маккас передал мне ключи от аудитории, где я должна была позаниматься с Джозиасом.

Только я хотела поехать в сторону выхода, как меня подозвал к себе профессор. Он выглядел встревоженным, и я насторожилась. Когда аудиторию покинула и Селена, он, наконец, заговорил:

– До меня дошли слухи, что вчерашнее занятие прошло… не гладко, – подбирал он слова.

Я всё ещё была зла на него, хоть и не показывала этого. Ведь это Маккас предложил мне позаниматься с Джозиасом – да что там, почти заставил. Неужели он взаправду ожидал, что всё пройдёт хорошо?

Я призналась:

– Между нами возникли разноголосицы.

Джозиас, который стоял у дверей, подавил смешок. Я обернулась и посмотрела на него с непониманием.

– Вы хотели сказать разногласия, – поправил меня Маккас, сплетя пальцы в замке. – Если всё прошло настолько плохо, то можете не заниматься сегодня.

Я не обратила внимания на замечание профессора, потому что уже была настроена на разговор с юношей. И я не могла отказаться, как бы мне того ни хотелось. Я не привыкла отступать, а потому решительно заявила:

– Я позанимаюсь с ним, не переживайте.

Маккас прищурился, но я не была намерена отступать. Я развернулась и поехала к выходу, где меня заждался Джозиас. Он отпрянул от деревянных дверей, открыл их и вышел в коридор, придерживая для меня.

Маккас выкрикнул мне в спину:

– Выглядите замечательно!

Слова поддержки мне были нужны, поэтому я не поленилась оглянуться и поблагодарить педагога. Моя спина взмокла. Когда я ехала по коридору, то бросила беглый взгляд на своё отражение в большом зеркале, чтобы убедиться, что я выгляжу хорошо. Утром Селена сделала мне хвост, а затем выбила пряди чёлки. Длинные волосы падали мне на лоб, и мне приходилось сдувать их, пока я продолжала ехать.

Джозиас был взволнован не меньше. Он не пытался заговорить, его ладони были сжаты в кулаки, а брови постоянно подрагивали, будто бы он пытался выбрать эмоцию, которую будет изображать в следующее мгновение. В тот момент я так его понимала, что захотела подбодрить. Хотелось сказать ему, что он не одинок, но что-то меня останавливало. Тайна, которую он скрывал, не давала мне покоя.

Я боялась ошибиться, когда буду говорить с парнем. Селена помогала мне репетировать разговор, но толку было мало. Подруга смеялась, читая мои наброски диалога, отчего я сначала оскорбилась, а затем сама рассмеялась. Так мы и провели остаток прошлого вечера.

Минуты тянулись долго. Я осматривала коридор, ожидая, когда же мы наконец окажемся наедине друг с другом. Не будет больше сотни лишних глаз, не будет разговоров, ежесекундно перебивающих друг друга. С одной стороны, мне побыстрее хотелось покончить с разговором, с другой – я боялась приступить. В прошлый раз Джозиас резко отреагировал на мои слова, и я не должна была допустить, чтобы всё снова пошло не по плану.

Джозиас отворил двери нужной нам аудитории, и оттуда повеял терпкий древесный запах. Аудитория была не такой большой, в которой мы должны были заниматься в прошлый раз, но почти полное отсутствие мебели всё равно делало её просторной. Немногочисленные стулья были обиты тёмно-зелёной тканью, а массивные серые шторы не пропускали внутрь солнечного света. В полумраке мало что было видно, зато пыль, витавшую внутри, я заметила сразу же, как парень одёрнул шторы. Яркий свет озарил аудиторию, и я подъехала к учительскому столу. Он был чист, но под стеклом, которым была накрыта столешница, затерялись старые бумажки. Я осмотрела невысокие шкафы, стоящие у стены, но не нашла органайзера.

– Что-то ищешь? —Джозиас подошёл к столу и присел на край стула, поставив раскрытый портфель на колени.

Из головы вылетели все приготовленные слова. Я растерялась, забегала глазами по помещению, но так ничего и не смогла ответить.по плану должна была начинать я, но всё вышло с точностью до наоборот.

– Лея? – переспросил юноша, уже сомневаясь.

– Да, – я повернула голову. – Да, красную ручку.

Джозиас горько усмехнулся:

– У меня не так много проблем с математикой, как тебе могло показаться, – утверждал он. – Дело не в ней.

Я уже открыла рот, чтобы спросить, в чём же, но в последний момент решила промолчать. Всё же мы не были настолько близки, чтобы многое доверять друг другу.

– Давай не будем тратить время напрасно, – медленно проговорила я, скромно улыбнувшись. – Можем приступать к занятию.

Джозиас застыл в ожидании. Я понимала, что давно должна была начать извиняться за грубость на прошлой встрече и объясняться, но боялась. После нескольких секунд неловкого молчания, показавшиеся мне настоящей пыткой, парень всё же достал тетрадь, а я взяла из маленького кармашка обычную синюю ручку. Юноша раскрыл тетрадь, и я подъехала ближе к столу.

Я непринуждённо поинтересовалась:

– У тебя возникли вопросы?

Джозиас колебался. По его выражению лица нельзя было сказать точно, о чём он думает. Но эти мысли явно давались ему туго. Наконец, он ответил:

– Да, возникли.

Я ждала. Мой взор упал на страницы его тетради, поля которых были полностью изрисованы женскими силуэтами, лицами и высокими волнами. Я сглотнула и заговорила, не дожидаясь продолжения:

– Ты увлекаешься комиксами?

Джозиас поморгал.

– Да, – он опустил голову и посмотрел на свою тетрадь. – Мне нравится читать и рисовать их, это моё хобби. Тебе тоже нравятся комиксы?

Я была готова к этому вопросу, поэтому ответила незамедлительно:

– Нет, но я с удовольствием познакомлюсь с теми, которые ты посоветуешь, – я облегчённо выдохнула. А Селена ещё пыталась доказать, что странички в соцсетях ничего не могут рассказывать о человеке – как же!

Но я заметила, что Джозиас не разделял моего облегчения. Он точно распознал мою неискренность. Его плечи напряглись, да и сам он зажался. Я забеспокоилась:

– Я опять сказала что-то не так?

Парень помотал головой:

– Ты всё правильно сказала.

– Тогда в чём проблема? – обстановка уже начинала накаляться, я чувствовала это.

– В этом и проблема, – он поднял подбородок и посмотрел мне прямо в глаза, – Ты ведёшь себя так, будто заучивала фразы для нашего разговора. Не удивлюсь, если я оказался прав, – он вскинул руки к груди и отодвинулся от стола.

– Но ведь это ты вынудил меня общаться с тобой таким образом, – залепетала я в ответ.

Под его тяжёлым взглядом было трудно совладать с эмоциями. Сердцебиение учащалось, кровь бурлила в венах, а ноги задрожали. Было и приятно, и не очень. Приятно, потому что Джозиас был внимателен, и не очень, потому что так резко указал на мой промах.

– Признаюсь, – парень откинулся на стуле. – И я сожалею о том, что произошло вчера. Ты к этому не причастна, просто мне давно нужно было выпустить эмоции наружу.

Я вновь посмотрела в его тетрадь. Рисунки пусть и были перевёрнуты для меня, но всё равно казались замечательными.

– Поля тетради были моими единственными собеседниками. Они знают больше, чем кто-либо другой, – признался Джозиас. – Можешь осуждать меня сколько угодно.

– Почему я должна делать это? – выпалила я.

Юноша фыркнул, будто догадаться было проще, чем умножить один логарифм на другой.

– Ты же примерная ученица, Лея, – насмешливо ответил парень. – Просто сущий ангел. Никогда не позволишь себе разрисовать поля.

Слова Джозиаса звучали как вызов. Я глупо заулыбалась.

– О, ты не знаешь, с кем связался. В своё время я сожгла школьный дневник и ни разу об этом не пожалела, – не без гордости сказала я.

Джозиаса заинтересовала эта история, и он потребовал её продолжения. Я погрузилась в воспоминания.

– Это произошло в седьмом классе. Моя учительница по иностранному языку поставила мне неудовлетворительную оценку в году, а я считала, что заслуживала большего. Тогда я зажгла спичку и спалила раскрытый дневник. Слышал бы ты, как трещали языки пламени, – усмехнулась я. – Такое тебе и во снах не снилось.

Джозиас задумался на полминуты, а затем спросил:

– У тебя были проблемы с иностранным языком?

Я отмахнулась:

– Незначительные. То был английский. Тем не менее я сдала международный экзамен на высший балл, а вскоре приступила к изучению греческого.

Джозиас увиливал от разговоров о себе, и я поняла это почти сразу. Я знала, что тому точно была причина, но вряд ли могла в тот же момент начать допрашивать парня. Мой интерес возрастал, но я держалась.

Парень ошеломлённо смотрел на меня и не произносил ни слова. Я уже начала волноваться, что пряди выбились из хвоста или потекла тушь. Но потом Джозиас заговорил:

– Надо же, – посмеялся он. – Лея сожгла собственный дневник на заднем дворе, пока никто не видел.

Я пожала плечами.

– Люди взрослеют. Конечно, сейчас я бы этого не сделала.

– Но ты уже сделала это, – взволнованно говорил Джозиас.

Я впервые увидела лёгкую улыбку на его лице. Хотелось подольше задержать на ней взгляд, запомнить расположение уголков пухлых губ.

– Что тебя так удивляет?

Парень ответил:

– Ты.