Читать книгу Кира – девушка с дьявольскими глазами - Мариэль Липецкая - Страница 3

Тишина в классе. Слышно лишь шуршание от перелистывания листов и звук наскоро пишущих ручек. Стук каблуков Татьяны Николаевны по полу так раздражает! Я пытаюсь сосредоточиться на сочинении, но она мешает. Всё мешает! Душно в классе. Откройте окно. Сказать или нет? А может, кто-то другой скажет? Я боюсь даже рот открыть. Не люблю обращаться к учителю или к кому-то вообще.

– Татьяна Николаевна, подойдите, пожалуйста, – пискнула я, собравшись с силёнками и подняв дрожащую руку.

Она, кажется, не расслышала, объясняя Вите, как правильно сформулировать ему свою мысль. Она даже головы не подняла. А у меня тоже были пару вопросов по сочинению. Господи, как душно! Разве другие этого не чувствуют?

– Подойдите, пожалуйста, – крикнула я громче.

Чувствую себя невидимкой. Мне иногда кажется, что, если я растворюсь, никто не заметит. Мне кажется, что я скоро исчезну. Меня никто не слышит, меня никто не видит. Меня нет.

– Вы подойдёте или нет? – сказала я нервно. Я чувствую, как закипаю. Я ощущаю горение кожи, кипение крови в жилах. Чувствую, что скоро взорвусь.

– Да иду я, иду, – наконец, отозвалась Татьяна Николаевна и неохотно пошла в мою сторону. – Какой вопрос?

– Уже никакой, – хмуро ответила и резко встала с места, направляясь к выходу. – Мне нужно выйти, – пробубнила я тихо, опустив голову. Не уверена, что кто-то услышал.

Мне хочется убить кого-нибудь. Её. Их, хихикающих у меня за спиной. Кого-нибудь. Чувствую, как руки дрожат от злости, как участилось дыхание, как участился пульс. Хочу убить кого-то. Хочу, чтобы обо мне говорили по телевизору. Не потому что хочу славы. Мне нужно, чтобы меня, наконец, заметили. Не просто смотрели, а увидели. Не просто слышали, а услышали. Не хочу быть просто звуком или искрой. Не хочу больше быть невидимкой. Мне хочется убить кого-нибудь…

… Прямо сейчас мне очень хочется убить Марину.

– Ты представляешь, он предложил мне просто остаться друзьями! МНЕ! После того, что между нами было! Я в бешенстве! – Марина негодующе кричала на меня.

– Из-за того, что у тебя теперь не будет личного портативного Феррари с шикарным коттеджем за городом? – мрачно усмехнулась я.

– Причём очень смазливого Феррари, – самодовольно поправила она меня. – Макс – самый выгодный и обеспеченный вариант за всю мою жизнь. Я не могу упустить такую возможность – жить в роскоши ближайшие лет пятьдесят.

Марину в парнях интересуют только деньги. И благодаря своему подвешенному языку и почти модельной внешности у неё неплохо получается их находить. Большинство студенток нашего вуза её ненавидят за это. Я, пожалуй, единственная, кому всё равно и на Марину, и на парней.

– Слушай, зачем ты так сильно красишь подводку? Ты ж итак вся чёрно-белая, как смерть. Такое ощущение, будто пытаешься выделиться, – ты выбрала крайне неудачную тему для поддержания разговора.

– Не мешай мне работать, – наконец, проговорила я грозным голосом.

– Вообще-то я тут, чтобы тебе скучно не было. Да и в общаге делать нечего, – Марина показательно разлеглась на моём стуле, заставляя меня стоять уже часа два.

– Поверь, мне не скучно. Вообще-то, – я выделила это слово, передразнивая подругу, – макароны продавать очень весело.

Марина засмеялась, а я рассчитала покупателя с макаронами. Он был крайне недоволен, что мы обсуждали его макароны, но промолчал.

– Кстати, у меня такое ощущение, что я где-то раньше уже видела твоего следователя. Прямо лицо такое знакомое, но вспомнить не могу. Может, по телеку, – улыбаясь и сверкая глазами, произнесла подруга.

– Он не мой, – недовольно пробубнила я.

Марина хихикнула и начала напевать одну знакомую мелодию. А потом и на ломанном английском запела на весь магазин:

– Хей, мистер полисмен, я донт вона трабл (Hey, mr. Policeman, I don’t wanna trouble), – а затем начала пританцовывать и толкнула меня в бок.

– Иди домой. Ты слишком активная для семи вечера, – мне хотелось ударить её головой об кассу…

– Какая-то ты бука в последнее время… Неделя уже прошла с этого допроса, а ты всё ещё сама не своя. Сильно же он тебя задел… Или, возможно, зацепил? – Марина коварно улыбнулась на последних словах и поспешила уйти прочь, испугавшись моего яростно прожигающего насквозь взгляда.

Ей никогда меня не понять. Она не умеет испытывать глубоких, противоречивых чувств. Для неё мир плосок и однотонен. Я никогда не смогу ей объяснить, что почувствовала к Алексею в ту встречу. Если смешать чёрный и белый, то получится серый. А что получится, если смешать симпатию, ненависть, обиду, воспоминания, тревогу, подозрения и недоверие? Он заинтересовал меня, но он думает, что я убила Сашу…

Без шума в ушах под названием Марина действительно очень уныло. Покупателей почти не было за прошедшие два часа.

В эти два часа я думала только об одном. У меня ломка. Не такая, как от обычных наркотиков. У меня душевная ломка, и от неё есть другой наркотик. Он уже месяц не звонил. С каждым днём мне становится всё тяжелее сдерживаться. Я чувствую, что скоро взорвусь. Если он не позвонит в ближайшие дни, то я точно убью кого-нибудь. Я пытаюсь свести своё свободное время к минимуму, устраиваясь на подработку и играя в оркестре, чтобы только отвлечься. Я знаю, что он нарочно дразнит меня, но не могу противостоять. Наркотику тяжело противиться.

– С вас пятьсот тринадцать рублей, – машинально прочеканила я, пробивая товар, в то время как сама ушла в глубокие раздумья.

– Здравствуй, Кира, – плавно до меня, потонувшую в своих мыслях, донёсся знакомый ласковый голос.

Я резко подняла голову, ошпаренная такой неожиданностью. Передо мной стоял Алексей, как-то грустно улыбаясь. Он выглядел крайне уставшим, измученным. Сразу в глаза бросились синяки под глазами и кровь на кожаной куртке. В этот момент мне стало его жалко.

– Я не думал, что встречу тебя тут, – он не спеша клал продукты в пакеты. Я только тогда спохватилась, что это моя работа, и принялась помогать.

– Что вы тут делаете? – я ещё не готова переходить эту тонкую грань под названием «с вы на ты». Вы слишком чужой для меня.

– В соседнем квартале пожар был. Перед тем, как ехать на следующий вызов, решил перекусить. А то времени не было сегодня банально чай сесть попить, – несмотря на свою усталость, он улыбался мне так же лучезарно, как и в первый раз. От него будто исходил теплый свет – мне так хорошо становилось рядом с ним, что хотелось самой улыбнуться.

Я перехватила энергетики и растворимый кофе из его рук и быстро положила из полки в пакет вместо них упаковку когда-то моего любимого чая, вкус которого я уже давно забыла, ведь больше не пью чай.

– Не стоит пить эту мерзость. С ними вы согнётесь через три года и будете лечиться от гастрита и от многого другого. Найдите время и выпейте чаю. Он восстановит ваш организм.

Алексей смущённо улыбнулся и искренне поблагодарил. Было видно, что он был удивлён моим внезапным порывом. Приятно удивлён. А мне просто захотелось позаботиться о нём, хоть он единственный человек за пять лет, доведший меня до слёз. У него тяжёлая работа, совсем нет личного времени, и почти уверена, что он сильно не высыпается, потому что в городе каждую минуту кто-то умирает, кого-то убивают, кого-то обкрадывают, а кто-то поджигает целый многоэтажный дом.

– У меня такое странное чувство, что мы уже где-то раньше встречались, – это ощущение не покидает меня с первых минут нашего знакомства.

– У меня тоже.

Мы несколько секунд смотрели друг на друга в упор, недоумевая. Значит, мне не показалось – мы действительно где-то пересекались. Но познакомились только теперь. Это так заинтриговало меня, будто нам самой судьбой было уготовано встретиться.

– Ты не хочешь сходить куда-нибудь, когда у меня появится время? – ловко подхватывая момент, спросил он.

– К сожалению, я слишком занята, – тебе лучше не связываться со мной. Тем более что неделю назад ты прямо сказал, что подозреваешь меня в убийстве.

– Ты обижена на меня? – следователь заметно помрачнел.

– Нет, я действительно занята. С понедельника до пятницы я в магазине до одиннадцати. В выходные у меня скрипка, – естественно я обижена! И это ещё мягко сказано.

– Любишь классическую музыку? – думаю, он спросил, просто чтобы поддержать разговор, а то от неловкого молчания становится только хуже в этом пустом магазине.

– Ненавижу классическую музыку, – поморщилась я, чем заставила впасть Алексея в ступор.

Он снова смущённо улыбнулся и побежал куда-то вглубь магазина, показывая пальцем подождать минуту. А куда мне, собственно, деваться? Я тут работаю, и ещё и десяти нет.

Через минуту, как по таймеру, он вернулся обратно, держа в руке одну единственную красную розу. Правда, она была искусственной, так как в нашем магазине не продают настоящих. Да и нигде в полдесятого не найти живых цветов.

– Надеюсь, цветы ты любишь, – с этими словами парень протянул мне прекрасный цветок.

Казалось бы, цветы для девушки – это обыденная вещь, и всем уже они приелись. Но дело в том, что мне никто никогда не дарил цветов. Даже искусственных. В большинстве случаев всем было на меня наплевать, и баловать меня цветами или конфетами никто и не думал. Поэтому когда я увидела, что Алексей протянул мне цветок, не преследуя никаких целей и не ища какой-то ответной отдачи, я была поражена и готова заплакать от такого маленького, но такого удивительного жеста для меня. Мне никогда в жизни до этого момента не дарили подарков.

– Спасибо, товарищ следователь, но я предпочитаю тюльпаны, – чёрт бы побрал мой язык. Но ему лучше будет, если он меня возненавидит. Если так пойдёт и дальше, и если мы сблизимся ещё на шаг – может случиться непоправимое.

Но следователь лишь усмехнулся, и сияющая улыбка так же, как и раньше застыла на его губах.

– В следующий раз подарю их, – лишь сказал он и потупил глаза вниз, рассматривая мои руки, держащие его пакет.

Ему пришло смс, и следователь поспешил вытащить из кармана двести рублей за розу и чай, и, не дожидаясь сдачи, направился к двери. Этот парень явно не страдает от нехватки денег.

– До встречи, Кира, – радостно крикнул он, повернув голову, и врезался в стеклянную дверь. Бедолага. Я не удержалась и, наконец, рассмеялась впервые за наш разговор. – Так, значит, мне надо было всего лишь удариться головой об дверь, чтобы увидеть твою улыбку? – потирая лоб, возмущённо, но также мило улыбаясь, крикнул он уже за дверями. Видимо, очень спешил.

Я редко улыбаюсь. Я бы даже сказала, эмоция радости мне не свойственна. Но в этот вечер я уже не смогла стереть счастливую улыбку с лица и проходила так до самого закрытия магазина. При нём я не могла показать свои чувства, потому что он бы подумал, что я даю ему шанс. Он хороший человек. Наверное. Нет, Алексей слишком хорош для такой как я. И он лучший человек из всех, кого я встречала – я чувствую это. И, кажется, я ему нравлюсь. Нет, я определенно ему нравлюсь, и это очень плохо…

Судя по продуктам, которые он брал, он живёт один, часто перекусывает на работе и почти не спит. Я бы всё отдала за такую работу. Каждый день трупы и кровь, ни минуты свободного времени – мне подходит идеально. Думаю, тогда бы я не страдала от ломки.

С этими мыслями я направлялась домой вместе с охранницей. Она видела нас с Алексеем, но не вмешивалась и стояла в сторонке, так как из-за преклонного возраста всё понимала. Она хороший человек, поэтому мне было комфортно рядом с ней.

Окружающие этого не признают, но я считаю, что у меня есть одна способность – я умею определять, кто хороший, а кто плохой человек, лишь взглянув на него. Многие говорят, что это чушь, но это правда. Нет, я не определяю ауру или энергетику. Хороший человек может иногда совершать плохие поступки, оступаться, а плохой совершить благие дела, но суть от этого не меняется. Кто-то лучше, кто-то хуже, но я не определяю оттенки, я просто знаю суть. Так мне легче общаться с людьми – разделять их на чёрное и белое.

С охранницей мы разошлись в противоположные стороны, и я осталась в темноте квартала. Но ночи мне не престало бояться. Я заглянула в свой новенький телефон, на который потратила все свои сбережения, чтобы посмотреть время, – уже почти полночь. Упрятала подальше обратно в сумку. Но кто-то, похоже, уже следил за мной.

– Дай позвонить, – послышался грубый молодой голос.

Я осторожно обернулась и уже приготовилась к чему-нибудь плохому.

– У меня нет телефона, – ответила я ему в тон.

– Да видел я, как ты им на всю улицу светила, – с этими словами парень в капюшоне отобрал у меня сумку. А я уж думала, что-то помасштабнее будет… Разочарована.

Я достала из пальто баллончик и брызнула ему в глаза прежде, чем он успел убежать. Парень с криком схватился за глаза и, согнувшись, упал на асфальт. Я не сильно пнула ему по челюсти. Такому хилому и этого хватит. А я уж надеялась на веселье.

– Ты совсем молодой парень в расцвете сил. Ты – мужчина, понимаешь? А мужчины зарабатывают сами. Они не крадут у девушек вещи. Тебе должно быть стыдно! Ничтожество, – не знаю, слышал ли он мои нотации через свой крик, но я пыталась донести по-хорошему. – Это мой телефон, на который я копила очень долго, и отдавать его тебе, у которого за спиной ни копейки, я не намерена. Купишь себе сам, когда заработаешь, понял меня? – надеюсь, он услышал.

– Сука! – заорал он на всю улицу. Да, услышал. Я рада.

Я пнула ему по животу и спокойно пошла дальше, пока парень корчился от боли, согнувшись калачиком и перекатываясь из бока в бок.

***

– Если с этой розы упадёт хоть один лепесток, глаза вырву, поняли? Обеим, – пригрозила я, когда Маша попыталась достать мой вчерашний подарок из-под подушки.

– Ой, да кому нужен твой искусственный цветок, – съязвила она и села к себе на кровать с недовольным видом.

– Ты в последнее время в плохом настроении. Вчера грозилась меня в ванне утопить, – заметила Ксюша, одновременно строча в своём телефоне.

Скажи спасибо, что не сделала этого. У меня действительно очень плохое настроение в последнее время, и с каждым днём оно становится всё хуже. Он специально не звонит, чтобы посмотреть выдержу ли я или убью кого-то. Он издевается надо мной.

Ненавижу звук скрипки, но всё же он помогает мне забыть обо всём остальном и сосредоточиться только на игре. В эти мгновения я обретаю покой, и голова становится совершенно пустой – это именно то, чего мне сейчас не хватает.

Когда занятия закончились, я достала телефон из сумки и увидела новое сообщение. Оно заставило меня трепетать от предвкушения. И я не ошиблась. Он, наконец, дал о себе знать.

«Скучала по мне? Я достал тебе сладенького. Приходи сегодня в одиннадцать поблагодарить.

Вот инфа…»

Наконец-то я снова смогу прийти в норму. Но он слишком долго томил меня ожиданием. Надо ему как-нибудь отомстить…

Пол-одиннадцатого вечера я уже была готова и собиралась выходить.

– Скоро комендантский час. Вахтёрша тебя не пустит, если опоздаешь, – предупредила Ксюша, недоумённо уставившись на то, как я мечусь по комнате в поисках невидимок.

– Оставьте окно открытым, – проговорила я, погрузившись в свои мысли. Мы живём на первом этаже, поэтому я обычно после таких ночей попадаю в комнату именно оттуда.

– Не ходи, – обеспокоенно произнесла Ксюша, чем немного удивила меня. – Я не хочу больше ходить к тебе в больницу и смотреть на твои порезы.

– Я просто прогуляюсь, подышу свежим воздухом. Ничего со мной не случится, – я признательна за то, что тебе не всё равно на меня. Аспирин по утрам понедельника тебе за это маленькая благодарность.

Я сделала пару глотков воды и унесла стакан с собой, выйдя за дверь. Сделав несколько громких шагов от двери, я вернулась обратно тихими шпионскими шагами, приставив стакан к деревянной поверхности.

– Она снова ушла ночью! – недовольно завизжала одна из девчонок.

– Да успокойся ты, Маша. Вдруг у неё парень появился.

– Ну да, конечно. У неё парень появится лет в тридцать, если ещё появится. Она приходит со свежими синяками каждый раз. А помнишь тот раз? На ней живого места не было. Заниматься проституцией… Мне отвратительно с ней разговаривать иногда. Я, конечно, понимаю, что надо платить за учёбу, но это как-то чересчур.

– Каждый выживает, как может.

После этого они замолчали. А я тихонько ушла от двери и вышла на крыльцо, где и разбила стакан об стену. Завтра новый куплю.

Они обо мне ничего не знают. Делают выводы лишь по тому малому, что видели. Я не могу переубедить весь институт. Пусть думают, что я проститутка. Так даже лучше.

Ненавижу это место. Нет, не институт, а гаражи, которые являлись местом встречи. Хотя, институт я тоже немного ненавижу.

Дойдя до места, я встала во мраке посреди окружавших меня железных построений. В темноте все гаражи сливались в единую не отличаемую безликую массу. Я не могла понять, где нахожусь.

– Так и знал, что заблудишься, – за спиной послышался знакомый самодовольный голос, и я почуяла мерзкий запах табака и начала тяжело кашлять.

– Я же говорила – не кури при мне, – раздражённо произнесла я. – У меня же аллергия на табак, забыл?

– И я рад тебя видеть, Кира.

Я много врала при допросе следователю Миронову. Я обернулась, и передо мной стояла очередная моя ложь – Дима. Дима – мой бывший парень. Тот самый, с которым я якобы виделась в последний раз пять лет назад. На деле мы видимся раз в неделю. Редко у нас бывают задержки в месяц как сейчас.

Этот человек очень опасен. Не столько своими связями, сколько своим характером. Он несколько раз кидал меня, оставлял на произвол судьбы, но я всё равно возвращалась, потому что у него есть то, что мне нужно.

Когда мы дошли до его гаража и по совместительству места жительства, я сняла пальто и протянула ему, – не хочется испачкать его. Затем поправила невидимки и шпильки, которые держат мой хрупкий хаотичный пучок на голове. Дима помог надеть мою кожаную куртку, которую хранил у себя, потому что я не могла оставить её у себя в общежитии. Мы делали всё машинально, без слов, потому что не впервые.

– Где клиент? – спросила я безэмоционально.

– Я знаю, что ты рвала на себе волосы в ожидании. Могла бы прийти в любое время, и я бы с радостью удовлетворил тебя, – лукаво усмехнулся парень.

– Заткнись, иначе я тебе врежу, – злобно, стиснув зубы, пригрозила я. С ним по-другому нельзя. Только так. И прекрати уже курить.

– Ты прирождённая садистка, – разочарованно проговорил Дима. – Он в пустыре. Всю инфу я скинул в сообщении. Развлекайся.

Пустырь – это маленькое поле за гаражами, где обычно на меня делают ставки. Но в этот раз оно было совершенно пустое по моей просьбе. Там стояло лишь одно маленькое чёрное пятно, дожидающееся меня.

– Это ты Кира? – спросило оно меня, когда я приблизилась. Я кивнула.

Это был мужчина лет сорока с едва виднеющейся проседью на лунном свете. Я думала, будет моложе. Если разгонюсь в полную силу, то могу и убить, поэтому придётся сдерживаться.

Мужчина ожидающе смотрел на меня, а я лишь мельком бросила на него оценивающий взгляд и, сняв куртку, отбросила в сторону. Она с металлическим дребезжанием упала на песок. Сегодня не понадобится.

– Меня зовут Волынский А…

– Мне не нужно ваше имя. Я его всё равно не запомню, – грубо прервала я его. – Сегодня ставок не будет, поэтому загадывайте желание.

– Я пришёл сюда только ради тебя, поэтому я хочу тебя. На всю ночь. Мне сказали, что ты очень хороша, – в темноте видно плохо, но, кажется, он улыбнулся. Отвратительно.

– Правда? – я кокетливо улыбнулась в ответ и повернула голову к Диме, который стоял в метрах пяти от нас и тушил ногой сигарету. Сукин сын. – Как пожелаете. А я хочу ваш безымянный палец.

Мужчина машинально посмотрел на свой безымянный палец правой руки и потёр обручальное кольцо. Он заметно занервничал, смотря в мои загоревшиеся азартом глаза. Наверное, я сейчас выгляжу действительно как девушка с глазами демона, как часто меня называют.

Волынский – мой особый клиент. Особый тип клиентов, с которыми я люблю разбираться один на один. Передо мной он ни в чём не виноват – всего лишь попал на удочку жертвы, закинутую Димой – но он виноват перед другими, такими же, как я, только более беспомощными, чем я.

– Нападай, – когда я обращаюсь к человеку на «ты», то приближаю его к себе. В данном случае мысленно ставлю нас на равных, потому что меня учили уважать старших, но сейчас придётся сделать исключение.

– Я не буду на тебя нападать, – возмутился он. – Ты сама меня сюда позвала.

«Мать ушла на смену. Мы остались одни, Кирочка. Иди сюда»

«Иди сюда, кому говорят! Ты же знаешь, что лучше меня не злить!»

– А на неё ты не стеснялся нападать первым. Сколько ей? Столько же, сколько и мне? Она похожа на меня? Нееееет. Она слабее меня, – не знаю, кого я провоцировала больше: его или себя.

– Откуда?.. – догадки посыпались на него снежным комом. Он прервался на полуслове, потому что обо всём догадался. – Ах, ты сука, вот зачем я здесь. Она меня заказала, да? Нерадивая девчонка, – мои слова взбесили его не на шутку.

– У меня отчим был таким же. И как же мне тебя называть: дядя или папочка? – я сильно завелась от всего этого и только и ждала, когда он сорвётся с цепи. Обожаю пробуждать истинную суть таких мерзавцев, как он, а затем выбивать её из них.

– Папочкой будешь называть, когда подо мной будешь молить о пощаде, – его ещё недавно спокойное лицо превратилось в зверское, а глаза налились яростью.

Представление началось.

«Кира, открой дверь! Иначе я её выбью! Открой, дрянь, дверь!»

Первый удар целился мне в живот, но я перехватила руку мужчины, и сама ударила по лицу кулаком, затем коленом между ног… Случайно отдавила ему ногу в процессе. Пришлось немного передохнуть, потому что Волынский долго оправлялся после удара между ног, протяжно по-медвежьи ревя.

Продолжили мы в более агрессивной форме, ибо старичок не на шутку разозлился. Я нарочно пропустила пару ударов, чтобы он не чувствовал себя полным слабаком, но он оказался сильнее, чем я думала, и в итоге после третьего удара в висок я потеряла равновесие и упала на грунт. Он, не теряя времени, навис сверху и начал душить, издавая невероятно яростный рёв. Я задыхалась, кружилась голова после нескольких ударов, и темнело в глазах. Я крепко обвила ногами его талию и в свою очередь тоже душила его. И, наконец, собравшись всеми оставшимися силами сильно ударила ладонями по ушам Волынского. Что-то вроде облегчённой версии сотрясения мозга. Мужчина, в конце концов, отпустил моё горло, и я, воспользовавшись моментом, перекувыркнулась так, что теперь я сидела на нём, всё ещё сдавливая его своими ногами.

– Я тебе не Ира. В отличие от неё я умею драться, – презренно произнесла, стиснув зубы.

После этого я била его по лицу, пока он не потерял сознание. После чего медленно встала. Ноги еле держали, а голова гудела. Руки были испачканы его кровью. Я жадно хватала ртом воздух, шумно вдыхая этот освежающий ночной кислород. Холодно. Только сейчас я это почувствовала, потому что до этого адреналин кипел в жилах, и было невыносимо жарко. Я смотрела вдаль на луну и ощущала, как адреналин и жажда крови постепенно покидают меня, а на смену им приходят лишь опустошающая лёгкость и свобода. У меня даже голова закружилась от переполняющего меня экстаза. Какое давно забытое чувство.

Сзади кто-то подошёл и накрыл меня чем-то очень тёплым. Я готова была обессиленная и изнеможённая упасть в его объятья, но из забытья меня вывел хрипловатый голос этого кого-то.

– Ну как, понравился мой подарок? – спросил Дима, нежно пригревая меня своим теплом.

– Если бы ты привёл мне моего настоящего отчима, возможно, я бы тебя поблагодарила, – мой ответ был как всегда резким.

Дима лишь усмехнулся и сильнее прижал меня к себе. В другое время я бы выбила любому зубы только прикоснись он ко мне, но сейчас мне было всё равно.

…

– …мне не нужна твоя бензопила. Дай водку сюда – нож необходимо продезинфицировать, иначе он умрёт от заражения крови, – я отобрала у Димы бутылку прежде, чем он успел отпить из неё, – К тому же ты нужен мне трезвым.

Вдруг мы оба посмотрели в сторону мычащего что-то нечленораздельное Волынского. Очнулся, наконец. Он был привязан к стулу по рукам и ногам, рот заклеен, а сами мы находились в гараже Димы, наполовину заполненном всяким хламом.

Мой бывший, презренно посмотрев на мужчину, закурил и довольно усмехнулся. Улыбаться искренне, как и, впрочем, я, он не умел.

– Выйди отсюда и кури снаружи, -он точно убьёт меня когда-нибудь своей отравой, – Я и без тебя справлюсь.

Дима послушно вышел вон, и я осталась наедине с человеком, который напоминал мне о моём неблагополучном прошлом. И мне очень хотелось причинить ему адскую боль. Я мстила за Иру, но и в каком-то смысле мстила за себя.

– Ты мой особый гость, и тебя ждёт незабываемый приём, – я показательно протёрла спиртовой тряпочкой мой карманный ножичек. – То, что ты мужчина, не даёт тебе права издеваться над слабым полом. Я ненавижу таких, как ты. Из-за тебе подобных я потеряла веру в счастье, в себя. Я чёртова психопатка, которая и недели не проживёт без насилия. Это не месть, не возмездие. Это урок тебе на будущее. Надеюсь, отсутствие безымянного пальца не даст тебе его забыть. И ты не обратишься в полицию и будешь паинькой, иначе сядешь сам знаешь за что, – я легонько провела ножом по его шее, чем заставила его встрепенуться и мычать. – Не волнуйся ты так. Будет очень-очень больно, но примерно на середине ты потеряешь сознание от болевого шока и не будешь ничего чувствовать. Начнём?

Даже скотч не смог заглушить его неистовый вопль полный ужаса и боли. Мне это приносило невероятное блаженство…

… Когда мы закончили, я перебинтовала его руку и развязала самого Волынского. Он, как и ожидалось, был без сознания, а я вся опять испачкалась в его крови. Я была полностью залита этой неприятной вязкой жидкостью. Мне захотелось выйти наружу и подышать свежим воздухом, потому что всё помещение было пропитано металлическим запахом.

– Слушай, у тебя есть ещё бинты? А то он залил весь пол, и кровь ещё хлыщет из него ручьём. Его надо везти в больницу, слышишь? Эй, ты слышишь меня? – я насторожилась, потому что мне никто не отвечал, и Димы поблизости я не видела, но чувствовала чьё-то присутствие.

Громкий и отчётливый звук спуска с ручника. Я посмотрела влево и увидела силуэт очень похожий на Димин.

– Да, я прекрасно слышу тебя, Кира, – но голос был совсем не Димин.

Моему изумлению не было предела, когда я узнала, кому принадлежит этот голос.

– Вы следили за мной, товарищ следователь? – это единственное, что я смогла сказать и что меня интересовало.

– Не за тобой, – опрометчиво ответил он. – Кира, что ты наделала, – обречённо вздохнул он. – Я до последнего надеялся, что это не ты.

– Извините, что не оправдала ваши надежды, – я решительно приближалась к нему с ножом в руках, намеренная сделать его полностью безоружным. – Вам не стоило здесь быть. Совершенно одному.

– Стой на месте и положи оружие! – скомандовал следователь, нацелив на меня пистолет. – Я предпочитаю работать один.

Я повиновалась и бросила на землю окровавленный нож, думая, чем же теперь его обезвредить.

– Руки за голову.

Я снова повиновалась и завела руки за голову. Шпильки, значит? Ну, хорошо. С ними будет всего лишь небольшая не смертельная дырочка, которая быстро заживёт.

– Вы не выстрелите, товарищ следователь, – зато я ударю. Я слишком бесчувственна и беспринципна, чтобы останавливаться на полпути.

– Не вынуждай меня, – он крепко держал в руках пистолет, уверенный в своих силах, как и я.

– Ты не выстрелишь в меня, – я сделала шаг вперёд и ощутила на себе напор холодного оружия. Я перешла черту, и мы теперь на равных, Алексей. Мне жаль.

– Хочешь проверить? – от того вечно смущающегося скромника не осталось и следа. Он был слишком самоуверен, что меня, безусловно, настораживало.

Мне действительно жаль, потому что ты мне на самом деле нравился, Лёша…