Читать книгу Книголюб - Марат Гизатулин - Страница 4

Ну вот, через три дня у меня отнимут почку, и я стану ещё меньше весить! Жизнь налаживается! Только это уже другой госпиталь будет, из первого меня выгнали. Но сначала тамошний доктор, даже не пытаясь скрывать радость, торжественно объявил мне, что операция завтра. Как будто медаль олимпийскую вручил.

– Что? Кто? Какая операция? За что?

– Как какая? – немножко обиделся на мою тупость и неблагодарность доктор. – Так ведь почку же тебе вырежем! Правую!

– За что?! Почему правую? – продолжал тупить я.

– Так ведь поражение у тебя 95 процентов!

При последней фразе эскулап не смог сдержать эмоций и зажмурился от счастья.

Я задумался ненадолго – надолго я не умею – и выдал:

– А-а-а, всё понял! Вы хотите на сторону продать мою великолепную почку! Не выйдет, жулики! Я лучше сам её продам, когда срок подойдёт кредит отдавать!

– Ну да, ну да, посмотри сам на свою великолепную почку. Она же уже в два раза больше другой своей сестры! И не подумай, что её теперь в два раза дороже можно продать – здесь у нас не мясной ряд на рынке.

– Ладно, убедил, душегуб! Только смотри, если обманул, тебе же потом стыдно будет!

– Да век воли не видать!

Я откинулся на спинку каталки.

– Ну вот и славненько, вот и славненько! Завтра же и оформим это дельце! – засуетился, потирая повлажневшие ладошки, доктор и зычно кинул кому-то:

– Везите его в палату и готовьте.

Пока я лежал в палате, позвонил похвастаться друзьям, а они меня пытают:

– А ты, старый пень, хотя бы поинтересовался, какая это будет операция?

– Сами вы тупицы! Говорю же, почку мне вырежут!

– Ладно, ты только не волнуйся. Скажи, тебе при этом полностью брюхо распорют или это будет лапароскопия?

– Лапаро… что? Ну откуда я знаю? Я же литератор, а не хирург!

– Вот узнай, пожалуйста. И, если не лапароскопия, не соглашайся. И ещё. Смотри там, проследи хорошенько, чтобы тебе вместо правой левую почку не удалили. А то это у них самая частая ошибка.

Оказывается, при удалении почки, если обычную операцию делают, то человека просто пополам разрезают, как исстари любят делать фокусники, лапароскопия же более щадящая.

Задумался я во второй раз за этот день, а тут ко мне в палату сам доктор пожаловал и рассказал про разные виды операции. Как будто под дверью подслушивал, но он ведь русского языка не знает. И заявил, что он будет делать обычную операцию, то есть пополам разрезать.

– Ах, так! – вспомнил я наказ друзей, – Тогда я не согласен!

Доктор не обиделся и не удивился, но засобирался, сославшись на занятость. Наскоро попрощавшись и пожелав мне удачи, он вышел из палаты и велел медсёстрам вытащить из моей вены катетер и проводить меня до лифта. И чтобы духу моего здесь больше не было!

Зато другой катетер оставили, и побрёл я с двухлитровой ёмкостью в руке, куда вместо мочи весело струилась кровь, делая моё лицо всё белее и одухотворённей.

Жена моя с машиной уже ждала внизу.

И вот я в другом госпитале, где мне пообещали лапароскопию. Тут тоже мешкать не стали – операция срочная. Сказали отдохнуть денёк дома и к семи утра приходить.

Пришёл я к семи утра, а они мне говорят, что в госпиталь абы кого не пускают, сначала надо тест на ковид сдать. Я говорю:

– Вы что, сдурели? Я к вам не на вечеринку, а на операцию пришёл, между прочим!

– Ничего не знаем, такой порядок!

– Да пожалуйста, мне не жалко!

Ну, сделали тест. Подождали немного, а потом и говорят укоризненно:

– Ну вот, сэр, результат-то положительный!!!

– Ну и что мне теперь, домой идти?

– Нет, подождите! Давайте ещё раз попробуем.

– Ну пробуйте-пробуйте. Отчего ж не пробовать, если у вас рабочее время!

А там, небось, хирург в вожделении все ножи на нет сточил, анестезиолог, поди, весь материал уже на себя перевёл от волнения, а медсёстры пока друг на дружке тренируются.

Вторая проба нашу жизнь не разнообразила. Они давай звонить хирургу, дескать так, мол, и так, больной-то неблагонадёжный. Что делать будем?

– Что делать, что делать?! Давайте его сюда немедленно!!! – прорычал кровожадный хирург.

Я попытался укорить их:

– Зачем же вы мне, собаки, дважды тест делали, если всё равно уже твёрдо зарезать решили?

Тут кто-то из толпы собравшихся крикнул:

– А чего с ним разговаривать, валите его на каталку, ребята!

Меня свалили и повезли. Сначала в палату привезли, где я буду реанимироваться. Если, конечно, из операционной меня не вперёд ногами вывезут. Дорогой я их уговаривал не перепутать и вырезать мне именно правую почку.

– Вы, ребята, для верности, чтобы не ошибиться, мне на правую руку бирку повесьте!

– Лежи-молчи, а то мы тебе раньше нужного на правую ногу бирку повесим.

Палата мне понравилась, светлая, со всякими пультами управления кроватью, телевизором и медперсоналом, который незамедлительно пожаловал знакомиться. Я их всех попросил не перепутать мне почку. Они обещали, но каждый из них почему-то интересовался, как меня зовут, хотя моё имя было написано на двери моей палаты, в ногах моей кровати и чуть ли не на лбу.

Наконец за мной пришли и прямо с кроватью куда-то повезли. Возчиков было двое, они оказались очень любознательными, и каждый из них по два раза спросил у меня моё имя, на что я напомнил, что больная почка у меня правая. Завезли меня в лифт, а там оказалась попутчица. Она открыла было, рот, чтобы спросить, как меня зовут, но я опередил её:

– Правая!!!

Понял я, что они тоже очень опасаются перепутать, только не право-лево, а пациента.

Наконец меня привезли по адресу, переложили на операционный стол, и куча народу по очереди стала пытать, как меня зовут. Я как вежливый человек пытался удовлетворить любопытство всех, но, кажется, не успел, а они все вдруг перестали интересоваться моей анкетой и стали спрашивать, как я себя чувствую. Спасибо, отвечаю вежливо, и вам не хворать. Хотел было попросить за правую почку, но понял, что это уже ни к чему.

Повезли меня обратно в палату, и всю дорогу я шутил и балагурил. В палате меня уже ждала жена, которую в госпитале приняли за дочку, и ещё сестрёнка моя Альфия зачем-то прилетела из Лондона.

Вспомнился почему-то Швейк, и я пробормотал:

– А здесь недурно! Нары из струганого дерева!

Оказывается, они ждали меня уже пять часов. А я ничего и не заметил – вот что значит добротные препараты! Весь остаток дня я был бесконечно счастлив и весел, делился со своими девчонками радужными планами на светлое будущее и сожалел, что давно не заменил алкоголь более стоящими препаратами.

И только поздней ночью мне стало невесело, и за ночь я раза три или четыре просил меня ширнуть. Но это тема уже другого рассказа, а я такие не люблю.