Читать книгу В тени орлиного крыла - Мариана Сейран - Страница 6

– Конечно, мамочка, у нас все замечательно! Хозяйка очень добра к нам, да, Катя? – Кристина толкнула коленкой подругу, чтобы та подыграла ей.

– Тётя Ульяна, у нас все отлично, правда, – Катя скривила рот в подобие улыбки.

– А как у вас там? Что новенького? – Кристина сменила ракурс разговора от её жизни к жизни своей семьи.

– Ева приехала погостить на несколько дней, – начала Ульяна.

– Ева – это кто? – шепотом спросила Катя.

– Моя сестра. У нас одна мама, а отцы разные. От этого и мы с ней очень разные, – так же тихо ответила Кристина. – Сестричка не хочет нам показаться в камеру? – спросила она у матери.

Лицо сестры появилось на разбитом экране смартфона, но смотрела она как-то странно, боком.

– Ева, я понимаю, что ты у нас странная, но неужели так сложно показаться в экране нормально? Чего ты смотришь в другую сторону?

– Мне так удобно, – буркнула в ответ сестра.

И тут Кристина стала догадываться, что же произошло на самом деле.

– Кого вы там обмануть пытаетесь, семейство? Ева не в гости приехала. Этот придурок опять ее ударил? Ну? Чего замолчали?

Чтобы не подтверждать слова сестры, Ева отошла от камеры и решила пока не появляться перед Кристиной.

В кадре появилась Мила, тётя Кристины, и утвердительно покачала головой.

– И чего эта дура терпит? О не имеет права бить её! Ева, ты меня слышишь? – она повысила голос до крика.

– Я ей тоже самое говорю, но это бесполезно… – Мила поджала губы.

– Мам, а ты почему позволяешь ей терпеть это все? – продолжала распаляться Кристина.

– Она уже взрослая, пусть сама решает, – обняв старшую дочь, ответила Уля.

– Возраст не подарил Еве мозгов. С детства дура, – Кристина махнула рукой.

– Ладно. С ними все ясно, а ты как, Милка? – спросила она тётю.

– Все в порядке, работа-дом, мой стандартный режим.

– А как там твоя доченька? Альбина? Ты там? – подозвала она двоюродную сестру.

– Да, дорогая. Я занимаюсь, у меня сессия начинается. У тебя тоже? Или у вас другое расписание? – ответила Альбина, мечтательная и воздушная девушка, которая для Кристина была «белым пятном» семьи. Её все любили и очень гордились.

– У нас? – Кристина глупо улыбнулась, – у нас тут другая система, Альбинка. Ты смотри, учись хорошо. А я привезу тебе много подарков за твои достижения.

– Мне не надо подарков, ты только сама поскорее приезжай.

Слова сестры заставили глаза Кристины намокнуть. Хорошо, что этого не было видно через экран. Они там, в родной стране сейчас все вместе. Мама обнимает Еву, гладит ее русые волосы и ласково обрабатывает синяк на левой щеке. Мила помогает Альбине приготовиться к экзамену по анатомии. Она, как офтальмолог с большим стажем, отлично знает строение глаза, и свои знания с любовью передает дочери по наследству. А еще Ульяна варит свою фирменную солянку. Такое блюдо в Рио сложно даже представить себе. Здесь все едят фасоль, рис, пиццу, запивая литрами пива и кокосовой водой. А дома, в квартире Милы, где обычно собирается вся семья, пахнет маминым обедом и пирожками. Каждый раз, когда Кристина звонит семье, она даёт себе обещание: вернуть то, чего ее лишили.

Этот день навсегда врезался в память Кристины. Гробовая, давящая тишина наступила после того, как Кристину и Еву мама отправила посидеть в детской комнате, пока она решит все организационные вопросы. Отца не стало внезапно. Ночью он встал выпить воды. Упал. Инфаркт. Скорая на месте констатировала смерть. Пока все пили поминальную водку и говорили, каким хорошим человеком был Родион, в дверь постучали. Почтальон принес телеграмму. Из ее содержания было понятно: первая жена Родиона уже все знает и начала действовать.

Она явилась вместе с сыновьями отца спустя неделю после похорон. Тучная, высокая, неприятная женщина, от которой пахло столовскими щами и дешевым одеколоном. Кристина запомнила её на всю жизнь, и во сне часто оставляла раны и побои на её жирном теле. А дальше – бесконечные суды из-за большой четырехкомнатной квартиры, которую папа получил в годы военной службы за особые заслуги. Удобный район, прекрасное жильё и неукротимое желание бешеной обиженной женщины отнять все у нынешней вдовы и ее детей. Уставшая и сломленная горем Уля и холодный расчёт толстой мадам. Родион не оставил завещание. Суд принял решение не в пользу Ульяны. Им дали месяц, чтобы съехать, а на денежную компенсацию, которую всё же удалось отсудить, она смогла купить «убитую» однокомнатную квартиру метров шестнадцать по площади. Из ее окон было видно промзону, а в самой квартире было слышно каждое слово соседей со всех сторон. Кристина, которой тогда было десять, запомнила день переезда, когда она стояла в дверях новой квартиры, в которой предстояло сделать хотя бы косметический ремонт, а в нее уже вносили двухэтажную кровать, на которой спали они с Евой. Уля спала вместе с Кристиной на первом «этаже» еще несколько месяцев, пока не удалось приобрести диван. Тётя Мила купила для сестры новое спальное место. Так, свободного пространства в единственной комнате совсем не осталось.

Именно тогда Кристина и дала себе слово, что обязательно вернет их семейное жилье, сделает все, чтобы порадовать маму. Но как это сделать, когда её выставили на улицу и непорядочно поступили те, кто должны были помочь с учебой по обмену? Сейчас ей приходилось не то что зарабатывать на квартиру. Ей приходилось просто выживать. А вернуться домой совсем не позволяла совесть и гордость.

– Я вас очень люблю, – глотая комок в горле, произнесла она, глядя в телефон.

– И мы тебя, доча. Надеюсь, скоро увидимся, – мама отправила воздушный поцелуй.

– И я надеюсь, – Кристина быстро нажала «отбой» и перестала сражаться с накатившими слезами.

Тяжесть в районе груди, будто свинцовая пуля, давила ей прямо на сердце. Присев на край кровати, она машинально продолжала сдавливать телефон, из которого уже не раздавались родные голоса. Слезы были горячими, солеными. Рыдание стало беззвучным. Она плакала по-детски, не скрывая своей боли, не стесняясь судорожных спазмов. Здесь, за тысячи километров, некому было ее обнять, сказать, что все получится. Что все планы сбудутся. Она скучала по маме, по ее рукам и тонкой коже в районе вены на тыльной стороне ладони. Она скучала по отцу. По запаху табака, который от него исходил. По их прогулкам по осеннему парку, когда папа разрешал ей съесть еще одно мороженой, хотя на улице было уже холодно. А потом они вместе пили дома горячий чай с медом, чтобы не подцепить ангину. Он не брал Еву на такие прогулки, и вообще относился к ней, как лишней детали в пазле своей семьи. А Кристина иногда всё же приносила в своей детской сумочке мороженое и для Евы. Оно таяло по дороге и превращалось в сладкое липкое молоко, которое Еве так и не удавалось попробовать. Всё это летело в мусор.

Ей сейчас очень хотелось положить голову папе на плечо и признаться. Во всем признаться. Что у нее с учебой не вышло, что ей ничего не остается, кроме работы официанткой. Он бы обязательно все понял и велел бы немедленно возвращаться домой. Папа бы все решил. Он был за неё всегда. Он был за ней всегда, тылом и главным человеком. Ведь какая разница, какие трудности перед тобой, когда ты знаешь, кто за тобой, кто на твоей стороне? После его ухода, вся уверенность, вся ее безопасность исчезла. Где ее искать теперь? Кто станет ЗА неё во всем?

Она скучала по снегу. По тому, как он хрустит под её грубыми высокими ботинками. По серому пасмурному ростовскому небу в конце ноября. Когда не понимаешь, уже раннее утро или еще поздний вечер, потому что по большей части – темно и промозгло. Здесь же все было слишком ярко, слишком радостно, слишком навязчиво. Дома она к такому не привыкла.

Она плакала, потому что ее разрывалась на две части. Одна часть радовалась, что ее мечта – попасть в Рио – осуществилась. А втора ее часть – вечная маленькая девочка, которая рано потеряла отца, а вместе с ним и отчий дом, сидела на кровати в чужой стране и горько плакала. Кристина свернулась на кровати калачиком. За окном смеялись и играла музыка. Здесь людям не нужен повод для праздника, они отмечают очередной прекрасный ноябрьский день. И казалось, в этом городе счастья нет места слезам, падающим на надорванную наволочку.