Читать книгу Тысячи причин любить - Макс Уэйд - Страница 6

Я обожала планирование с раннего детства. Когда мне было пять, я помогала маме с папой составлять списки покупок, а спустя год уже могла похвастаться ежедневным расписанием. Мне приходилось из кожи вон лезть, чтобы точно-точно рассчитать часы и минуты, затраченные на то или иное дело, но в конце я всегда чувствовала приятную усталость. Именно тогда зародилась моя любовь к планированию.

Мне приносило удовольствие осознание, что в моих руках столько силы, что одним взмахом гелиевой ручки я могу вершить над судьбой. И, когда мне приходилось добавлять строчку к списку дел, я невольно улыбалась от уха до уха.

Благодаря планированию моя мечта осуществилась. Год моральной и умственной подготовки, месяцы практики разговорного и письменного греческого языка с нанятыми преподавателями, тысячи прочитанных страниц литературы – и вот я в Афинах. Стоит выглянуть из широкого окна университета, как вдалеке можно заметить знаменитый Акрополь. Я пересмотрела бесчисленное количество фотографий в сети, но вживую всё выглядело куда грандиознее.

Первые дни в университете были сказкой. Когда я проезжала мимо зеркал, я задерживала взгляд на фирменном галстуке, красующимся поверх моей блузки, и счастье переполняло меня. Всё больше походило на красивейший сон, который я когда-либо видела.

И в один момент моя радость улетучилась. Я не могла поверить, что профессор Маккас действительно принял решение за меня. Одним предложением он изменил план моего дня, и оставшееся время лекции я старалась не вскипеть от ярости. Когда Селена недоверчиво косилась на меня, я лишь улыбалась, хоть и понимала, насколько моя улыбка была неискренней. Руки дрожали, пока я решала оставшиеся примеры и конспектировала всё, что рассказывал профессор на лекции.

Селена двинулась ко мне и прошептала:

– Извини моего отца, пожалуйста. Я могу остаться с тобой, если хочешь, – предложила она. – Джозиас не особо приятный тип.

Я ценила открытость и добродушие Селены. Наверное, будь я на её месте, вряд ли возилась бы с калекой.

Я вежливо отказалась:

– Спасибо, но я уверена, что справлюсь сама.

Селена пожала плечами и сказала, что будет ждать меня у входа в аудиторию. В этом не было никакой необходимости, но на душе всё равно стало легче.

Она стала моей первой знакомой в университете. Пускай языковой барьер иногда мешал нам разговаривать, мы нашли, что обсудить. Селене звёзд с неба не хватала, в отличие от меня, но определённо имела потенциал. Поступив в университет, где преподаёт её отец, Селена старалась быть прилежной студенткой.

Незнакомец – его звали Джозиас, что я узнала от педагога, – наверное, был неплохим парнем, и его помощь была тому подтверждением. Но тратить на парня своё драгоценное время я попросту не могла: его не было в моём списке, и этого было достаточно, чтобы сказать «нет». Юноша ворвался в мою жизнь, как ураган.

Я буду честна, за мной никто не ухаживал. Я с рождения была чересчур тонка, а в отрочестве совсем исхудала и вытянулась, из-за чего стала походить на жухлую веточку. Конечно, у меня всё равно было несколько знакомых юношей, с которыми я время от времени общалась. Но ни один из них не был похож на Джозиаса.

Его имя привлекло меня. Проведя всю жизнь в Софии, я ни разу не встречала парней с таким красивым именем. Но наравне с интересом я испытывала сильнейшую неприязнь. Мне не хотелось терять время, занимаясь пустой болтовнёй с ленивым однокурсником и говорливым профессором, ведь у меня были дела поважнее. Чего там: весь семестр у меня был расписан чуть ли не поминутно.

Неорганизованность Джозиаса малость раздражала меня. Нет, не малость, это был весомый недостаток, который сразу бросился в глаза. Я не была намерена общаться с таким человеком: вряд ли мы сошлись бы во взглядах. Я считала, что неорганизованные люди неорганизованны во всём.

Когда лекция закончилась, меня не покидала надежда, что профессор забыл о том, что подзывал меня с Джозиасом к нему. Но стоило Селене спустить мою коляску с невысокого подиума, как Маккас подозвал меня к столу жестом.

Селена сжала моё плечо:

– Я буду за дверью, – она переживала за меня так, будто бы я оставалась в логове свирепого медведя.

Я кивнула и подъехала к профессору Маккасу, а девушка покинула аудиторию, подмигнув мне на прощание. Педагог присел за стол, вытянул руки перед собой и сплёл пальцы в замке. Блеск в его глазах, виднеющихся из-под поседевших бровей, мне не понравился, но я сохраняла спокойствие.

Джозиас спустился следом за мной. На нём был тёмно-зелёный свитшот и тёмные джинсы, забавно шуршащие при ходьбе. На безымянном пальце правой руки я заметила неаккуратный, ручной работы перстень. Если Джозиас и переживал, то могу сказать, что держался он довольно хорошо – один подёргивающийся уголок его губ мог выдать нервное состояние. В руках парень держал раскрытый портфель, и тот был почти пуст. Лишь одна тетрадь виднелась на самом дне.

Юноша посмотрел на меня сверху вниз и поймал на себе мой взгляд. Я отвернулась и затаила дыхание. У него был холодный, не очень дружелюбный взгляд. В нём не было огонька. Я вдруг почувствовала себя очень неуютно рядом с ним.

Когда последний студент покинул аудиторию, профессор Маккас заговорил:

– Лея, Джозиас, – он обвёл нас взглядом, – Мне приятно познакомиться с вами, – сказал Маккас, хоть и знал нас уже несколько дней. – В нашем университете очень важна успеваемость студентов, и мне бы не хотелось, чтобы кто-то из них отставал по программе.

Сердце пропустило удар.

– Лея, – он обратился ко мне. – Не могла бы ты уделить Джозиасу час-другой, чтобы помочь ему «нагнать» неусвоенный материал?

Его предложение показалось мне верхом наглости. На тот момент я проживала за границей чуть больше трёх дней, вкладывала душу даже в домашнюю работу, а свободное время старалась уделять новой подруге и беспокоящейся маме. Но я не могла привести подготовленные аргументы хотя бы потому, что профессора они мало волновали. Это была моя заслуга, что я вкалывала с утра до ночи, что оставила семью и друзей в Болгарии и пыталась найти общий язык с девушкой, которая меня еле понимает.

Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и постаралась привести мысли в порядок. Как назло мне вспомнились слова матери: «Не строй из себя равнодушного человека, Лея, это тебя не красит!».

Но в моём расписании не было место для мужчины. Я решительно обратилась к профессору:

– Вряд ли я смогу помочь, поищите кого-нибудь другого.

Маккас произнёс с уверенностью:

– Ты делаешь большие успехи в учёбе.

Это было правдой, но не означало, что я обязана заниматься с первым встречным. Обучение в университете Греции было полностью моей заслугой, а вот насчёт Джозиаса меня терзали сомнения.

– Мы подыщем вам двоим пустую аудиторию, – продолжал педагог, чем всё больше выводил меня из состояния равновесия.

Вот же ирония.

Из-под ног выбили почву.

Я была зла как никогда.

– У меня есть дела, – отмахнулась я.

Джозиас не проронил ни слова за всё то время, пока длился разговор. На его лице нельзя было застать ни одной эмоции. Он продолжал стоять рядом, как вкопанный, и не издавать ни звука. Парень всем своим видом говорил, как ему безразлична учёба, и это меня вымораживало.

Я развернула кресло и уже хотела поехать к выходу из аудитории, как застала Селену в дверном проёме. Её поджатые губы расположились в тонкой линии, а пальцы перебирали складки на юбке.

Я повернулась к профессору, который терпеливо ждал продолжения моих слов, и сказала:

– Хорошо, я готова позаниматься с Джоазисом на выходных, – я постаралась сделать так, чтобы голос звучал непринуждённо, но у меня плохо получалось скрыть отвращение.

– Джозиасом. – Вдруг поправил меня юноша, и, кажется, я навсегда запомнила его чудесное имя – пускай оно и бесило меня первое время.

– Джозиасом, – повторила я за ним с издёвкой. – Было приятно познакомиться.

Профессор отсел поодаль. Его не могло не поразить моё поведение, и тогда я почувствовала, что перегнула палку. Правда, я не торопилась признаваться в этом. Вместо этого я фыркнула, объехала неподвижную статую по имени Джозиас и попрощалась с педагогом.